– Я поручаю все сборы вам.

– О, это так мудро с вашей стороны, Анджин-сан, очень мудро. Теперь я должна пойти и уложиться, пожалуйста, простите меня, – Марико ушла счастливой. У них было мало времени на разговоры, только успели на латыни дать понять друг другу, что волшебная ночь никогда не кончается и, как и другая ночь, никогда не обсуждается, и обе будут вечно жить в их воспоминаниях.

– Ты.

– Я.

– Я была так горда, когда услышала, что она так долго стояла у ворот. У тебя такое прекрасное лицо, Анджин-сан.

– На мгновенье я почти забыл, что ты сказала мне. Я чуть не поцеловал ее при всех.

– Ох-ко, Анджин-сан, это было бы непростительным промахом!

– Ох-ко, ты права! Если бы не ты, я был бы без лица – червяк, извивающийся в пыли.

– А вместо этого ты большой, известный и, без сомнения, очень смелый. Тебе доставили удовольствие эти любопытные приспособления?

– Ах, прекрасная госпожа, в моей стране есть старый обычай: мужчина не обсуждает интимные вкусы одной дамы с другой.

– У нас тоже есть такой обычай. Но я спросила, доставили они тебе радость или нет, а не спросила, пользовались ли вы ими. Да, у нас есть точно такой же обычай. Я рада, что вечер тебе понравился. – Она дружески улыбнулась ему. – Это правильно – быть японцем в Японии, да?

– Я не могу достаточно отблагодарить тебя за то, чему ты научила меня, открыла мне глаза, – сказал он. – За… – он собирался сказать «за то, что любишь меня», но вместо этого добавил:

– За то, что ты есть.

– Я ничего не сделала. Ты все сам.

– Я благодарю тебя за все – и за твой подарок.

– Я рада, что ты получил большое удовольствие.

– Я жалею, что ты не получила удовольствия. Я так рад, что тебе тоже приказано ехать на курорт. Но почему в Осаку?

– О, мне не приказывали ехать в Осаку. Господин Торанага позволил мне съездить туда. У нас там поместье и семейный бизнес. Теперь там также и мой сын. Кроме того, я также могу доставить личные письма Киритсубо-сан и госпоже Сазуко.

– Это не опасно? Помню твои слова – приближается война и Ишидо наш враг. Разве господин Торанага сказал не то же самое?

– Да. Но война пока еще не началась, Анджин-сан. И самураи не воюют со своими женщинами, если женщины не воюют с ними.

– Но как же ты? Помнишь мост в Осаке, через ров с водой? Разве ты не пошла тогда со мной, чтобы обмануть Ишидо? А не ты взяла в руки меч во время боя на корабле?

– Это только для того, чтобы защитить своего сюзерена и свою собственную жизнь, когда ей угрожали. Это был мой долг и ничего больше. Для меня там опасности не было. Я была фрейлиной госпожи Ёдоко, вдовы Тайко, даже госпожи Ошибы, матери наследника. Мне выпала честь быть их другом. Я – в совершенной безопасности. Именно поэтому господин Торанага позволяет мне поехать. Но для тебя в Осаке небезопасно из-за бегства Торанаги-самы и из-за того, как ты вел себя с господином Ишидо. Tак что ты никогда не высаживайся там. Нагасаки для тебя будет менее безопасен.

– Так он согласился, что я могу уйти?

– Нет. Пока нет. Но когда он согласится, там будет безопасней. У него есть власть над Нагасаки.

Он хотел спросить:

– Больше, чем у иезуитов? – Вместо этого сказал только:

– Я молюсь о том, чтобы он приказал тебе плыть морем в Нагасаки – тут он увидел, как она слегка вздрогнула. – Что тебя тревожит?

– Ничего, за исключением… за исключением того, что море меня не радует.

– Но он прикажет?

– Я не знаю. Но… – Она снова перешла на игривый тон и португальский язык, – но для вашего здоровья нам следует взять с собой Кику-сан, да? Сегодня вечером вы опять войдете в ее Пунцовую Палату?

Он засмеялся вместе с ней:

– Это было бы прекрасно, хотя, – тут он остановился, с внезапной ясностью вспомнив взгляд Оми. – Вы знаете, Марико-сан, когда я был у ворот, я заметил что Оми-сан глядит на нее особым образом, как любовник. Ревнивый любовник. Я не знал, что они были любовниками.

