И, повернувшись, он заковылял к похрапывавшему золотому дракону.
— Подожди! — вдруг сказал Танис. — Фисбен… то есть Паладайн… не случалось ли тебе бывать в Утехе, в гостинице «Последний Приют»?
— Гостиница? В Утехе?.. — старец задумался, поглаживая бороду. — Гостиница… до чего же их много… Хотя погодите: припоминаю восхитительную картошку со специями! Точно! — Он оглянулся на Таниса, и глаза его заблестели. — Точно, мне случалось бывать там и рассказывать сказки ребятишкам. Замечательное местечко, эта гостиница. Припоминаю один вечер, когда туда пожаловала прекрасная молодая женщина, такая золотоволосая… из племени варваров, кажется. Она спела песню о голубом хрустальном жезле, и тут началась ужасная свалка…
— Но ведь это ты начал звать стражу! — воскликнул Танис. — Это ты втравил нас в…
— Я всего лишь расставил декорации, парень, но никакого либретто вам не раздавал, — хитро улыбнулся Фисбен. — Все роли вы составили сами. — Он посмотрел на Лорану, потом на Таниса и покачал головой. — Признаться, я мог бы чуть-чуть подправить… кое-что, кое-где… Но не в том суть. — И, вновь отвернувшись от них, он заорал на дракона: — А ну живо просыпайся, ты, засиженный мухами, заеденный блохами лежебока!
— Заеденный блохами!.. — Пирит моментально раскрыл глаза. — От старой бездарности слышу! Да ты посреди зимы воду в лед не превратишь!
— Что-о?! — Фисбен пришел в невероятную ярость и принялся тыкать дракона своим посохом. — Ну, сейчас ты у меня дождешься! — Выудив из кармана потрепанную книгу заклинаний, он принялся листать страницы. — Огненный шар… огненный шар… где же я его видел…
И, продолжая рассеянно бормотать, старый маг полез на спину Пириту.
— Ну? Готов? — ледяным тоном осведомился древний дракон и, не дожидаясь ответа, расправил скрипучие крылья. Взмахнул ими несколько раз, болезненно разминая старые кости, и изготовился ко взлету.
— Стой! Моя шляпа!.. — не своим голосом закричал Фисбен.
Слишком поздно. Вовсю работая крыльями, дракон неуверенно оторвался от скального кряжа. Повисел немного над пропастью, над самой кромкой утеса… потом оседлал ночной ветерок и воспарил в темноту.
— Сейчас же вернись, ты, давно свихнувшийся…
— Фисбен! — окликнул Тас.
— Моя шляпа!.. — долетел голос мага.
— Фисбен! — снова крикнул Тас. — Она…
Но старик и дракон были уже далеко. Было видно, как поблескивали в лучах Солинари чешуи дракона. Две сверкающие золотые пылинки становились все меньше…
— …Она у тебя на голове, — со вздохом договорил кендер.
Еще какое-то время спутники молча смотрели вслед улетевшему дракону. Потом вернулись к костру.
— Не поможешь, Карамон? — попросил Танис. Он понемногу расстегивал на себе офицерские доспехи и сбрасывал их со скалы. Кружась, они улетали вниз, в темноту. — А ты свою?.. — спросил он, покончив с этим занятием.
— Я свою, пожалуй, приберегу пока. Путь наш еще долог, и опасностей, надо думать, будет предостаточно… — Карамон махнул рукой в сторону горящего города. — Рейстлин был прав: люди-ящеры нисколько не подобреют оттого, что у них не стало Владычицы…
— Куда же ты думаешь направиться? — спросил Танис. Наконец-то он дышал полной грудью. Ночь стояла по-весеннему теплая, в воздухе пахло пробуждающейся зеленью. Избавившись от ненавистных лат, Танис уселся под деревьями, что росли возле края утеса, обращенного к Храму. Лорана подошла к нему и села поблизости — но не рядом. Обхватив руками колени, девушка опустила на них подбородок и задумчиво уставилась вдаль.
— Мы с Тикой уже думали об этом, — сказал Карамон, подсаживаясь к полуэльфу вдвоем с подругой. Они с Тикой переглянулись: никто из них не хотел начинать первым. Потом Карамон прокашлялся. — Мы собрались вернуться в Утеху, Танис. А значит, мы, верно, опять расстанемся, потому что…
Он умолк, не в силах договорить.
