Порыв ветра закрыл лицо Гвинес пышными волосами. Она откинула их назад и, казалось, хотела что-то сказать, но тут в сопровождении двух рыцарей ордена Меча появился минотавр.

— Хума!

Кэз подошел и едва не стиснул своего верного друга так, что Хума мог запросто оказаться снова на больничной койке с тремя, а то и с четырьмя сломанными ребрами.

Рыцарь успел отстраниться и пострадало только плечо, на которое Кэз и налетел в порыве радости.

Прошло уже четыре дня с момента их последней встречи. Государь Освал теперь уже полностью доверял минотавру, рассказы Кэза оказались для него очень ценными. Рыцари сражались с людоедами уже многие годы, но очень мало знали о них. А минотавр знал всю подноготную.

— Гвинес… — сказал Хума. Но она уже ушла. Кэз все понял без объяснений.

— Я пришел не вовремя? Извините меня, дурака, если помешал.

Хума возразил:

— Вам не за что извиняться. Я очень рад вам, Кэз.

— Я и представить не мог, что мне будут задавать так много вопросов! Кажется, я уже все рассказал, а меня все спрашивают и спрашивают.

— Рыцарям нужна ваша помощь, Кэз. Мы хотим разбить… — Хума не договорил: высокий незнакомец, одетый в. темно-красную мантию с капюшоном, прошел мимо них. Лицо незнакомца было узкое и костлявое.

Провожая взглядом человека в красной мантии, минотавр сказал:

— Колдуны чем-то взволнованы. Я ощущаю их волнение, как запах. Это неприятно действует на меня.

Хума растер левое плечо: оно побаливало.

— Что же беспокоит их?

— Неизвестность. Они привыкли иметь дело с колдунами из Черной мантии, но ходят слухи, что Галан Дракос послал в бой только своих ренегатов. Вы видели сражение магов?

— Еще бы! Небо было совершенно черным!

— На нашей стороне была дюжина могучих магов. Четверо из них погибли, а остальные, может быть, никогда уже не смогут восстановить в полной мере свои силы. Но знаете, сколько у них было противников?

— Сколько?

— Трое.

— Трое?! — Рыцарь недоверчиво покачал головой. — Тогда они, должно быть, необыкновенно могущественны. Но откуда маги знают, что это не колдуны Черной мантии?

Кэз улыбнулся:

— Двое, возможно, и были из Черной мантии. А тот, что остался в живых и сбежал, действовал слишком непредсказуемо, он точно не мог пройти школу магов. Самоучка. Больше о нем никто ничего не знает.

Хума невольно вспомнил о Магиусе. Он, высокий и красивый, мог бы состоять при королевской свите, а не сидеть в мрачной башне заклинателя. Да, поначалу Магиус был самоучкой. Он многое постиг сам, без учителей. Магиус проводил магические опыты, даже с риском для жизни. Иногда, правда, он говорил, что хотел бы бросить занятия магией.

Кэза позвали, и он, тяжело вздохнув, попрощался с Хумой.

Рыцарь вернулся в палатку и большую часть дня проспал, словно младенец.

Вечером к нему зашел Ренард. Узнав, что Хума чувствует себя неплохо, командир сказал молодому рыцарю, что тому в ближайшие дни предстоит дежурство. Хума мог бы попросить об отсрочке, но был счастлив доказать, что он не зря принят в ряды рыцарей.

Зашла также и Гвинес, но разговор получился короткий и малозначительный. Было ощущение — она хотела сообщить что-то важное, но передумала. Больше он ее в лазарете не встречал.

В тот день, когда Хума должен был заступить на дежурство, в лагере царило оживление. Колонны рыцарей проследовали мимо шатра ставки. Шатер был увенчан знаменем с изображением зимородка и рыцаря из ордена Розы. Хума мог только догадываться, почему в лагере такое оживление. Ходили слухи, что людоеды прорвали восточную горную границу и продвигаются к Вингаардской Башне. По другим слухам, в одном из городов, в котором рыцари останавливались на ночлег, — чума. Хума был ошеломлен всеми этими слухами.

Когда пришел Ренард, он занимался лечебными процедурами. Раненым привезли холодной и горячей воды, а также пищу. Времени процедуры занимали немного, но помогали хорошо. В тот день они помогли Хуме также отвлечься и от тяжелых дум.

