«Прохождение Серой Драгоценности меньше повлияло на эльфов, чем на другие, более слабые, расы, но…»
«Расскажи мне про Серую Драгоценность», — прервал Танис, надеясь, что этот рассказ протянется весь его послеобеденный урок стрельбы из лука с Тайрезианом.
Мирал сердито посмотрел, и казалось, что тени вокруг этой пары сгустились, как если бы свет отражался плохим настроением мага. «Я рассказывал тебе про Серую Драгоценность. Итак…»— хриплым голосом продолжил маг. — «… Серая Драгоценность меньше повлияла на нас, чем на другие расы, но все же прохождение камня — который, как ты знаешь, является воплощением хаоса — устраивало беспорядок везде, где он побывал».
«В Сильванести, откуда я родом…» Это было новостью для Таниса, который вскочил, готовясь задать вопрос, но вместо этого плюхнулся обратно под взглядом мага. «В Сильванести, возле главного города Сильваноса, жили эльфийский лорд и его двое детей, сын по имени Пантелл, и младшая дочь по имени Джерика. Как было принято во времена до Братоубийственных Войн, старший сын унаследовал титул, земли и состояние отца. Дочь, Джерика, должна была получить достаточно большое приданое, что должно было поощрить кого-нибудь из молодых эльфийских лордов жениться на ней, но она не имела никаких прав на что-либо еще из того, чем владел ее отец».
«Это выглядит несправедливым, поступать таким образом», — заметил Танис.
Мирал кивнул и плотнее закутался в мантию. «Также думала и Джерика», — продолжил маг. — «Такая ситуация мучила Джерику, особенно потому, что ей было очевидно, что она была более достойным ребенком. Эльфийские женщины в то время, как и сейчас, тренировались в воинском искусстве, хотя в то время, как и сейчас, их владение оружием было скорее церемониальным, чем практическим. Когда возникала необходимость, большую часть борьбы вели мужчины».
«Итак, Джерика так владела мечом, что могла одолеть своего брата, Пантелла, в потешных сражениях, которые они устраивали в замке. Она была сильнее своего старшего брата и умнее. Но так как она была младшим ребенком, то знала, что, в конце концов, она увидит, как все, что как она считала, она заслуживает, перейдет к недостойному. Все могут видеть, убеждала она себя, что Пантелл плохой боец, совершенно лишенный моральных принципов. Она знала, что он не чурался воровства, что был жадным и трусливым и, более того, что он был не слишком умным».
Желудок Таниса заурчал, и он посмотрел на тарелку поджаристых квит-па, которую маг поместил вне его досягаемости на низкий столик рядом с двумя креслами. Полуэльф прошлым вечером вернулся слишком поздно, чтобы присоединиться к семейству Беседующего за обеденным столом; неприятные воспоминания о разговоре с Флинтом долго не давали ему уснуть, и заснув, наконец, под утро, он проснулся уже слишком поздно, чтобы успеть позавтракать до встречи с Миралом.
Однако маг правильно интерпретировал урчание в животе и тоскливый взгляд, и отдал приказ на незнакомом языке, приказ, который без помощи эльфийских рук заставил тарелку заскользить по столу к полуэльфу. Танис пробормотал слова благодарности, намазал ломтик квит-па грушевым желе и сунул его в рот.
Мирал продолжил. «Горечь Джерики росла все больше и больше от осознания того, что все ее мастерство, все ее таланты ничего не дадут ей. Она мечтала отправиться на битву и принести славу своему дому. Вскоре Драконья Война дала ей эту возможность. Эта война втянула и ее отца, и тот, несмотря на горячие протесты своего сына, отправил Пантелла присоединиться к другим эльфийским солдатам. Джерика тем не менее осталась дома, практикуясь в мастерстве владения мечом и тренируясь с луком, пока не стала уверена, что с честью сможет постоять за себя. Однако шли долгие месяцы, а от Пантелла не было ни весточки с тех пор, как он ушел со своим полком».
«Он был убит?»— спросил Танис.
