– Вы будете штурманом в наших поисках! Это то, что надо! Мы вам доверяем! – сказал Антонио.

Константин засмеялся, но мурашки всё же пробежали по его спине, то ли от рассказа Людмилы Петровны, то ли оттого, что она так переменилась.

«Она знает!» – сказал себе Константин.

Это у него такая дурацкая игра в пророка. Он неожиданно для самого себя мысленно произносит фразу, которая ему нравится, и надеется, что в ней есть какой-то скрытый смысл. Что знает Людмила Петровна? О чём идёт речь? Он понятия не имеет, но нравится ему такая игра с самим собой. Видимо, при этом он ощущает себя кем-то значительным.

– Я там, куда вы искать. Я уже знать себя и три месяца ждать вас для хорошая компания! – объявила Людвика.

– Спасибо! Для меня это такое счастье! Не могу передать словами! Слов таких нет! – с небывалой радостью ответила Людмила Петровна.

До этого она смотрела на Людвику так, как будто та может раствориться в воздухе в любой момент. Константин недоумевал. Он посмотрел на Антонио, стараясь понять, как Антонио относится к появлению непонятно откуда взявшейся богини.

– А что будет после того, как мы найдём? – спросил Антонио.

– «После того» не бывает! – ответила Людвика.

– Да, это верно! – согласился Антонио.

И тут вдруг какая-то потрясающая мысль отразилась на его лице. Он, сделав знак тишины, смотрел в дверь коридора. Как в прошлый раз. Теперь и Константину показалось, что он слышит плеск морских волн и отдалённые крики чаек. Они какое-то время молча слушали эти звуки. Людвика тоже с интересом смотрела в коридор. Потом всё стихло.

– Ты познакомить меня с твой приятель? – спросила она у Антонио.

– Тебя?! – с возмущением начал было Антонио, но спохватился. – Простите, богиня! Но не могу обещать! Разве что при случае!

– Я понимать! – щёки богини слегка зарумянились.

С одной стороны, эти люди были Константину чрезвычайно приятны, он пребывал в какой-то радости, забытой с детства. Но была и другая сторона!

Он не хотел чувствовать себя тупым пнём.

«Во всём должны быть ясность и последовательность. Нужно во всём разобраться!»

Он был твёрдо убеждён в том, что всякую мистику и религии придумали жулики для своих очень понятных мелочных целей. Они наглым и бессовестным образом приватизировали так называемую духовность и теперь требуют плату за вход. Своей наглой ложью они только чинят препятствия для подлинного научного познания мира…

Не всегда он так думал. Думал по-разному. И сам замечал, что убеждения очень зависят от его настроений. Сейчас настроение было какое-то такое.

– Такое впечатление, – сказал Константин, – что в коридоре был слышен шум моря.

– И вы слышали?! – откликнулась Людмила Петровна.

– Да! Но откуда?

– Не знаю! И Георгий был сегодня. Откуда пришёл и куда ушёл, мы с вами не знаем.

– Но звуки моря можно ещё как-то объяснить… – начал было Константин.

– Толстый объяснений портят тонкий вещь! – прервала его Людвика.

– Не понимаю! Если вы что-то знаете, то почему вы нам это не можете объяснить? – спросил Константин у Людвики.

– Это есть случайно! – с иронией ответила Людвика. – Почему вы хотеть давать для свой разум пища, переваренный другой человек? Как называться такой пища? Почему брезговать кушать переваренный пища для своя тела, а кормить такой пища своя разум? Что хотеть от разум получать, если кормить такой пища?!

«Она права!» – устыдился Константин.

– Приятного аппетита, сэр! – добавил Антонио.

Константин невольно углубился в размышления о «вкусной и здоровой пище» для разума, а заодно уж и о системе образования в стране, культуре, литературе и искусстве в широком смысле. Одновременно он принимал участие и в разговоре. И то и другое вместе он делал плохо.

