— Подать седло, Повелитель?
— Нет, некогда. К тому же я пользуюсь им только в сражениях, а с кем здесь сражаться? Всего-то дела — сжечь несколько сотен рабов…
— Но, Повелитель, эти рабы перебили стражу при шахтах и присоединились к своим семьям — там, во дворе!
— Каковы же наши силы?
— Отнюдь не достаточны. Повелитель, — не без злорадства отвечал драконид. Он с самого начала считал неблагоразумным так обескровливать гарнизон. — Нас не более пятидесяти, и это против трехсот с лишним мужчин и такого же числа женщин, которые, несомненно, тоже не останутся в стороне. И если они уйдут в горы…
— Чушь, — перебил Верминаард. — Уголь!..
С другого конца крепости донесся тяжелый грохот металла. Потом заскрипело огромное колесо, впервые за сотни лет поворачивавшееся на оси. Верминаард задумался о том, что могли означать столь странные звуки, и в это время вниз, в логово, слетел наконец Пирос.
Выбежав на карниз, Верминаард легко и ловко вскочил на спину дракону. Эти двое не питали друг к другу доверия, но сообща дрались замечательно. Презрение и ненависть к низшим расам, которые оба стремились покорить, жажда власти над ними связывала жреца и дракона куда крепче, чем кто-либо из них сознавал…
— Летим! — рявкнул Верминаард, и Пирос взвился в воздух.
— Бесполезно, дружище, — сказал Танис Стурму: тот охрип от крика, пытаясь восстановить подобие порядка. — Побереги силы для боя!
— Боя не будет, — закашлялся Стурм. — Нас попросту уничтожат, как крыс. И почему эти дурни ничего не хотят слушать?..
Они с Танисом стояли в северном углу двора, футах в двадцати от главных ворот Пакс Таркаса. На юге виднелись горы, сулившие зыбкую надежду. Зато позади были ворота, готовые в любой момент впустить внутрь армию драконидов. А где-то внутри стен — еще и Верминаард со своим алым драконом…
Тщетно пытался Элистан успокоить людей и заставить их двигаться наконец к югу. Какое там! Мужчины стремились перво-наперво разыскать своих жен, а те — детей. Вот несколько воссоединенных семей направилось к горам… но медленно, слишком медленно. И слишком поздно.
Пирос взвился над крепостью, подобный кроваво-красной пылающей комете. Вился длинный хвост, когтистые лапы прижимались к брюху, а на спине восседал Повелитель Верминаард, и солнце играло на позолоченных рогах его шлема. Верминаард обеими руками держался за гриву дракона. Все выше взлетали они в солнечное небо, бросая зловещую тень на людей, метавшихся по двору…
Пораженные магическим ужасом, они не могли ни бежать, ни даже кричать — лишь цеплялись друг за друга, неотрывно глядя на чудовище и зная, что смерть неизбежна…
По слову Верминаарда Пирос уселся на одну из крепостных башен. В молчаливой ярости взирал Повелитель Драконов на обреченных мятежников…
Танис внезапно почувствовал, как пальцы Стурма сжали его плечо.
— Смотри! — Рыцарь указал вперед, на ворота.
Танис неохотно оторвал взгляд от башни и Верминаарда… и увидел двоих людей, бежавших к выходу из крепости.
— Эбен!.. — Полуэльф не поверил своим глазам. — Но кто это там с ним?
— Не уйдешь! — выкрикнул Стурм. И прежде, чем Танис успел остановить его, — кинулся за теми двоими. Танис побежал следом. Краем глаза он увидел мелькнувшие алые одеяния — к нему присоединились и Рейстлин с братом.
— Я тоже не все еще выяснил с ним, — прошипел маг. Все втроем они догнали Стурма как раз в тот момент, когда тот схватил Эбена за шиворот и швырнул наземь.
— Предатель! — крикнул рыцарь. — Я все-таки отправлю тебя в Бездну, хотя бы это и стало моим последним деянием!
И он занес над горлом Эбена меч. Но тут спутник предателя обернулся к Стурму и перехватил его руку. Ахнув, рыцарь замер и едва не выпустил Эбена. Ибо его глазам предстало нечто поистине невероятное.
