Он коснулся магии шара и так как его руки лежали на его поверхности, она пробежала по его телу нетерпеливо и быстро.
Я твой, сказал шар, как женщина в постели любимого, как берег морским волнам.
Ты мой, шептал король эльфов и его потемневшее лицо светилось болезненным зеленым светом.
Зеленым и болезненным…, но когда он видел свое отражение в шаре, он видел себя не столь страшным, он не видел, что его лицо больше похоже на зловещий череп. Когда он видел себя в шаре, Король Лорак Каладон видел молодого воина, перепоясанного блистающим мечом, короля спасающего страну, отца, спасающего своих детей от темных ужасов ночи. Солдат Эли, Светоносного Паладайна!
В Глазе Дракона, в своем сознании, король поднимал к небу свой меч и сияние всех звезд отражалось на поверхности клинка.
Под его руками шар изменился в размерах, вырастая так, что руки короля раздвинулись на поверхности шара, как бы обнимая его. В шаре он видел себя золотым воином, стоящим в сердце своего королевства. В его видении он видел леса и поля, деревья прекрасных форм, выращенные эльфами из Дома Создателей Крон, чья кровь была полна духом самой природы. Он видел, как могущественный Тон-Талас впадал в море, пробегая мимо городов и селений. В Сильваносте, драгоценном камне на груди Земель Сильвана, храмы Богов, вокруг Сада Астарин, сияли жемчужно-белым в солнечном свете. Его сердце переполнилось любовью и Лорак Каладон закричал:
"Мы — дети богов! Мы — их первенцы, их возлюбленный народ! Мы — те, какими хотели бы Боги видеть всех смертных мира, и мы больше всех заслуживаем их любви!"
Он кричал это, этот золотой воин, и никогда не задавался вопросом, был ли он прав. Как он мог не быть? Столетиями накопленные знания передали ему это кредо, и всю свою жизнь он наблюдал за доказательствами этого.
"За Земли Сильвана!" — кричал воин и его желтые волосы развевались на ветру.
Позади него, там где он не видел, в самом крошечном углу его видения, его мечты о спасении, пульсировала небольшая тень, как первое маленькое пятно болезни на легком молодой королевы. Невидимое, неощущаемое, оно тем не менее было там и спокойно убивало.
В Звездной Башне король эльфов запрокинул голову и завыл так громко, что услышали Боги. Его крик отразился эхом от стен как гром. И так долго он кричал, что его горло стало кровоточить и он мог просто захлебнуться в собственной крови.
Из шара вылетел дракон, расправив широкие крылья и блистая клыками, тот, кто был заточен в нем со времен славы Истара, тот, который наблюдал как Король-Жрец планировал стать богом, тот, кто нашел путь к спасению от Катаклизма, завладев разумом молодого волшебника. Он слышал, как Такхизис призвала своих драконов. Как огонь пробежал по его жилам этот призыв. Проснитесь! Проснитесь! Проснитесь, мои драконы! Но, заколдованный и заточенный в хрустальной тюрьме, Губитель оставался пойманным в ловушку.
Прикосновение разума рептилии, холодного и равнодушного, заморозило разум Лорака и обездвижило его руки. Он не мог кричать. Он не мог дышать. Он чувствовал, как этот разум скручивает его, как змея скручивает тело ребенка. В его сердце не осталось ни одной молитвы. Страх отогнал веру. Его душа заледенела, магия в нем корчилась как что-то умирающее.
И затем — молниеносно — разум дракона оставил его, власть чудовища ослабла. Лорак вздохнул, но только один раз. На смену прежнему пришел другой разум, более сильный, чем разум Губителя и не было никакого шанса освободиться от него. Слишком поздно, он знал это. Он открыл магию шара и это было похоже на открытие какой-то ужасной двери.
Другой дракон, более сильный и жестокий, приблизился к нему. Губитель ревел, но голос его слышался уже далеко, так как чудовище было изгнано отсюда. В душе Лорака Каладона зашептал другой голос, похожий на свист ветра в пустом зимнем лесу:
Теперь ты можешь кричать, мой маленький король-колдунишка!
