Это было сказано с потрясающей искренностью. Константин рассмеялся:

– Конечно, если укокошишь человек двести, тогда постепенно начнёшь понимать, что убивать – это плохо!

– Нет, это необязательно, можно убивать сколько угодно и ничего не понять, – по-деловому разъяснил Клинобородый, – одно с другим не связано.

– Может быть, они и я тоже – все, кроме вас, потенциальные убийцы, но мы… – Константин на секунду запнулся, думая как продолжить фразу.

– Ты плохо владеешь разумом! Во-первых, убийства случаются, во-вторых, ты вспоминаешь, как ты совсем недавно чуть было не убил меня. Меня! Живого человека!!! Ты мог бы совершить страшное преступление! Ты даже не знал точно, убивал я кого-нибудь или нет. Может быть, я шутил? Ты не мог это знать точно!

– Тогда бы и я так пошутил! – сказал Константин.

– Мы любим шутку, – улыбнулся Клинобородый.

– Во всяком случае, прошу меня извинить!

– Ничего! Тебе не за что извиняться! Ты ещё не понимаешь!

– Так убивали вы или нет?

– Какое это имеет значение?! Мы! Два человека! Беседуем! Что нам весь остальной мир?!

– Хорошо! – с удовольствием произнёс Константин. – Это правильно!

Они помолчали.

– Можно задать тебе вопрос? – спросил Константин.

– Да, конечно!

– Кстати, меня зовут Константин!

– Григорий!

Они пожали друг другу руки.

– Григорий, почему нельзя никого убивать?

– А кто сказал, нельзя?!

– Как???

– Как можно сказать «нельзя» живому человеку?! Никто не имеет права сказать человеку «нельзя»! Я себе никогда не позволю такого неуважения человека! Я могу сказать: «Да, конечно, ты можешь идти туда! Ты – человек! Никто не имеет права ограничивать твою свободу! Я могу лишь предупредить тебя: ещё один шаг, и ты упадёшь в пропасть. И если ты останешься жив, то, возможно, будешь огорчён оттого, что сломал себе ноги, позвоночник и несколько рёбер!»

– Ха-ха-ха!!! – рассмеялся Константин. – Человек десять раз упадёт в пропасть! Ты не успеешь предупредить!

– Пусть лучше упадёт! Это слово не для человека! Пожалуйста, никогда не говори мне этого слова!

– Хорошо! – сказал Константин. – Но заранее прошу извинить меня, если я случайно в разговоре произнесу это слово! Я ведь ещё не очень хорошо владею своим разумом.

– Ты правильно говоришь! Но ты допустил одну ошибку.

– Какую же?

– Ты сказал «владею своим разумом»! Разум не принадлежит тебе!

– А кому же принадлежит мой разум?

– Разум у всех один, он не принадлежит никому. Если ты поразмыслишь над этим, то поймёшь, что я ответил на твой вопрос.

– Но мыслят все по-разному!

– Разум по-разному всем доступен, но он один.

– Да, есть о чём подумать! – сказал Константин. – Но ты сам в этом уверен?

– Конечно! Разве мы могли бы понимать друг друга?! А чем ты объяснишь хотя бы эту встречу? Я захотел предостеречь тебя от гнева, и встречаю тебя, в тот момент, когда в твоих руках пакет, полный гнева.

Григорий усмехнулся и взглянул на пакет с порванными книгами.

– Я не выслеживал тебя, обстоятельства складываются так, как я того желаю. Ты всегда носишь гнев с собой?

– Я случайно забыл его выбросить! Но мой гнев никому не мешает, я никого не собираюсь убивать в гневе.

– У каждого своя правда? – Как бы, в задумчивости произнёс Клинобородый. – А, может быть, такая правда – жалкий огрызок от высшего разума? Раздражительность лишает тебя тонкости и делает тупым – это равносильно смерти. Без тонкости ты никогда не будешь знать, правильно ли поступаешь. Иногда не убить человека – ещё более чудовищно!

– Как? Значит, я тебя неправильно понял?! Я думал, что ты стал чуть ли не святым!