– Я поняла, что он один из ее клиентов, Анджин-сан. Любимый клиент, да. Но почему это касается тебя?

– Из-за этого особенного взгляда. Очень странного.

– У него нет никаких особых прав на нее, Анджин-сан. Она куртизанка первого класса. Она вольна принимать или отвергать кого захочет.

– Если бы мы были в Европе и я спал с его девушкой – вы понимаете, Марико-сан?

– Думаю, что да, Анджин-сан, но почему это должно касаться вас. Вы не в Европе, я повторяю, у него нет на нее никаких формальных прав.

– Я сказал, что он был ее любовником, в нашем смысле слова. Я на это должен обратить внимание?

– А что делать с ее профессией, с тем фактом, что она должна спать с клиентами?

В конце концов он поблагодарил ее еще раз и оставил эту тему. Но голова и сердце предупреждали его:

«Это не так просто, Марико-сан, даже здесь. Оми по-особенному относится к Кику-сан, даже если у нее и нет такого чувства. Хотел бы я знать, был ли он ее любовником. Мне лучше иметь Оми другом, чем врагом. Может, Марико права? И секс и любовь у них действительно разные вещи?

Боже, помоги мне, я так запутался. Я должен научиться вести себя, как они, думать, как они, чтобы выжить. Их мироощущение гармоничней, полней нашего, это соблазняет полностью стать одним из них, раствориться в их массе, и все-таки… дом там, за морем, где родились мои предки, где живет моя семья, Фелисите и Тюдор и Елизабет».

– Анджин-сан? Пожалуйста, не беспокойтесь о деньгах. Я не выношу, когда вижу вас озабоченным. Простите, что я не могу поехать с вами в Эдо.

– Но мы все равно скоро увидимся в Эдо, не так ли?

– Доктор говорит, что я быстро поправляюсь, и мать Оми с ним согласна.

– Когда к вам придет доктор?

– На заходе солнца. Еще раз простите за то, что не смогу поехать с вами завтра.

Он снова задумался о своих обязанностях перед наложницей. Потом он отложил это дело подальше, так как появилась новая идея. Он обдумал ее и нашел прекрасной. И срочной.

– Я сейчас уйду, но скоро вернусь. Вы отдыхайте, понятно?

– Да. Пожалуйста, извините меня за то, что я не встаю и за… извините.

Он прошел в свою комнату, вынул из тайника пистолет, проверил его заряд и засунул под кимоно. Потом в одиночку отправился к Оми, но того не оказалось дома. Его встретила Мидори, предложила чаю, от которого он вежливо отказался. На руках у нее был двухлетний малыш. Она сказала:

– Извините, Оми скоро вернется. Не хотите ли подождать? Казалось, что она чувствует себя неловко, хотя была вежлива и внимательна. Он снова отказался и поблагодарил ее, сказав, что вернется позднее, потом пошел вниз к своему дому. Крестьяне уже подготовили участок земли для постройки.

Кроме кухонной утвари во время пожара спасти ничего не удалось. Фудзико не сказала ему, сколько будет стоить восстановление построек.

– Оно обошлось очень дешево, – сказала она, – пожалуйста, не заботьтесь об этом.

– Карма, Анджин-сама, – сказал один из жителей.

– Да.

– Что здесь сделаешь? Не беспокойтесь, ваш дом скоро будет готов – лучше, чем прежний.

Блэксорн увидел, как Оми поднимается по холму, суровый и напряженный. Он пошел навстречу. Увидев его, Оми, казалось, несколько расслабился:

– Ах, Анджин-сан, – сказал он сердечно. – Я слышал, вы тоже выезжаете с Торанага-самой на рассвете. Отлично, мы можем поехать вместе.

Несмотря на все кажущееся дружелюбие Оми, Блэксорн был очень насторожен.

– Слушайте, Оми-сан, я сейчас пойду туда, – он показал в сторону плато, – может, пойдемте вместе, а?

– Но сегодня там нет никаких учений.

– Понимаю, но, пожалуйста, пойдемте со мной. Оми видел, что рука Блэксорна на рукоятке его боевого меча в характерной крепкой хватке. Потом его острые глаза заметили, что за поясом у того что-то заткнуто, и он сразу же понял по отдельным частям контура, что там спрятан пистолет.

– Человек, который имеет право носить два меча, должен уметь ими пользоваться, да? – спросил он с тонким намеком.