На рассвете разоренный город милосердно укрыл густой холодный туман. Танис посмотрел на Золотую Луну и Речного Ветра и подумал: "Теперь я их понимаю. Теперь и я познал эту холодную пустоту в сердце, эту боль хуже всякой раны. Мой дом разрушен…"
Он перевел взгляд на Гилтанаса, скорчившегося в углу. Всю ночь эльф упорно отмалчивался, ссылаясь на головную боль и усталость. Но Танис, не сомкнувший глаз, видел, что Гилтанас не спал и даже не притворялся спящим. Кусая губы, эльф вглядывался в темноту, невольно напоминая Танису, что было и другое место, которое он, если бы захотел, мог назвать своим домом: Квалинести.
"Нет, — думал Танис, прислонясь к прутьям спиной, — Квалинести никогда не был мне домом. Просто местом, где я жил…"
Из тумана появился Младший Командир Тоэд. Он потирал жирные ладони и ухмылялся во весь рот, с гордостью оглядывая караван. Пожалуй, следовало ждать повышения по службе! Отличный улов, особенно если учесть, что в городе, разоренном дотла, уже почти нечем было поживиться. Повелитель Верминаард будет доволен. Последняя партия была на редкость удачна. Богатырь-воин станет работать в рудниках за троих. Рослый варвар тоже был очень, очень хорош. Рыцаря, пожалуй, придется убить: эти соламнийцы слишком упрямы. А уж как порадуют Повелителя Верминаарда женщины — такие разные и такие красивые! Что до самого Тоэда, то он предпочел бы рыженькую, с ее зелеными манящими глазами, легкими веснушками и белой блузкой, вырезанной ровно настолько, чтобы кого угодно заставить мечтать…
Приятные размышления Младшего Командира Тоэда были прерваны внезапным лязгом оружия и хриплыми криками, жутковато отдававшимися в тумане. Крики становились все громче и громче. Вскоре весь рабский караван был на ногах и всматривался сквозь прутья, не понимая, что происходит.
Тоэд бросил косой взгляд на пленников: ему уже казалось, что при них было маловато охраны. Между тем гоблины, видя, что люди в клетках зашевелились, вскинули луки, приготовившись стрелять.
— Что там еще? — спросил Тоэд недовольно. — Неужели эти остолопы не способны по-тихому скрутить одного-единственного?..
Но тут все прочие звуки заглушил страшный крик человека, подвергнутого пытке. Чувствовалось, впрочем, что кричал он скорее от ярости, чем от боли.
Гилтанас, бледнея, поднялся на ноги.
— Я знаю, чей это голос, — сказал он. — Терос Железодел! Вот этого-то я и боялся!.. Терос спасал эльфов с того самого дня расправы над ними… Повелитель Верминаард поклялся истребить всех эльфов, — Гилтанас пристально смотрел на Таниса, ожидая, как-то он воспримет эти слова. — Или ты не знал?
— Нет! — ответил Танис потрясенно. — Я не знал. Да и откуда бы?
— Значит, я должен просить прощения, — помолчав, проговорил Гилтанас. — Кажется, я неверно судил о тебе. Я думал: потому-то, верно, ты и отпустил бороду…
— Что? — Танис вскочил на ноги. — Да как ты смеешь…
— Танис, — предостерегающе произнес Стурм.
Полуэльф оглянулся и увидел стрелков-гоблинов, метивших ему в сердце. Он поспешно поднял руки, отступая в свой угол, и в это время отряд хобгоблинов приволок на площадь высокого, широкоплечего человека.
— Я узнал, что Тероса выдали, — тихо сказал Гилтанас. — Я вернулся предупредить его… Если бы не он, я не выбрался бы живым из Утехи. Вчера вечером я должен был встретиться с ним в гостинице, но он не пришел. Я боялся, что…
Младший Командир Тоэд распахнул дверь их клетки, криком и жестами веля хобгоблинам поспешать. Стрелки держали узников на прицеле. Тероса швырнули внутрь, и Тоэд поспешно захлопнул и запер дверь.
— Запрягайте! — рявкнул он. — Выступаем!
Гоблины пригнали на площадь здоровенных лосей и стали впрягать их в повозки. Но Танис лишь краем уха слышал вопли и беготню. Все его внимание было отдано кузнецу.