Рубаха человека порвалась и распахнулась во время безумного бегства из рудника. И там, посередине груди, прямо в живой плоти сидел сверкающий зеленый камень размером с мужской кулак! Он горел на ярком солнце каким-то недобрым, пугающим светом…
— О такой магии я никогда даже не слышал!.. — пробормотал Рейстлин, завороженно глядя на камень. Невероятное зрелище приковало друзей к месту…
Заметив устремленные на него взгляды, Берем инстинктивно запахнул на груди рубаху. Потом выпустил руку Стурма, повернулся и побежал к воротам. Эбен вскочил на ноги и бросился следом.
Стурм прыгнул вперед, но Танис остановил его.
— Слишком поздно сводить счеты, — сказал он. — Надо позаботиться об остальных…
— Танис!.. — завопил Карамон, указывая на что-то чуть повыше ворот.
Каменные плиты стен начали расходиться в стороны. Из открывшейся дыры сперва медленно, потом все быстрее стали валиться исполинские гранитные валуны. Со страшной силой врезались они в мостовую, дробя ее в пыль. Сквозь грохот каменных глыб смутно слышался лязг тяжелых цепей, приводивших в действие механизм…
Валуны начали падать как раз в тот момент, когда Эбен и Берем подбежали к воротам. Эбен закричал от ужаса, вскинув руки над головой в жалкой попытке заслониться. Его спутник поднял глаза и, казалось, вздохнул. В следующий миг обоих похоронил под собой чудовищный камнепад. Древний механизм намертво запечатал ворота Пакс Таркаса…
— Это — ваш последний акт неповиновения! — проревел Верминаард. Грохот камней на время заглушил его голос, что, понятно, привело Повелителя Драконов в еще большую ярость. — Вам была дарована возможность потрудиться во славу Владычицы. Я отечески заботился и о вас, и о ваших семействах. Но вы, упрямые глупцы, не цените ничего. И за это вы поплатитесь жизнью! — Он высоко поднял Приносящую Ночь. — Я перебью мужчин. Я сожгу женщин. Я уничтожу детей!
Прикосновение руки Повелителя — и Пирос, распахнув громадные крылья, прыжком бросился в воздух. И широко раскрыл пасть на вдохе, готовясь метнуть испепеляющее пламя в беспомощную толпу во дворе…
Но не успел.
Проломив крышу крепости, расшвыривая обломки и мусор, снизу вверх навстречу ему свечой взвилась Матафлер.
Старая драконица окончательно погрузилась разумом в прошлое, заново переживая утрату детей. Она снова видела перед собой рыцарей верхом на золотых и серебряных драконах, со смертоносными Копьями, зловеще блистающими на солнце. Тщетно умоляла она своих детей не ввязываться в проигранную битву, тщетно пыталась убедить их: в этой войне надеяться было более не на что… Можно ли удержать юных, рвущихся к подвигам? Прочь умчались они, оставив ее лить слезы в опустевшем логове…
И как раз в тот момент, когда перед ее умственным взором вновь развернулась картина той последней кровавой битвы, когда она увидела своих детей умирающими на Копьях, — тут-то и услышала она голос Верминаарда:
— Я уничтожу детей!..
И Матафлер, как и много столетий назад, бросилась спасать своих малышей.
Пирос, озадаченный столь неожиданным нападением, едва успел увернуться от поломанных, но все еще смертоносных клыков, готовых вспороть ему бок. Удар пришелся вскользь, болезненно рванув большую мышцу крыла. Перевернувшись в воздухе, Пирос полоснул Матафлер когтистой передней лапой, глубоко пропахав мягкое подбрюшье драконицы. Обезумевшая Матафлер не заметила боли, но Пирос был моложе, крупней и сильней — его удар отшвырнул ее прочь.
Инстинктивный переворот в воздухе спас жизнь самцу, к тому же дав ему возможность выиграть высоту и время, чтобы напасть самому. Пирос забыл лишь об одном — о своем седоке. Верминаард, пренебрегший боевым седлом, не удержался на спине дракона и кувырком полетел вниз. На его счастье, высота была небольшая — Повелитель отделался испугом да несколькими синяками.
Видя, что он поднимается на ноги, большинство людей во дворе шарахнулось прочь. Но не все. Быстро оглядевшись, Верминаард заметил в углу двора четверых, не пожелавших обратиться в бегство.
Повелитель Драконов повернулся навстречу этим четверым…
