Нет, сейчас он никаких ответных мер предпринимать не будет. Он подождет. До отмщения осталось недолго. Вот будет славно посмотреть в глаза Медиатору, когда он скажет ему, что Фелиция у него, что она его жена! И в довершение потребует от своего новоиспеченного шурина подарок на свадьбу.

Граф хрипло рассмеялся, представив эту отрадную его сердцу картину. Вот тогда можно будет потребовать и выдачи Зинеллы. Не может же золовка Фелиции, пусть и внебрачная, служить в борделе подстилкой всякой швали!

Через пять дней сенешаль доложил графу, что все его воины в сборе.

— Хорошо! — Контрарио взглянул на него странным взглядом. — Выступаем в полночь! Готовь людей. И никому не говори, куда мы едем!

— Что нам нужно для штурма монастыря? Осадные лестницы, крюки с веревками, гелеополы? — сенешаль явно издевался.

Граф сделал вид, что принял его глумливые слова на веру и ответил серьезно:

— Я не думаю, что до этого дойдет. Сломать ветхий забор не проблема. И ты прекрасно знаешь, что монастырь мне не нужен. Фелиция сдастся сама, как только поймет, что ее клиру угрожает опасность.

— Монастырь защищают королевские стражники, — уже серьезно заметил Фонсо.

— Их всего-то пара десятков, если не меньше! — воскликнул граф с пренебрежительной миной. — Мы раздавим их, как навозных жуков!

Сенешаль ушел, хмуро сдвинув брови. Ему не нравилась затея своего господина. Приказав войску готовиться к сражению, он, не отвечая на недоуменные вопросы, с кем они собираются воевать посреди столицы, ушел к себе и долго точил меч, стараясь ни о чем не думать.

Но не думать не получалось. В последнее время он все чаще вспоминал, как совсем мальчишкой попал к графу. Он помнил посвящение, после которого забылись почти все человеческие чувства. Кроме одного. Ему нравилась Агнесс. Очень нравилась. Хотя он и прикрывал свою тягу к ней грубостью и даже оскорблениями, он твердо решил, что, когда она наскучит графу, он попросит господина отдать ее ему.

Не получилось. Агнесс сбежала, причем, как подозревал Фонсо, прихватив с собой кольцо графа. Во всяком случае, с той ночи на его руке кольцо с большим красным камнем, которым он проводил посвящение, никто больше не видел.

А Агнесс снилась Фонсо каждую ночь. И каждую ночь, рискуя жизнью, он спасал ее от графа.

Сенешаль понимал, что Контрарио никогда не позволит ему связать свою жизнь с преступницей, укравшей его кольцо, но все равно надеялся. В конце концов теперь, когда граф не имел над ним прежней власти, он вполне может от него уйти. Вот только куда? У него не было родных, не было денег, не было ничего, что имеет человек его возраста и положения. И за все это он должен благодарить своего господина.

От одной этой мысли Фонсо с гневом сжимал в руке меч и снова старался ни о чем не думать.

По безжалостному плану графа ровно в полночь к стенам монастыря подошло огромное войско.

Спешившись, сенешаль гулко постучал в закрытое на ночь окошко. Сидевший на Берте граф, подъехав поближе, с нетерпением ждал ответа монашки. Мысленно он уже посадил Фелицию на седло впереди себя и, страстно сжимая, вез в свой неприступный замок, как драгоценную добычу, которую у него никто отнять не сможет. Хорошо, что светит полная луна, скакать по дороге под ее ярким светом можно будет галопом.

Через некоторое время в окошко выглянуло заспанное лицо монахини, не той, что отвечала графу в прошлый раз.

— Что вам угодно? — в свете полной луны за спиной стоящего перед окошком человека видна была темная масса вооруженных всадников. Под обманчивым лунным светом серебром искрились шлемы и висящие на поясах мечи.

— Нам угодно видеть вашу настоятельницу! — любезно ответил сенешаль.

К удивлению графа, монахиня безмятежно промолвила:

— Сейчас пойду выясню, сможет ли она вас принять, — и удалилась, захлопнув окошко и задвинув на нем засов.

Прошло пять минут, потом десять, никого не было видно.

— Похоже, нас попросту обманули, и никто к нам не придет, — сенешаль подошел к своему коню и вскочил в седло. — Что прикажете делать, мой господин?