Терос Железодел без сознания лежал на соломе, которой был устлан пол клетки. Вместо могучей правой руки багровел уродливый обрубок. Ему отсекли руку немного ниже плеча, причем явно каким-то тупым орудием. Кровь хлестала из страшной раны, заливая пол клетки…
— Пускай это послужит уроком для всех, кто отваживается помогать эльфам! — Младший Командир заглянул между прутьями. Красных глазок не видать было в складках дряблого жира. — Посмотрим, сумеет ли он отрастить новую руку и взять молоток… — Но тут прямо на него попятился лось, и Младшему Командиру пришлось поспешно отскочить прочь. — Сестан, дерьмо собачье, да я тебя… — набросился он на коротышку, ведшего лося, и ударом кулака сбил его с ног.
Тассельхоф присмотрелся к этому последнему. Сперва он принял его за гоблина-недомерка, но потом разглядел, что это был овражный гном в гоблинском обмундировании. Поднявшись, гном поправил съехавший на глаза шлем — тот был ему слишком велик — и злыми глазами проводил Младшего Командира, вразвалочку удалявшегося в головную часть каравана. Он даже ковырнул землю ногой, так что комья грязи полетели вслед Тоэду. Это принесло гному душевное облегчение, и он повел медлительного лося дальше.
— Верный мой друг… — пробормотал Гилтанас, склоняясь над Теросом. Тонкие пальцы эльфа стиснули широченную, пропитанную копотью ладонь кузнеца. — Ты жизнью заплатил за свое благородство…
Терос смотрел пустыми глазами, не видя и не слыша ничего. Тщетно пытался Гилтанас перетянуть жгутом обрубок руки: неудержимая струя крови толчками рвалась наружу. Жизнь на глазах покидала тело кузнеца…
— Нет! — Золотая Луна опустилась подле него на колени. — Он не умрет. Я целительница.
— Госпожа, на всем Кринне нет лекаря, способного помочь этому человеку, — неодобрительно сказал Гилтанас. — Он уже потерял больше крови, чем содержится во всем теле гнома! Его сердце почти не бьется… Самое милосердное — это дать ему умереть в мире, не мешая разными варварскими ритуалами…
Золотая Луна на него даже не посмотрела. Прижав ладонь ко лбу Тероса, она закрыла глаза.
— Мишакаль, возлюбленная Богиня-Целительница, — молилась она, — пожалуйста, ниспошли милость этому человеку. Исцели его, если он еще не выполнил своего предназначения на земле. Пусть он живет и служит делу добра…
Возмущенный Гилтанас уже протянул руку, намереваясь оттолкнуть Золотую Луну… и замер, пораженный. Кровь перестала течь. Ужасная рана прямо на глазах начала закрываться. Пепельный налет пропал с темной кожи кузнеца, дыхание успокоилось. Предсмертное забытье сменилось глубоким сном, сулящим выздоровление. Узники, смотревшие из соседних клеток, только ахали и изумленно переговаривались. Танис со страхом озирался кругом — не заметил ли какой-нибудь гоблин или драконид. Но те были слишком заняты — упрямые лоси никак не хотели совать шею в хомут, Гилтанас отодвинулся в угол, задумчиво глядя на Золотую Луну.
— Подгреби-ка соломки, Тассельхоф, — велел Танис. — Карамон, Стурм, помогите мне его уложить…
— Вот, возьмите, — Речной Ветер протянул свой плащ. — Укройте его, чтобы не простыл.
Устроив Тероса со всеми возможными удобствами, Золотая Луна вернулась на свое место подле Речного Ветра. Ее глаза лучились таким спокойствием и кроткой, вдохновенной силой, что поневоле казалось — не она пребывала в плену, но мерзкие рептилии по ту сторону прутьев.
Только к полудню караван наконец двинулся в путь. К тому времени гоблины бросили в клетку еду — несколько кусков хлеба и мяса. К вонючему тухлому мясу не притронулся никто, и его выкинули. Зато на хлеб все накинулись с жадностью — ведь они ничего не ели со вчерашнего дня. Добившись в караване относительного порядка, Тоэд оседлал лохматого пони и велел трогаться. Овражный гном Сестан трусцой следовал за Младшим Командиром. Заметив в пыли кусок мяса, выброшенный из клетки, овражный гном схватил его и жадно запихал в рот.
Каждую клетку тащило четыре лося. На грубых деревянных сиденьях восседало по два хобгоблина: один держал вожжи, другой — меч и кнут. Тоэд ехал впереди, сопровождаемый полусотней драконидов в латах и полном вооружении. Позади клеток следовал примерно вдвое больший отряд хобгоблинов.
