Сэра Баярда снова толкнули в спину. Он выпрямился в полный рост и посмотрел вожаку прямо в глаза.
— Мне свое поведение объяснить легко. Вы напали на меня — без какого-либо предупреждения и, полагаю, без какой-либо причины. Во всяком случае, мы не давали вам никакого повода для нападения. Что же должен был делать я? Несомненно, одно — защищаться. И в этом, надеюсь, вы со мной охотно согласитесь. Так в чем же моя вина? В том, что прежде, чем начать бой, я не поприветствовал напавших на меня? Но ведь мы были не на рыцарском турнире.
Мне показалось: старый кентавр улыбнулся. И спросил:
— Вы действительно — соламнийский рыцарь? Так? И вы сохраняете верность законам рыцарей Соламнии?
О, я многое бы отдал сейчас за то, чтобы сэр Баярд слукавил, но он ответил гордо и прямо:
— Сохраняю? Нет, я их провозглашаю! Что бы вам ни говорили о рыцарях, что бы вы о них не думали, рыцарские ордена и поныне основываются на принципах благородства. Так было раньше, так есть сейчас, в нынешнее время, когда все остальные не признают никаких принципов! — Затем он обернулся ко мне и прошипел: — прекрати толкать меня локтем, Гален!
Вожак взглянул на меня — его зеленые глаза сверкнули, словно изумруды, — и снова обратился к сэру Баярду:
— А доспехи?
— Доспехи принадлежат мне. — Рыцарь помолчал, а потом добавил: — Несколько дней назад они у меня были украдены и кто-то, облачившись в них, совершал гнусные преступления. Разве я должен нести ответ за чужие грехи? Кроме того, я сам поймал вора, укравшего у меня доспехи.
Он замолчал, ожидая, что скажет старый кентавр. А тот сказал:
— Сэр, может быть, то, что вы говорите, и действительно правда. Не знаю. Но я сам, своими собственными глазами, видел ваши преступные действия против кентавров. И сейчас вижу, как вы их изуродовали. А если вы взываете к снисходительности, то вам лучше обратиться к сатирам.
Сатиры?
Рыцарь посмотрел на кентавра, а потом на меня с недоумением.
Я молча пожал плечами. Что за сатиры? Откуда?
Вожак, видя наше недоумение, не преминул объяснить:
— Сатиры — это козлоногие люди. Или иначе: люди-козлы.
Кентавры, в знак согласия, дружно закивали головами.
Сэр Баярд помолчал, вспоминая: слышал ли он что-либо раньше о сатирах, — а затем сказал:
— Клянусь вам, я не знаю никаких сатиров. Я и слово-то такое слышу впервые, поверьте мне. Клянусь вам, что я никогда не замышлял ничего худого против вас и вашего народа. Я не поднимал руку ни на одного из вас, до той минуты, пока вы сами не напали на меня.
Вожак, наклонив свою седую голову, шепнул что-то кентавру, стоявшему справа от него. Тот шепнул что-то еще двоим. Вчетвером они поскакали на дальний конец поляны и о чем-то оживленно заспорили. О чем? — ни я, ни сэр Баярд расслышать не могли.
Нам оставалось только ждать решения своей участи.
Я сел на траву и достал из кармана кости. Трава была высокая, и для того, чтобы бросить кости, мне пришлось ее долго разгребать руками. Выпало: 6 и 12. Знак козла. Главное, что присуще козлу, — он может выжить при любых обстоятельствах. Да, это главное.
Морщась от боли, сэр Баярд сел рядом со мной и попытался улыбнуться:
— Ну, Гален, что ты там нагадал на кофейной гуще?
— Выпавшие цифры говорят: иной раз сказать правду, и только правду — это большая глупость, сэр! — съязвил я. — Но ведь вы все равно не верите «Калантине»! И поступаете так, как считаете правильным только вы. Да, только вы, безусловно, и во всем правы.
Кентавры, оставшиеся рядом с нами, не сводили с меня и сэра Баярда глаз. На всякий случай, они еще и размахивали своими дубинками.
Только Эджин смотрел на меня дружелюбно.
— Не волнуйся, — шепнул он мне, объедая орехи с маленькой голубоватой ветки. — Арчела мудр и справедлив.