– А я и есть святой! Смотри, как выглядят настоящие святые! И ни одного живого человека я не убивал – только мёртвых! А ты не заметил, что происходит с неубитыми людьми? Они умирают! Это не я всех убиваю! Почему тот убийца тебя не возмущает? Тому, кто ищет и познаёт – смерть не помеха. Мы говорим об убийстве, потому что ты можешь говорить только о путанице в своей голове, ни о чём другом! В тебе сейчас нет тонкости, и всё, что бы ты ни делал и о чём бы ни думал – это чудовищно! Жаль!

– А что такое тонкость? – спросил Константин.

– Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе, что такое тонкость? Ты меня с кем-то путаешь, я милостыню не подаю. Только нищие подают нищим. Ты зря это порвал, – усмехнулся Григорий, указав на пакет с порванными книгами, – там всё, что нужно для нищего!

Он повернулся и ушёл не оглядываясь.

Константин смотрел вслед Клинобородому, и у него возникло впечатление, что Клинобородый весит десятки тонн. Казалось, что он вот–вот наступит на какое-нибудь слабое место в асфальте и провалится к центру Земли. При этом походка у Клинобородого была необычайно лёгкой, гибкой, плывущей. Одно с другим никак не вязалось. Константин отвёл взгляд. Это производило жуткое впечатление.

– И как это понимать? – спросил Константин Людвику, закончив свой рассказ о встрече с Клинобородым.

– Ты очень плохо владеть своя разум! – ответил за неё Антонио, постучав по журнальному столику костяшками пальцев, к всеобщему удовольствию всех присутствующих.

– Он кое-что знать, но ничего не понимать! – ответила Людвика, когда все просмеялись.

– А что он имел в виду под тонкостью?

– Разве мы можем обсуждать тонкость нашими грубыми словами?! – вздохнула Людмила Петровна, – Очень плохо!

– Без тонкость люди помирать, – подтвердила Людвика.

В противовес законам природы люди древности придумали свои законы и обрели независимость, жизнь общества расцветала. На Архипелаге любимыми развлечениями того времени были спортивные состязания, и среди них особо почиталась борьба. Каждые несколько лет в соответствии со звёздным календарём устраивались главные спортивные состязания. Победители награждались щедро и являлись самыми уважаемыми людьми в обществе.

Был среди борцов один честолюбивый юноша, звали его Срам. Борец он был никудышный, но со многими поспорил, что будет победителем на главных спортивных состязаниях. С ним охотно спорили и подписывали долговые свитки, зная о его посредственных способностях.

Срам пошёл на хитрость. В состязаниях он не участвовал. Подошёл последний день соревнований, и в соответствии с законами и традицией борец, победивший всех, приглашал на поединок любого желающего. Тут явился Срам. Он вымазался с ног до головы нечистотами из отхожей ямы, и все сторонились его и были возмущены таким поведением. Запачкаться нечистотами в дни священных соревнований считалось несмываемым позором. Срам вызвался бороться с сильнейшим, но тот побрезговал прикоснуться к Сраму и утратил свою победу.

Трижды мудрый и справедливый судья вызывал всех желающих бороться со Срамом, но желающих не было. Так Срам был признан лучшим борцом Архипелага, получил титул Божественного и все причитающиеся победителю награды.

Срам отмылся. В плаще небожителя, на колеснице, запряжённой восьмёркой белых лошадей, разъезжал он по всему Архипелагу, и все, кроме Цезаря, обязаны были уступать ему дорогу. Его богатые поместья вызывали у многих зависть и восхищение. Недолго богатые девушки сторонились его, тут же нашлась и невеста ему под стать.

Негодующие голоса постепенно ослабевали, и в одной из застольных бесед о нём было сказано:

– Он гений!

На следующие соревнования сотни юношей, обмазанных нечистотами, устремились к стадиону, но не получили ничего. Прослышав накануне о намерениях некоторых из них, Цезарь издал указ о гигиенических требованиях к участникам спортивных состязаний, а также ко всем зрителям. Юношей, обмазанных нечистотами, не пустили на стадион и безжалостно избили плетьми.

До той поры на Архипелаге не было аристократии. Срам Божественный и его жена, по закону именовавшаяся Осрамина Божественная, были первыми. Когда отсутствуют достоинства естественного порядка, они непременно должны чем-то компенсироваться. А божественность всегда требует подтверждений. Особым смыслом, доступным лишь немногим, наделялись манеры поведения, демонстрирующие достоинство, превосходство, а в некоторых случаях даже неувядающую нравственность.