— Играй штурм! — не раздумывая, приказал граф.

Поморщившись, Фонсо нехотя дал знак своему оруженосцу, тот вынул из-за пояса витой рог и подал его сенешалю. Он громко затрубил, призывая своих людей к атаке. И тотчас вокруг в ответ запели чужие рога, вызывая на бой.

— Что это? — граф удивленно завертел головой, не понимая, что случилось.

— Похоже, мы окружены. — Сенешаль попытался выехать из плотно окружавших его всадников и не смог. Его воины, не бывавшие в сражениях, сбили ряды и бестолково толклись на одном месте, не зная, что делать.

— Разворачивайте коней, остолопы! — заорал Фонсо. — Встречайте врагов лицом к лицу! Это наверняка королевские стражники! Их слишком мало, чтобы сопротивляться!

Но он ошибался. Это были не королевские стражники.

Едва воины графа развернулись, из-за кустов вышел как всегда в черном Роуэн, казавшийся зловещим привидением в мертвенном свете полной луны, и насмешливо обрисовал ситуацию:

— Ну, что, предводитель крыс? Нас гораздо больше, чем ты думаешь. Каждый твой наемник под прицелом.

В доказательство его слов пропели стрелы, и у половины воинов с голов слетели шлемы — стрелы били точно в застежки. Кони и люди заволновались. Граф в бессильной ярости заскрежетал зубами. Луна, на которую он так надеялся, помогала его врагам.

Издевательски рассмеявшись, Роуэн предложил:

— Если не желаешь, чтоб вас перестреляли, как воробьев, слезай с коня. Будем биться. Ты привык издеваться над слабыми, посмотрим, насколько ты смел в честном бою. И учти, если твои крысоеды посмеют вмешаться в наш поединок, от них ничего не останется.

Сенешаль вопросительно посмотрел на графа. Он понимал, что они попали в ловушку, из которой нет выхода. Если они попытаются что-то предпринять, их прикончат на месте. У них мечи, но они бессильны против стрел. У многих стражников есть лук и стрелы, но они не успеют их достать. Да и куда стрелять? Стрелков не было видно, они скрывались в густой тени кустов и деревьев, окружавших монастырь.

Услышав это предложение, Контрарио удовлетворенно усмехнулся и ловко спрыгнул с коня. Сомнений в исходе этой битвы у него не было. На этот раз с ним меч, подаренный предводителем крыс, и победить его никто не сможет.

Роуэн держал свой меч в обеих руках, лениво наблюдая за суетливыми движениями графа. Он был спокоен. Он знал, что граф хороший боец, но граф не любил Фелицию так, как любил ее он. И справедливость на его стороне. Господь не допустит, чтобы она попала в руки этого грязного злодея.

Контрарио вытащил свой меч из ножен, грозно вспыхнувший ярким серебром в голубоватом свете луны. По рядам воинов прокатился негромкий рокот. Лезвие сияло так, будто его освещало солнце. Роуэн посмотрел на этот меч и поморщился. Что ж, у дьявольского графа и оружие дьявольское, впрочем, этого и следовало ожидать.

Выдержит ли такой бой его хотя и хороший, но вполне обычный меч? Он вспомнил меч Ферруна и подумал, что тот был бы достойным противником графскому.

Они сошлись. Граф был ловок и проворен, но Роуэн ему не уступал. Только меч Роуэна после каждого удара покрывался глубокими зазубринами. Граф насмешливо скалился, отражая неистовые удары противника. Он не побеждал, но и его победить было невозможно.

После одного из неистовых ударов Роуэна его меч просто разлетелся на куски, и в руках у него осталась только рукоятка. Граф стремительно поднял свой меч, намереваясь зарубить Роуэна, и тут же выронил его, застонав от боли. В его руке сидело сразу три стрелы.

Воины Контрарио возмущенно зашумели, но Роуэн в ответ лишь небрежно пожал плечами.

— Мои люди не принадлежат к благородному сословию. Поэтому дерутся так, как считают нужным. Но ты не переживай, граф, — издевательски утешил он Контрарио. — Когда почувствуешь в себе достаточно силы, чтоб сразиться со мной, мы сойдемся с тобой снова. Надеюсь, к тому времени я обзаведусь мечом, равным твоему. А сейчас уезжайте отсюда поскорее, не злите моих людей! — и он властно указал рукой на дорогу.