Речь зашла о зеркале как о бесполезной и вредной вещи. Но Людвика сообщила, что это зеркало «самый ценный вещь в этой городе», просто никто здесь не умеет им пользоваться. Она научит, как с ним обращаться. Зеркало знает «божественный истина» и может отвечать на «правильный вопросы», давая «нужный свежий пища» для тех, кто «хотеть знать». Зеркало в ответ на сегодняшние наши разговоры уже указало на записи, сделанные Георгием в течение последнего года его жизни «в этой доме».

Решено было не делать ничего, что не способствует самопознанию. Появилась уникальная возможность – познать себя в этот период с помощью загадочного зеркала. О том, что они ограничили себя определённым сроком, зеркало, естественно, знает. Начали они тут же, с чтения записей Георгия. Читал Антонио. Вот первое, что попалось в руки…

Несколько лет я читал книгу «Дао де Цзин», размышлял и взирал на мир сквозь её строки. Мир был подобен прогулке по весеннему лесу, когда ещё пасмурно. Под ногами, между стволами елей и берёз, лежит подтаявший снег, а первые лужи затянуты тонкими корочками льда. Дышится прохладой вечности и горизонтом, виднеющимся сквозь кустарник и бескрайние поля.

Я мыслил, смотрел и чувствовал точно так же, как сам автор. У нас было одно дыхание. Так по крайней мере мне казалось.

Но однажды я купил новое издание этой книги, с другим переводом, начал просматривать её и… Вначале я возмутился «неточностью перевода» – как можно допускать такое преступное легкомыслие?! Затем понял, что это совсем другая книга! Иной взгляд, иное понимание многих вещей. Я стал сравнивать два разных перевода, с негодованием отвергая второй перевод, пока не нашёл во втором варианте фразу, которая мне понравилась гораздо больше, чем в первом.

Тщательно изучив новый для меня вариант перевода, я понял, что это два различных мировоззрения. Но где же подлинный Лао-цзы? Первоисточник был утерян, книга переписывалась бесчисленное множество раз. Что осталось от Лао-цзы? Я стал искать другие варианты переводов; когда их набралось у меня более двадцати, я записался на курсы изучения китайского языка. Ясность исчезла, и мир превращался в хаос.

Однажды ночью я сидел за своим письменным столом, разложив на нём тексты, пять или шесть вариантов перевода одного параграфа, сравнивая их между собой, и размышляя. Ко мне подошёл старый китаец и спросил:

– Что ты делаешь?

– Читаю Лао-цзы! – ответил я.

Не взглянув на тексты, он сказал:

– Никогда я не говорил и не писал ничего подобного!

И тут я понял абсурдность того, что я делаю. Чужая мудрость лишь как в зеркале отражалась в моём разуме. Это был мираж, который я принял за мудрость собственную. Внутри меня ничего не изменилось, я остался таким же, каким и был.

Я понял, что «книгу мудрости» написать невозможно, потому что для читающего это всегда будет «книга чужой мудрости».

Хорошо забыв Лао-цзы, я начал искать сам. Через много лет я вновь взял в руки его книгу и просмотрел её. Вроде бы всё то же самое – и ничего общего. Совсем другая Вселенная, существующая на других основах.

Пока обсуждали то, что написал Георгий, Константин пытался найти объяснение: откуда же взялась Людвика? Не с неба же она свалилась?!

– А что значит быть богиней кошек? – невпопад спросил Константин.

– Значит, любить кошка и терпеть кошка.

– А какие же в горах кошки? – недоумевал Константин.

– Очень большие!

– А у вас вещи и документы есть? – занудствовал Константин.

– Вы хотеть видеть моя чемодана? Мы поехать за моя чемодана!

И Людвика с Константином поехали в аэропорт.

– Прошу вас, богиня! – Антонио вручил Людвике ключи от своей машины.

– Мы даже не спросили, какая у него машина. Я предлагаю поехать на моей!

– Брать ключи не есть напрасно.

– Узнать, конечно, можно. Нажать на кнопку на брелке, какая-нибудь машина откликнется, но он ведь не дал документы на машину…

Константин не стал продолжать, он вдруг представил себе, что между ним и Людвикой идёт важного вида переводчик и, взглянув на Константина и улыбнувшись ему, говорит Людвике на непонятном языке: «Несёт какую-то чушь! Не следует обращать внимания».