Нет, враги отнюдь не застали эльфов врасплох. Лорак прожил слишком долгую жизнь, чтобы не предвидеть подобной возможности. Уже были приготовлены корабли, способные переправить его народ в безопасное место. И Лорак отослал всех, поставив во главе исхода свою дочь Эльхану. А сам, оставшись в одиночестве, отправился в подземелья Звездной Башни — туда, где он тайно хранил Око Дракона…
О существовании Ока знали только они с дочерью да еще давным-давно сгинувшие эльфийские жрецы. Весь остальной мир полагал, что Око погибло в Катаклизме. Много дней провел подле него Лорак, вглядываясь в его глубину, вспоминая предостережения Верховных Магов, вызывая в памяти все, когда-либо слышанное о «глазах драконов». И наконец решился сделать попытку подчинить его себе и с его помощью отстоять Сильванести. Хоть и вполне отдавал себе отчет, что понятия не имеет, как это следует делать…
…Он явственно помнил Око. Помнил, как пульсировал и метался в нем, усиливаясь на глазах, завораживающий зеленый огонь. Лорак помнил, как возложил руку на светящийся шар… и почти сразу же понял, что совершил чудовищную ошибку. У него не достало ни сил, ни присутствия духа, чтобы совладать с магической энергией, ринувшейся навстречу. Но было уже поздно. Око полностью подчинило его и держало крепко. Да еще и напоминало время от времени: ты спишь, Лорак. Ты спишь и сам это знаешь. Но освободиться не можешь.
И это было самым отвратительным из всего. И самым страшным.
А вот теперь оказалось, что его кошмар обрел плоть и сделался явью… Лорак опустил голову. Слезы потекли из-под его зажмуренных век…
На его плечи легли нежные руки.
— Я не могу, когда ты плачешь, отец. Ну пожалуйста, отойди от окна. Ляг в постель. Наша страна снова станет прекрасной, и ты первый поможешь ей вновь обрести красоту…
Но и сама Эльхана не могла смотреть в окошко без содрогания. Лорак ощутил ее дрожь и невесело улыбнулся:
— Вернется ли сюда наш народ, Эльхана?
Он упрямо смотрел и смотрел на позеленевшие, разлагающиеся останки того, что было когда-то трепещущей зеленью жизни.
— Конечно, он вернется, — быстро ответила Эльхана.
Лорак ласково потрепал ее по руке:
— С каких это пор, доченька, эльфы стали говорить друг другу неправду?
— Я вот думаю — а не случилось ли так, что мы всегда лгали самим себе, — пробормотала Эльхана, вспомнив слышанное в дороге от Золотой Луны. — Древние Боги вовсе не покидали Кринна, отец, — продолжала она. — С нами путешествовала жрица Мишакаль, Богини-Целительницы. Она рассказывала нам о том, что ей удалось постичь. И мне… мне не хотелось верить, отец. Меня мучила ревность. Она — всего лишь человек, говорила я себе. Она из дикого племени варваров. С какой бы стати Богам посылать светоч надежды именно людям?.. Но теперь я вижу их мудрость. Боги даровали откровение людям, потому что мы, эльфы, не пожелали бы его принять… Будем же надеяться, что горе и тяжкая жизнь на опустошенной родине научат наш народ тому же, что поняли мы с тобой: эльфы более не могут жить в этом мире, наглухо отгородившись от всех! И возродить они должны будут не только свою страну, но и все земли, разоренные нашествием зла!
Лорак внимательно слушал. Впервые забыв об изуродованном пейзаже за окном, он вглядывался в лицо дочери — бледное, но сиявшее подобно серебряной луне. Потом протянул руку и коснулся ее.
— Так ты приведешь их назад? Наш народ?..
— Да, отец, — поклялась она, взяв его холодную, бесплотную руку в свои и крепко сжав. — Мы будем трудиться и покаянно молить Богов о прощении. Мы пойдем к другим народам Кринна и…
Слезы душили Эльхану. Она поняла, что Лорак более не слышал ее. Его глаза потускнели, голова начала запрокидываться…
— Отдаю себя нашей стране, — прошептал он. — Похорони мое тело в этой земле, доченька. Жизнь моя навлекла на нее проклятие; может, хоть смерть принесет благословение…
Пальцы Лорака выскользнули из ладони Эльханы. Безжизненные глаза все еще смотрели на несчастную Сильванести. Однако выражение ужаса пропало с его лица: на Лорака наконец-то снизошел мир.
