– Я еду в Осаку, Торанага-сама? – спросил Блэксорн.

– Нет, Анджин-сан. Марико-сан, скажите ему, что я собираюсь на день или два в Чузензи, на водный курорт. Вы оба будете сопровождать меня туда. Затем вы поедете в Осаку. Он продолжит свой путь до границы, потом один поедет в Эдо.

Он внимательно следил, как Блэксорн быстро и настойчиво стал что-то ей говорить.

– Извините, Торанага-сама, но Анджин-сан почтительно просит разрешить ему занять меня еще несколько дней. Он говорит, что мое присутствие сильно ускорит его дело с кораблем. Потом, если вам будет угодно, он может сразу же взять одно из ваших небольших судов и отвезет меня в Осаку, а сам отправится в Нагасаки. Он считает, что это может сэкономить время.

– Я еще не решил, как поступить с его кораблем и командой. Может быть, ему не придется ехать в Нагасаки. Объясните ему хорошенько, что пока ничего не решено. Но я учту его предложение насчет вас и завтра сообщу о своем решении. Сейчас вы можете идти… О, да, последнее. Марико-сан, скажите ему, что меня интересует его генеалогия. Он может написать, а вы переведите, подтвердив ее правильность.

– Да, господин. Это срочно?

– Нет. Когда он приедет в Эдо, времени у него там будет достаточно.

Марико перевела Блэксорну.

– Зачем ему это нужно? – спросил тот. Марико удивленно посмотрела на него:

– У нас все самураи ведут свои генеалогические записи, Анджин-сан, где фиксируются также их поместья и земельные наделы. Как еще сюзерен может все согласовать между ними? Разве у вас не так? Здесь, по закону, все наши граждане заносятся в официальные списки, даже эта: отмечаются рождения, смерти, браки. Каждая деревня или поселок, городская улица имеют свой официальный свиток, куда все записывается. Как еще можно все это упорядочить?

– Мы таких записей не ведем, вернее, не всегда. И не всегда официально. Каждого записываете? Каждого?

– О, да. Даже эта, Анджин-сан. Это весьма важно, правда? Это облегчает поиск преступников, не позволяет смошенничать при женитьбе, не так ли?

Блэксорна не слишком занимала сейчас эта проблема. Он решил разыграть другую карту в игре, в которую он вступил с Торанагой и которая, как он надеялся, должна привести к гибели Черного Корабля.

Марико слушала его внимательно, задавая иногда вопросы, потом повернулась к Торанаге:

– Господин, Анджин-сан благодарит вас за ваши благодеяния и ваши многочисленные подарки. Он спрашивает, не окажете ли вы ему честь, выбрав ему двести вассалов. Он уверен, ваше руководство в этом деле будет для него очень ценным.

– Это стоит тысячу коку, – сразу сказал Торанага. Он заметил удивление на их лицах. «Я рад, что вы все еще так искренни, Анджин-сан, при всей вашей кажущейся цивилизованности», – подумал он. – «Если бы я был игроком, я бы мог держать пари, что это не ваша идея – просить меня выбрать вам вассалов».

– Хай, – услышал он уверенный ответ Блэксорна.

– Хорошо, – решительно сказал он. – Раз Анджин-сан так щедр, я приму его предложение. Тысячу коку. Это поможет другим самураям, которые нуждаются. Скажите ему, его люди будут ждать его в Эдо. Мы увидимся с вами завтра на закате, Анджин-сан.

– Да. Благодарю вас, Торанага-сама.

– Марико-сан, проконсультируйтесь с госпожой Касиги сразу же. Как только вы утвердите сумму, я думаю, Дзеко согласится с вашим предложением, как бы ужасно оно ни казалось. Я полагаю, ей надо будет заплатить эту невероятную сумму полностью до завтрашнего вечера. Пошлите кого-нибудь за ней сегодня вечером. Она может взять с собой куртизанку. Кику-сан споет, пока мы будем разговаривать, да?

Он отпустил их, довольный, что удалось сэкономить полторы тысячи коку. – «Люди такие странные», – подумал он добродушно.

– У меня хватит денег, чтобы нанять команду? – спросил Блэксорн.