Лорак действительно кричал, так долго и протяжно, что в итоге оказался полностью немым. И все же, оставаясь безмолвным, он продолжал кричать, так как сон о золотом воине, спасающем свою страну, превратился в кошмар, настолько отвратительный, чтобы иметь возможность посеять семена безумия в его ум, раннее славившийся безупречной мудростью и умудренный опытом.
Он не кричал бессловесно, он кричал слова, которые впитал с молоком матери:
Мы — земля, земля — это мы!
Так и стало, как говорил самый могущественный маг в Сильванести — проклятие безумия короля упало на его земли и каждое живое существо стало исковерканным телом и душой, заключенное в пределах кошмара Лорака Каладона.
Король Кошмара вышел из своего дворца, из своей Звездной Башни и перед ним с криками разбегалась его стража, Неистовые Бегуны, которые видели, что король теперь похож на стоящего на краю Бездны человека. Вокруг слышались молитвы "Сохрани нас, о Эли! Защити от Темной Королевы!" Они, цвет армии Лорака, не оставили бы своего короля даже перед лицом Бездны, места, где живет самая темная из богинь и где царят невыносимые мучения и текут реки крови. Но он показал им Бездну в своем лице и в их душах проснулись самые жуткие страхи. И они бежали от него, от Короля Кошмара. Он смеялся им вслед и чувствовал, что они поражены таким же безумием, которое сейчас бежало в его крови.
Так как первые зимние ветерки закружили снег вокруг него, он повернулся, чтобы посмотреть на Звездную Башню, символ власти короля, построенный во времена самого Сильваноса. Под его взглядом мрамор стал таять, как свечной воск. Башни и башенки стали скручиваться, как корчащийся в горе старик.
Король Кошмара рассмеялся и отвернулся от Башни. Завывая и стеная, подобно безумным беанши, он прошел в Сад Астарин и по пути его следования всё вокруг увядало и умирало. Птицы падали замертво, как маленькие пучки костей и перьев. Он проходил мимо и птицы оживали, но это были уже не те птицы. Это были жуткие драконоподобные создания с зубами-иглами и перьями, превратившимися в чешую. Их глаза сверкали в жажде крови, их сердца переполнялись злобой. Тень короля упала на растения в саду, на зимний жасмин, тернистые розы и вьющуюся глицинию. Растения цвели кровавым цветом, а их утонченные ароматы превратились в мерзкую вонь разложения. Тень короля упала на самшит и ограда разрушилась, пораженная внезапной болезнью; погубленные ветви упали в коричневую пузырящуюся грязь.
Напевая песню сумасшедшего, король входил в каждый из храмов и заставлял мраморные стены таять. Алтари разрушились под его мимолётным взглядом. Палочки ладана сгнили. Свитки вспыхивали ярким пламенем и дым от них взвивался в небо цвета желчи. Здания лордов и леди разрушились. Более скромные дома растекались как лава, как только Король Кошмара бросал на них взгляд.
Он шел через своё королевство, фальшивый золотой воин. Теперь не существовало гордого и мудрого короля. Теперь не существовало короля, влюблённого в свою землю. Его мысли были отравлены. Небо над его королевством стало грязновато-зеленым, и когда пошел дождь, он излился не водой, а шипящей кислотой. Король проходил мимо ручьёв и они становились красными как кровь. Ручьи впадали в Тон-Талас и скоро вся великая река стала похожа на кровавую артерию. Король с отчаянием и ненавистью смотрел на всё это, но его умом по-прежнему управлял ядовитый зелёный дракон. Плоть Лорака стала гнить, волосы выпадали целыми пучками и уже можно было видеть участки оголённого черепа, мерцающие в зелёном свете.
Как пал король, так пала и земля. По всему Сильванестийскому Лесу, так любовно оберегаемому эльфами из Дома Хранителей Крон, деревья разом стали высыхать и сбрасывать листья и кору, как если бы томились от неизвестной болезни. Олени лежали мёртвые. В реке рыба превратилась в ядовитых монстров, с отросшими острыми зубами и даже ногами, которые позволяли чудовищам выползать на берег.
Король Кошмара продолжал идти по своему королевству, обращая все живое в вымирающее. Долгая, медленная смерть, которая была частью кошмара Лорака Каладона, который был навеян королю драконом Темной Королевы. Его звали Циан Кровавый Губитель и он провел достаточное время в Бездне, чтобы усовершенствоваться в своем ремесле.