И Эльхана не могла скорбеть о его кончине.
Наступил вечер. Друзья готовились покинуть Сильванести. Зная, что земли, по которым им предстояло путешествовать, находились под властью драконидов, они хотели уйти как можно дальше под покровом ночной темноты. Вдобавок ко всему у них не было карт, лишь древние чертежи, которым они, после истории с бывшим морским портом Тарсисом, доверять более не решались. А тем картам, что нашлись в Сильванести, были от роду тысячи лет. И друзья предпочли путешествовать на север вслепую, надеясь по возможности разыскать какую-нибудь действующую гавань, откуда можно будет переправиться на Санкрист.
Идти они собирались быстро, а следовательно, налегке. Правду сказать, им особо и нечего было нести: уходя, эльфы не оставили в покинутом доме ни пищи, ни каких-либо припасов.
Один только маг уносил с собой добычу — Око Дракона. Танис поначалу пришел в совершенное отчаяние, пытаясь сообразить, как это они понесут двухфутовый хрустальный шар, столь же хрупкий, сколь и тяжелый. Но накануне их отбытия к Рейстлину подошла Эльхана. Она держала в руках небольшой мешочек.
— В этом мешочке хранил Око мой покойный отец, — сказала она. — Мне и самой это кажется удивительным, ведь оно такое большое. Но он говорил, что мешочек был ему дан в Башне Высшего Волшебства. Может быть, и ты сумеешь им воспользоваться?
Молодой маг с готовностью протянул за ним тощую руку.
— Джистарх тагопар Айр мойрпаранн Кини, — пробормотал он. К его полному удовлетворению, ничем внешне не примечательный мешочек засиял бледно-розовым светом. — Да, он заколдован, — прошептал Рейстлин. И поднял глаза на Карамона: — Поди, принеси Око.
Карамон в ужасе вытаращил глаза:
— Да ни за какие коврижки!
И крепко выругался.
— Принеси Око! — вновь приказал Рейстлин, гневно глядя на брата. Но тот покачал головой. — Какой же ты глупец, Карамон! — бросил маг раздраженно. — Знай, что Око не может причинить зла тому, кто не пытается им завладеть. Уж поверь, братец, ты не подчинил бы своей воле и таракана, куда там Око Дракона!
— Оно обманет меня, — не сдавался Карамон.
— Тебя? Ему нужны только те, у кого… — Рейстлин остановился, не договорив.
— У кого — что? — негромко сказал Танис. — Каких людей оно ищет?
— С мозгами в голове! — огрызнулся Рейстлин. — И потому я уверен, что ни одному из вас не грозит ни малейшая опасность. Давай, Карамон, неси сюда Око! Или, может быть, ты сам его потащишь? Или ты, Полуэльф? Или ты, жрица Мишакаль?
Карамон страдальчески покосился на Таниса, и полуэльф неожиданно понял, что великану требовалось его, Таниса, одобрение. Очень странно. Обычно Карамон слушался Рейстлина беспрекословно…
Не он один заметил безмолвный призыв Карамона. Глаза Рейстлина сверкнули яростью. И Танис с особенной остротой осознал, что не доверяет, не может доверять магу и его странной, все возрастающей силе. Я непоследователен, сказал он себе. Это лишь реакция на тот сон, и не более… Как бы то ни было, решать, что делать с Оком, предстояло ему. И, увы, выбора у него не было. Он нехотя проговорил:
— Рейстлин — единственный среди нас, у кого достаточно знаний, умения, и, чего уж там, храбрости, чтобы справиться с этой штуковиной. А значит, пускай он ее и забирает. Или кто-нибудь из вас хочет попробовать?
Никто ему не ответил, лишь Речной Ветер мрачно нахмурился и покачал головой. Танис знал, что варвар, будь у него такая возможность, с радостью оставил бы Око здесь, в Сильванести. Да и Рейстлина с ним заодно.
— Аглаи, Карамон, — сказал Танис. — Тащи. Кроме тебя, его никому не поднять.
Богатырь нехотя подошел к хрустальному шару, покоившемуся на золотой подставке. Протянул к Оку дрожащие руки… коснулся его… и ничего не случилось. Шар точно и не заметил. Облегченно вздохнув, Карамон поднял Око и, постанывая от натуги, подал его брату, державшему наготове мешочек.
