— Как поживаете? — сказал мистер Брэддок. — Жутко рад, что вы сумели прийти, хотя я никак не мог пригласить вас заранее.

— Дорогой мой!

Он сказал это учтиво, но на самом деле его задело, что его приглашают на обед утром того же дня. Он полагал, что его высокое положение дает ему право ожидать большей почтительности к себе. И хотя он принял приглашение, так как уже на опыте познал искусство повара мистера Брэддока, но чувствовал, что ему обязаны извинением за подобное нарушение этикета, и был удовлетворен, когда извинение это было принесено.

— Я пригласил вас в последний момент, — объяснил мистер Брэддок, — потому что только утром выяснил твердо, что Сэм Шоттер сможет прийти. Я подумал, как замечательно ему будет встретиться с вами не в рабочей обстановке.

Лорд Тилбери наклонил голову. Он признал всю вескость довода, что для всякого встретиться с ним в любой обстановке — замечательное событие.

— А, так вы знакомы с молодым Шоттером?

— О да! Мы учились вместе в школе.

— Своеобразный молодой человек.

— Чудесный малый!

— Но… э… несколько эксцентричный, вы не находите?

— Да, Сэм всегда был жутко находчив, — сказал мистер Брэддок. — В школе в коридоре перед нашим дортуаром ставили железную решетку, ну, чтобы ночью мы не разбежались, понимаете? Так Сэм сигал через нее и спускался в кабинет нашего наставника.

— С какой целью?

— Ну просто посидеть там.

Лорд Тилбери недоуменно уставился на своего собеседника. Не проходило дня, подумал он скорбно, без новых доказательств легкомысленности и неуравновешенности молодого человека, которого он столь опрометчиво взял под свое крыло.

— Насколько я могу судить, поступок абсолютно идиотический, — сказал он.

— Ну, не знаю, знаете ли. — Мистер Брэддок встал на защиту друга. — Видите ли, иногда там обнаруживалась сигара, или тарелка с печеньем, или еще что-нибудь, и тогда Сэм их забирал. Так что вовсе это не пустая трата времени.

Тут с подносом вошел Следдон.

— Коктейль? — спросил мистер Брэддок, беря бокал и бросая вызывающий взгляд на верного служителя, который держал поднос вне его достижения.

— Нет, благодарю вас, — сказал лорд Тилбери. — Мой врач временно запретил мне употребление алкогольных напитков. Последнее время я испытываю некоторые симптомы, возможно намекающие на подагру.

— Не повезло!

— И без всякого сомнения, без них мне гораздо лучше. Я нахожу сидр превосходной заменой. Вы ждете много гостей сегодня?

— Порядочно. Не думаю, что вы с ними знакомы. Кроме, конечно, старика Ренна.

— Ренна? Неужели вы говорите про редактора моего «Домашнего спутника»?

— Да. Он придет со своей племянницей. Она, вы знаете,

живет у него.

Лорд Тилбери подскочил, словно сиденье его кресла снизу пронзили шилом. И так сильно на него подействовали эти слова, что он чуть было не бросился вслед удаляющемуся Следдону и не выхватил у него отвергнутый коктейль вопреки всем медицинским предостережениям. Он чувствовал потребность восстановить свою нервную систему.

Заявление мистера Ренна в утро прибытия Сэма, что у него — у мистера Ренна — нет дочери, полностью успокоило лорда Тилбери. Фрэнси, решил он, обычно столь безошибочная в подобных делах, была несправедлива к Сэму, объяснив его водворение в «Мон-Репо» желанием поселиться рядом с какой-то девицей, ловящей женихов. И вдруг выясняется, что она вновь доказала безошибочность своего чутья.

Он все еще в растерянности смотрел на своего ничего не подозревающего хозяина, когда начали прибывать остальные гости. Но его оглушенное сознание не воспринимало их. Словно сквозь туман, он увидел молодого человека, очень смахивающего на кролика, и другого молодого человека, очень смахивающего на другого кролика, затем два миниатюрных, коротко подстриженных создания, блондинку и брюнетку, не то жен, не то сестер этих молодых людей, а затем еще одну представительницу слабого пола, никем не сопровождаемую, — мистер Брэддок назвал ее тетей Джулией. Его милость отрешенно предавался своим мыслям и не стал брататься ни с кем из них.