Ну конечно! Чего мне волноваться и беспокоиться?! Ох, куда лучше, если бы я никогда не встречался бы с этим Арчелой. Тогда я и вовсе бы не переживал: справедливо или несправедливо он накажет меня?!
Я хотел было сказать сэру Баярду о человеке, которого кентавры видели на дороге возле замка и который следил за нами. Но вовремя спохватился. А что я скажу о том, кто это, как мне кажется, был? Что — расскажу о том, как я с ним познакомился и для чего он явился в замок? И как я помог ему украсть рыцарские доспехи?
Мы с сэром Баярдом сидели на траве и молча ожидали приговора. Мой хозяин потирал раненую руку. Я размышлял о том, как же мне избежать наказания? Любого наказания!
С болота доносились песни каких-то неведомых птиц. Громко квакали лягушки — должно быть, огромные лягушки! Жужжали какие-то насекомые.
Дождь перестал и наконец-то выглянуло солнце. Стало теплее.
Трава росла прямо на глазах. Я вспомнил о Гилеандосе — однажды он сказал о траве на Верденском болоте: «Растет, словно младенец».
Потом вспомнил рассказы крестьян об огромных зверях. О безногих крокодилах. О безглазых хищных птицах. О летающих птицах, пожирающих людей. Сейчас я не сомневался: многое в этих рассказах было правдой.
Я вспомнил: однажды — мне было тогда семь лет — у нас в замке гостили рыцари из Гарнета. Как-то вечером они пошли погулять и дошли до края болота. И решили там заночевать. Когда утром они проснулись, выяснилось: они со всех сторон окружены болотом. К тому же двое из ночевавших исчезли — отец со слугами и собаками искал их целый день, но они так и исчезли бесследно.
Ушедшие совещаться кентавры все еще не приходили.
Наступила ночь.
Мы с сэром Баярдом легли спать, но спали беспокойно. Несколько раз я просыпался в тревоге.
Звезд за густым покровом ветвей видно не было. Неярко светил только маленький костер, который разжег сэр Баярд.
Под утро я все-таки заснул крепко.
И проснулся от того, что на меня кто-то пристально смотрит.
На меня пристально и печально смотрел мой хозяин, — славный соламнийский рыцарь.
— Сэр, — начал я.
— Гален, — рыцарь медленно подбирал слова, — если нас… если нас… ожидает суровое наказание…
Я похолодел от страха. Я-то надеялся, что мой благородный хозяин защитит меня, выгородит перед судьями и сделает так, чтобы меня отвезли назад в замок, к отцу…
А мой хозяин заговорил о другом.
— Гален, я без стона и ропота снесу любое — самое суровое — наказание. Возможно, я умру. И поэтому я хочу сказать тебе вот что…
— Я вас слушаю, сэр.
— Хочу сказать тебе… о леди Энид.
— О том, наверное, что вы помолвлены с ней?
— Нет, Гален, мы с ней не помолвлены…
— Нет? Но я вас не понимаю, сэр. Вы говорили, что собираетесь жениться на леди Энид.
— Если я стану победителем турнира, я вынужден буду просить ее руку и сердце. Но дело в том, что не сам я этого хочу. Нет, нет… Впрочем, я не должен умереть от рук кентавров…
Он посмотрел в сторону, туда, где горел костер, который разожгли кентавры. И сказал загадочно:
— Это было предопределено свыше.
Потом я снова заснул.
Во второй раз меня разбудил сильный пинок под ребра. Со сна я закричал: «Алфрик, оставь меня в покое!» Но тотчас проснувшись, понял: никакого Алфрика тут нет. Надо мной склонилось злобное лицо одного из кентавров. И я сразу же вспомнил, где я, и вскочил на ноги.
Второй кентавр уже крепко держал за шиворот сэра Баярда. Ко мне подошел Эджин и мягко, словно извиняясь, взял меня за плечо.
Нас с сэром Баярдом повели на дальний конец поляны, где нас уже ждали судьи.
Один из кентавров, который был у них, наверное, глашатаем, оглядел нас и громко провозгласил:
— Все свидетельствует против вас!
Его голос был похож на гусиный крик. При других обстоятельствах я бы с удовольствием посмеялся бы над этим торжественным гусиным голосом. Но сейчас, в данную минуту… «все свидетельствовало против нас».