— Потому что мы знаем — вы наверняка захотите вернуться в Каламан, — негромко докончила Тика. — Мы уж советовались, не пойти ли нам с вами. Там ведь по-прежнему болтается та летучая цитадель… да еще разбежавшиеся дракониды… Нам бы тоже повидаться и с Речным Ветром, и с Золотой Луной, и с Гилтанасом. Но…
— Но я хочу домой, Танис, — тяжело выговорил Карамон. И добавил, предвидя возражения полуэльфа: — Я знаю, дома будет непросто, ведь Утеха разрушена… сожжена… Но я тут все думал про Эльхану и ее народ, которому придется заново обживать Сильванести. Спасибо и на том, что нашу Утеху не превратили во что-нибудь подобное… Я буду нужен в Утехе. Все будут отстраиваться… им пригодится моя силенка… Ну, а я уж больно привык… быть кому-нибудь нужным…
Тика прижалась щекой к его плечу, и он нежно взлохматил ей волосы. Танис понимающе кивнул. Он тоже не отказался бы снова заглянуть в Утеху, вот только… она больше не была ему домом. Как он сможет чувствовать себя там дома без Флинта, Стурма и… и остальных…
— Ну, а ты, Тас? — с улыбкой спросил он кендера, который устало подошел к ним, волоча бурдючок, наполненный водой из ближайшего ручейка. — Пойдешь с нами в Каламан?
Тас покраснел.
— Нет, Танис, — выговорил он смущенно. — Видишь ли… поскольку тут совсем рядом… я не отказался бы заглянуть к себе на родину. Мы ведь Повелителя Драконов пристукнули, Танис! — сообщил он полуэльфу, гордо приподняв подбородок. — Сами! Вот!.. Теперь все народы станут нас уважать, а про нашего вождя, Кронина Чертополоха, так и вовсе сложат легенды!
Танис поскреб в бороде, пряча улыбку. Не стоило говорить Тасу, что убитый кендерами Повелитель был всего лишь Младшим Командиром Тоэдом, трусливым и разжиревшим.
— Я думаю, что легенды сложат не только о Кронине, — совершенно серьезно сказала Лорана. — Деды будут рассказывать внукам о кендере, который разбил Око Дракона, о кендере, который храбро бился на стенах Башни Верховного Жреца, о кендере, который готов был отдать жизнь, чтобы вырвать друга из лап Владычицы Тьмы…
— Ну, зашибись!.. — восхитился Тас. — А кто это такой?.. — И тут до него дошло, о ком говорила Лорана. — Ой!.. — Тас покраснел до кончиков заостренных ушей и шлепнулся на камень, не находя слов.
Карамон и Тика сидели под деревом, прислонившись к стволу, и лица обоих — пусть хотя бы на время — полнил безмятежный покой. Танис невольно позавидовал им и спросил себя, будет ли когда-нибудь подобный покой дарован ему самому. Он повернулся к Лоране. Она смотрела мимо него, в пламенеющие небеса, и мысли ее пребывали где-то далеко-далеко.
— Лорана… — неверным голосом выговорил он. Прекрасное лицо обратилось к нему, и он едва смог продолжать: — Лорана, ты когда-то подарила мне это… — И он протянул ей на ладони золотое колечко. — Тогда мы с тобой оба не знали, что такое настоящая преданность и любовь. Теперь же… теперь это кольцо так много для меня значит, Лорана… В том сновидении оно помогло мне вырваться из кошмара, точно так же, как твоя любовь спасла меня от тьмы в моей собственной душе… — Он помолчал: даже и теперь глубоко внутри шевельнулась тень сожаления. — Я хотел бы носить его… если ты мне позволишь. Я хотел бы подарить тебе такое же…
Лорана долго рассматривала кольцо у него на ладони. Потом, так и не произнеся ни слова, взяла его… и неожиданным движением метнула за край скалы, в пропасть. Танис ахнул и едва не вскочил. Колечко ярко сверкнуло в алых лучах Лунитари — и скрылось в темноте.
— Видимо, это и есть ответ, которого я заслужил, — сказал Танис. — Что ж, я тебя не виню…
Лорана вновь повернулась к нему. Ее лицо было спокойно.
— Когда я дарила тебе это колечко, Танис, это была первая любовь детского сердца, еще не ведавшего испытаний. Теперь я понимаю, насколько правильно ты поступил, вернув его мне. Мне нужно было еще повзрослеть и понять, что такое истинная любовь. А теперь… я прошла тьму и огонь, Танис. Я убивала драконов. Я плакала над телом человека, который был мне очень дорог… — Она вздохнула. — Я была вождем. Я познала ответственность. Флинт любил повторять это. Но я обо всем позабыла и угодила в ловушку, расставленную мне Китиарой. Я поняла — слишком поздно поняла, — какой мелкой и ничтожной была в действительности моя любовь. Любовь Речного Ветра и Золотой Луны преодолела все препоны и подарила миру надежду… А наша, ничтожная, едва его не сгубила…