После чего появился Сэм, и несколько секунд спустя Следдон доложил о мистере Ренне и мисс Деррик. Лорд Тилбери, разглядывавший картину у окна, чуть подскочил и

обернулся.

Не будь он предубежден, он мог бы воспринять Кей одобрительно. Подобно многим другим великим людям, он был ценителем женской красоты, а она в золотом платье, пережившем крушение Мидуэйза, выглядела особенно привлекательной. Но теперь ее красота только усугубила его неодобрение и тревогу. Он глядел на нее с ужасом. И глаза его горели мрачным огнем, каким горят глаза старого доброго отца в фильме, когда он смотрит на авантюристку, из чьих когтей пытается вырвать своего единственного сына.

Но тут произошло нечто исполнившее его сердце надеждой и покоем. Сэм, который был изловлен тетей Джулией и несколько минут нетерпеливо беседовал с ней, теперь ловким па сумел вырваться из сферы ее влияния. Он мгновенно очутился рядом с Кей, и лорд Тилбери, не спускавший с нее глаз, увидел, как оледенело ее лицо. Она ответила ему двумя-тремя словами, отвернулась и оживленно заговорила с одним из двух молодых людей, очень смахивавших на кроликов. А Сэм, смахивая на человека, который в темноте налетел на кирпичную стену, уныло отошел, и тут же тетя Джулия вновь им завладела.

Лорд Тилбери упивался восхитительным чувством облегчения. В дни юности, когда он посещал танцы по подписке в Зале императрицы в Западном Кенсингтоне, он порой видел такое выражение на лицах своих партнерш, когда наступал на нижние оборки их платьев. Он понимал его смысл. Подобный взгляд имел лишь одно истолкование — Кей, хотя и жила в близком соседстве с Сэмом, не считала его украшением их улицы. Одним словом, решил лорд Тилбери, если между этим молодым человеком и этой девушкой что-то есть, то что-то крайне одностороннее. И он направился в столовую с легким сердцем, готовый сполна отдать должное искусству бесподобного повара мистера Брэддока.

Когда, садясь за стол, он обнаружил, что Кей — его соседка справа, то был очень доволен, так как теперь испытывал теплое уважение к этой превосходной, такой разумной девушке. У него было твердое правило молчать, наслаждаясь икрой, но, когда эта амброзия была поглощена в священном безмолвии, он обернулся к ней, сияя благожелательностью:

— Как я понял, вы живете в Вэлли-Филдз, мисс Деррик. — Да.

— Очаровательное место.

— Очень.

— Сады колледжа очень красивы. — О да.

— А вы побывали в картинной галерее?

— Да, несколько раз.

Подали рыбу — sole meuniere [9]. У лорда Тилбери было твердое правило молчать, расправляясь с рыбными блюдами.

— Мой молодой друг Шоттер, если не ошибаюсь, ваш сосед, — сказал он, когда sole meuniere исчезла без следа.

— Он живет в соседнем доме.

— Неужели? Так, без сомнения, вы часто его видите?

— Я никогда его не вижу.

— Очаровательнейший молодой человек, — сказал лорд Тилбери, прихлебывая сидр.

Кей одарила его угрюмым взглядом.

— Вы находите? — сказала она.

Последние сомнения лорда Тилбери рассеялись. Он почувствовал, что все к лучшему в этом лучшем из миров. И, подобно какому-нибудь веселому гуляке, вышедшему из-под пера Рабле, он легкомысленным жестом поднял повыше свой бокал. Казалось, он вот-вот затянет хмельную песню.

— Превосходный у вас сидр, Брэддок, — благодушно прогремел он. — Просто превосходный!

Уиллоуби Брэддок, который как раз созерцал собственную чашу с этим полезным напитком с мрачной неприязнью, поглядел на лорда Тилбери молча и страдальчески. Так что ответ взял на себя Сэм, который уныло слушал лепет одной из девушек с короткой стрижкой. Его снедали печаль и обида. Инцидент перед обедом подействовал на него угнетающе. Более того: всего лишь секунду назад он перехватил взгляд Кей по ту сторону стола, взгляд холодный и брезгливый. И он приветствовал возможность испортить чью-то еще жизнь, а уж тем более жизнь такого старого осла вроде лорда Тилбери, которому подобало бы размышлять о загробном существовании, вместо того чтобы излучать столь адское благодушие.