«Отец Джерики боялся этого. Он опасался, что его сын и наследник был захвачен в плен. Джерика пришла к своему отцу и поклялась найти своего брата — клятвой, которую никто из домашних не воспринимал всерьез, потому что, в конце концов, она была девушкой, и ей было только двадцать пять или около того, меньше, чем тебе сейчас. Под покровом ночи она покинула замок и направилась сквозь леса Сильванести в поисках полка ее брата».
«Она нашла его?»— с полным ртом квит-па спросил Танис. Он смахнул крошки со своих бриджей песочного цвета.
Мирал кивнул. «Нашла, но не там, где ожидала. Она встретила Пантелла, когда полк эльфов вступил в бой с отрядом людей. Она пробилась к нему, где к своему ужасу обнаружила…»— голос мага замер. «Как думаешь, Танис, что она узнала?»— пригласил Мирал.
Танис поднял взгляд и сглотнул. «Что?»— повторил он.
Мирал продолжил. «Пантелл сражался на стороне людей».
Полуэльф почувствовал, как дрожь пробежала по его телу. Он так резко вскочил, что комната у него перед глазами из серой превратилась в черную. Он потряс головой, чтобы прояснить ее. Что Мирал пытался сказать ему?
Маг безжалостно продолжил, больше не глядя в глаза полуэльфа. «Джерика была в такой ярости, что, не раздумывая, выкрикнула имя своего брата и, когда он повернулся к ней, пронзила его насквозь своим мечом. Оказалось, что эти эльфы искали отряд людей, который собрал и возглавил Пантелл. Эльфы истребили людей, и Джерика вернулась домой как герой».
«Герой? За убийство своего брата?»— Танис сглотнул. Он слышал, что эльфы Сильванести были хладнокровнее и более расчетливо рациональны, чем Квалинести, но…
«За убийство предателя», — поправил Мирал. — «Она унаследовала имущество своего отца и достигла огромных успехов как генерал эльфов». Он остановился и бросил взгляд на своего ученика.
Танис был шокирован. «Это так?»— спросил он, невольно повысив голос. — «Она убила своего брата и за это была награждена?»
«До конца жизни ее одолевала печаль”,— признал Мирал. — «Годы спустя ее стали преследовать сны о брате, кошмары, в которых она снова, снова и снова протыкала его, пока с криком не просыпалась».
Танис задумался, глядя на затененную комнату, но видя вместо нее закованную в броню эльфийскую женщину, пронзающую в бою своего собственного брата. «Плохие сны — малая цена за убийство другого эльфа», — наконец сказал он.
«Это зависит от снов», — ответил маг.
Некоторое время они вдвоем сидели в тишине, пока Мирал не наклонился вперед. «Ты понял мораль того, что я только что рассказал тебе?»
Полуэльф взял последний кусок квит-па и еще поразмыслил. «Что одна личность может изменить ход истории?»— предположил он.
Лицо мага выражало одобрение. «Хорошо. Что еще?»
Танис задумался, но больше никакая разумная альтернатива не пришла ему в голову. Маг наклонился ближе, его глаза внезапно превратились в кусочки кристалла. «Реши, на чьей ты стороне, Танис».
Вздрогнув, полуэльф почувствовал, как его лицо побелело. «Что вы сказали?»— слабо спросил он.
«Реши, на чьей ты стороне». Затем маг отвернулся.
В этот момент утреннего урока пришла Лорана, и Мирал объявил перерыв, подсказанный также, несомненно, потрясением, которое все еще выражало лицо его молодого ученика. Рано или поздно парню придется узнать суровую правду, подумал маг; Танис не сможет существовать полуэльфом и получеловеком, не выбрав, к какой расе присоединиться. А пока Мирал был огорчен, что заставил страдать своего молодого ученика, и хотел бы найти более мягкий способ сказать то же самое. Если Танис не построит панцирь между собой и придворными, то пойдет по жизни помятым и побитым.
Тем не менее, подумал маг, было стыдно.
Танис вернулся через несколько минут, успешно отразив попытки своей молодой кузины соблазнить его хорошей погодой для каких-нибудь детских забав.
«Может, до зимы осталось всего лишь несколько дней, подобных этому», — убеждала дочь Беседующего. — «Танис, глазом не успеешь моргнуть, как зима будет здесь».