Ренарда чуть было не облили горячей водой, когда санитары переставляли ведра с места на место. Многие раненые были возбуждены, но лицо Хумы было бесстрастно.

— Я вижу, что вы готовы заступить на дежурство, — сказал Ренард.

Делая упражнения, Хума сильно вспотел, лоб был мокрым. Он еще не успел умыться. На слова командира Хума ничего не ответил, просто кивнул головой.

— С сегодняшнего дня вы — капитан охраны. Государь Освал считает, что вам по плечу такая должность, — сказал Ренард и окинул рыцаря взглядом с головы до ног.

Уже почти стемнело. Хума проглотил комок в горле.

— Позвольте мне привести себя в порядок.

— Разумеется. Я уже выбрал караульных для вашей смены. Когда будете готовы, зайдите ко мне.

Ренард вышел.

Обычно Хума не отдавал честь Ренарду. К тому же сейчас с ведрами в руках сделать это было трудно.

Хума боялся, что рыцари станут насмехаться над ним: мол, какой он капитан охраны; но никто над ним не подшучивал.

Для дежурства были выбраны в основном рыцари, которые либо были вообще не знакомы с Хумой, либо пришли в отряд сравнительно недавно и не успели еще попасть под влияние Беннета. Но нельзя сказать, что это были неподготовленные к тяжелой службе рыцари. Ни один дворянин, принятый в ряды рыцарей, не был таковым. В охране было также несколько ветеранов — из тех, что доказали свою преданность государю Освалу, — они оценивали людей прежде всего по их заслугам, а не по родословной.

Хума пошел проверять караульных.

На первом посту стоял как раз ветеран. Новоиспеченному капитану Хуме было неловко: приходится командовать человеком вдвое старше и в десяток раз опытнее его; но он знал, что каждый рыцарь, за исключением старших офицеров, вне зависимости от возраста назначается в охрану. И всетаки Хума не мог побороть внутреннюю неловкость, слушая рапорт старого караульного, и сумел совсем успокоиться лишь по дороге до следующего поста. Окажется ли следующий караульный моложе или старше первого — не столь уж и важно; просто Хума еще не привык быть командиром. Если бы произошло какое-нибудь происшествие, он бы винил во всем только себя. Хума подошел к краю леса на границе лагеря и стал всматриваться во тьму. В лесу мог кто-то прятаться; воображение рисовало чьи-то глаза, мелькающую призрачную фигуру.

После полуночи Хума вышел к посту, на котором часового почему-то не оказалось. Пост был на склоне холма, на открытом месте. Хуму мгновенно пронзило ощущение чьего-то присутствия. Он, конечно, мог поручить проверку постов кому-нибудь из подчиненных, но, так как командовал впервые, Хума решил сделать все сам. Сейчас он должен был либо позвать на помощь, либо вернуться в лагерь и сообщить о случившемся государю Освалу. Но на это ушло бы слишком много времени.

Обнажив меч, Хума вошел в лес. Несомненно, он понимал, что может погибнуть, но некая неодолимая, гипнотизирующая сила, казалось, тянула его в глубь леса. Он не видел ее, эту силу, но ощущал ее мощь. Она стала частью его самого, и он, беспомощный, все углублялся и углублялся в лес. Хума забыл о причине, побудившей его войти в лес, и помнил только одно — он должен обнаружить кого-то или что-то, прячущееся в лесу. Смутная тень обволокла Хуму, чьи-то красные немигающие глаза впились в него. Рядом стояла еще одна тень. Больше Хума ничего не видел и ничего не слышал. Да и чем зрение и слух могли помочь ему?! Чтобы увидеть этих призраков, появившихся в ночном лесу, нужно было обладать нечеловеческой силой воли.

Мерцающие огни проносились перед глазами оцепеневшего рыцаря. Когда он сделал еще несколько шагов вперед, большинство огней исчезло, но два, нацеленные на него, остались. Хума, спотыкаясь, шел на них; он не замечал — вокруг стоит полная тишина. Бронированный нагрудник, который был на нем, съехал набок.

Светящиеся глаза призывно мигнули, и смутная тень вокруг них стала более отчетливой. Наконец тишину разорвал голос. Он походил на шипение. Хума весь обратился в слух.