– О, да, Анджин-сан. Но он не соглашается отпустить вас пока в Нагасаки, – сказала Марико. – Пятьсот коку будет более чем достаточно, чтобы прожить год, а еще пятьсот дадут вам около ста восьмидесяти кобанов золотом, чтобы набрать команду. Это очень большие деньги.

Фудзико с трудом поднялась и заговорила с Марико.

– Ваша наложница говорит, что вам не стоит беспокоиться, Анджин-сан. Она может дать вам рекомендательные письма к ростовщикам, которые предоставят вам любой аванс, какой вы потребуете. Она все устроит.

– Да, но смогу ли я расплатиться со слугами? Как я заплачу за дом, Фудзико-сан, всем остальным?

Марико была поражена:

– Пожалуйста, извините, но это, конечно, не ваше дело. Ваша наложница сказала, что она обо всем побеспокоится. Она…

Фудзико прервала ее, и обе женщины какое-то время что-то обсуждали.

– Ах, со дес, Фудзико-сан! – Марико снова повернулась к Блэксорну. – Она говорит, вы не должны тратить время на обдумывание таких вещей. Сосредоточьтесь только на проблемах господина Торанаги. У нее есть ее собственные деньги, которые она может потратить, если будет нужно.

Блэксорн растерянно замигал:

– Она одолжит мне свои деньги?

– Ох, нет, Анджин-сан, конечно, она отдаст их вам, если они потребуются. Не забывайте, это вопрос только этого года, – объяснила Марико, – на следующий год вы будете богаты, Анджин-сан. Что касается ваших слуг, то в течение года они получат по два коку каждый. Не забывайте, Торанага-сама дает вам вооружение и лошадей для них, и два коку достаточно, чтобы прокормить их вместе с лошадьми и семьями. И помните также, что вы отдали господину Торанаге половину своего годового жалованья, чтобы он подобрал вам людей лично сам. Это большая честь, Анджин-сан.

– Вы так думаете?

– О, конечно. Фудзико-сан всем сердцем согласна с этим. Вы очень предусмотрительны.

– Спасибо, – Блэксорн позволил себе немного показать, что он доволен. «Ты начинаешь опять напрягать мозги и думать как они, – с удовольствием сказал он себе, – да, это было мудро – объединиться с Торанагой. Теперь у тебя будут лучшие люди, чего бы ты никогда не добился сам. Что такое тысяча коку против Черного Корабля? И еще одну правильную вещь сказала Марико:

– Одна из слабостей Торанаги – его скупость.

Конечно, она не сказала этого прямо, только отметила, что Торанага сделал все, чтобы его огромное богатство стало больше, чем у любого другого дайме в государстве. Это замечание вместе с его собственными наблюдениями, – что одежда Торанаги была так же проста, как и его пища, что стиль его жизни мало отличался от жизни обычного самурая, – дали ему еще один ключ к пониманию этого человека.

Хвала Господу за Марико и старого монаха Доминго!»

Память Блэксорна вернула его в тюрьму, и он подумал, как близко он был к смерти и тогда, и потом, и даже теперь, со всеми его почестями. Все, что дает Торанага, он может и отобрать.

«Ты думаешь, он твой друг, но если он убил свою жену и приговорил к смерти любимого сына, как ты можешь ценить его дружбу или свою жизнь? Я не могу, – сказал себе Блэксорн, вспоминая свой обет. – Это карма. Я ничего не могу сделать с кармой, я все время рядом со смертью, так что здесь нет ничего нового. Я отдался карме во всей ее прелести. Я принимаю карму во всем ее могуществе. Я доверяю карме всего себя ка следующие полгода. Потом, к этому времени на следующий год я буду мчаться через Магелланов пролив, направляясь в Лондон, уходя из его рук…»

Фудзико что-то говорила. Он посмотрел на нее. Бинты все намокали. Она со страдальческим видом лежала на футонах, служанка обмахивала ее веером.

– Она все вам устроит к утру, Анджин-сан, – сказала Марико. – Ваша наложница говорит, что вам необходимы две скаковые лошади и одна вьючная. Один слуга и одна служанка…

– Будет достаточно одного слуги.

– Извините, но служанка должна ехать, чтобы ухаживать за вами. И, конечно, повар с помощником.

– Разве там не будет кухни, где мы… я могу есть?

– О, да. Но вы тем не менее должны иметь своих поваров, Анджин-сан. Вы хатамото.

Он понял, что спорить бесполезно: