– Женщинам следует учиться покорности, особенно если они бедные. Потому что для них это единственный способ отблагодарить за добро. Если бы ты усвоила эту науку, к тебе относились бы даже лучше, чем ко мне.

– Я знаю, что я противная и капризная и что ты кругом права… Но понимаешь, мне легче рисковать жизнью для людей, чем делать из любезности то, к чему не лежит душа. Это моя беда, что одни вещи я слишком люблю, а другие упорно не принимаю.

– Нет, главная твоя беда, что ты не умеешь ничего скрывать. Коли уж на то пошло, я того же мнения о Тюдоре, что и ты. Но зачем нам весь свет ставить в известность о том, как мы к нему относимся? Получается, что плохо поступает он, а плохо думать будут о нас.

– Мне кажется, девушкам не следует скрывать, если им что-то не нравится в молодых людях, а как это покажешь, если не своим поведением? Поучения очень мало приносят пользы, как я убедилась на опыте общения с Тедди. Но я нашла множество иных способов влиять на него. И так же, по-моему, следует поступать и с другими.

– Таких, как Тедди, на свете один-два и обчелся. Так что нечего его сравнивать с другими юношами, – возразила Эми столь серьезно и убежденно, что если бы Лори слышал ее, он был бы просто потрясен. – Будь мы красавицы или дамы состоятельные и знатные, мы, пожалуй, могли бы ими пренебрегать. Но улыбаться до ушей лишь тому, в котором все нравится, и кривить рты при виде того, в ком что-то не устраивает, – попросту смешно; нас сразу объявят эксцентричными дурочками или пуританками.

– Что же, мы должны делать вид, что не замечаем в людях пороков только потому, что мы не красавицы и не миллионерши? Это какая-то необычная мораль.

– Я не говорю, что это так уж хорошо, но на этом стоит свет, и кто идет наперекор, будет жестоко осмеян и обречен страдать. Я не люблю реформаторов и не хочу, чтобы ты попала в их число.

– А я люблю их и хочу быть им подстать, хотя не уверена, хватит ли у меня характера. Без них мир просто захиреет. Похоже, мы с тобой не найдем общего языка, потому что ты принадлежишь к старому укладу, а я – к новому. Ты любишь все красивое и добротное, а я – живое и настоящее. В том числе я люблю, когда меня гонят и освистывают.

– Ну, хорошо, только теперь, пожалуйста, успокойся и не надоедай тете своими новыми идеями.

– Я постараюсь, но именно в ее присутствии меня буквально подмывает сказать что-нибудь резкое, даже революционное. Я такая, и с этим ничего не поделаешь.

У тети Марч они застали другую свою родственницу – тетю Кэррол. Пожилые дамы обсуждали какую-то интересную тему, но при появлении девочек мгновенно смолкли. По их виду нетрудно было догадаться, что беседа касалась племянниц. Джо была не в лучшем настроении и вот-вот готова была сорваться. Эми же, верная чувству долга, умеющая скрывать свои чувства и всем потакать, пребывала в самом ангельском из своих обличий. Это, конечно же, было замечено пожилыми дамами, они поспешили всячески ее обласкать, и их взгляды говорили то, что спустя время они скажут друг другу вслух: «Это дитя с каждым днем становится все лучше».

– Ты собираешься помогать миссис Честер на благотворительном базаре? – спросила миссис Кэррол, когда Эми уселась подле нее с внимательным и доверчивым видом, который так нравится старшему поколению в молодежи.

– Да, тетя. Она попросила меня помочь, и я вызвалась торговать за столиком.

– А я нет! – решительно вставила Джо. – Не люблю, когда меня опекают. А Честеры словно делают нам одолжение, приглашая на свой базар. Мы им нужны только, чтобы работать.

– А я совсем не прочь потрудиться. Ведь выручка пойдет в пользу бывших невольников. И Честеры, я думаю, проявляют доброту, давая мне и поработать, и повеселиться. Если они слегка и «опекают», как ты говоришь, Джо, то это от чистого сердца, и мне совершенно не в тягость.

– Как ты хорошо и разумно говоришь! Я так люблю в тебе этот дух благодарности. И ведь это удовольствие – помогать людям, которые умеют оценить наше усердие; не всем это дано, но всем надо к этому стремиться, – проговорила тетушка Марч, глядя сквозь очки на Джо, сидевшую поодаль с мрачным выражением на лице.

Если бы Джо знала, какое счастье зависело от ее поведения, она, конечно, поступила бы совсем-совсем иначе. Но, к сожалению, не существует окошечка, сквозь которое мы могли бы видеть, что происходит в человеческих душах. В сущности, даже хорошо, что его нет, но бывают такие мгновения, когда это очень бы пригодилось – ну, просто для экономии сил и времени!

И вот своим следующим замечанием Джо лишила себя чудесного удовольствия, зато взамен получила своевременный урок того, как важно иногда держать язык за зубами.

– Мне не нравится, когда мне оказывают любезности. Это подавляет, даже порабощает. Лучше всегда поступать по-своему и быть совершенно независимой.

– Гм! – тетя Кэррол многозначительно кашлянула и слегка покосилась на тетю Марч.

– Вот, я же тебе говорила, – сказала тетя Марч и выразительно закивала.

Так, сама того не желая, Джо выступила в роли «революционерки».

– Ты говоришь по-французски, детка? – спросила тетя Кэррол и погладила Эми по руке.

– Да, довольно неплохо – стараниями тети Марч: она позволяет Эстер беседовать со мной в любое время, – Эми бросила благодарный взгляд на тетю Марч, и пожилая дама растроганно улыбнулась.

– А у тебя как с языками? – обратилась миссис Кэррол к Джо.

– Отвратительно! Я совершенно тупая в этом отношении. А французский я просто терпеть не могу – такой дурацкий, скользкий язык!

Услышав столь грубый ответ, дамы вновь обменялись взглядами, а потом тетя Марч повернулась к Эми.

– Ты теперь совсем здорова? Со зрением все в порядке?

– О да, спасибо, мэм. Я чувствую себя прекрасно и зимой собираюсь много рисовать и писать красками. Это будет подготовка на случай, если сбудется моя мечта и мне удастся совершить путешествие в Рим.

– Милая девочка, ты заслуживаешь того, чтобы твоя мечта сбылась. И я уверена, что она сбудется, – сказала тетя Марч, ласково погладив Эми по голове, когда она наклонилась за упавшим клубком.

продекламировал вдруг слетевший на спинку стула говорящий попугай и весьма ехидно заглянул в глаза Джо.

– Весьма проницательная птица! – заметила тетя Марч.

– Пойди пр-рогуляйся! – крикнул Полли и поскакал вприпрыжку к посудному шкафу, надеясь получить кусочек сахару.

– Вот это хороший совет, и я поспешу ему последовать. Пойдем, Эми! – Джо уходила с чувством, что дни визитов плохо влияют на ее здоровье. Она простилась с тетушками за руку, по-мужски, в то время как Эми горячо расцеловалась с обеими.

Сестры ушли, оставив после себя впечатление тени и света.

– Возьми ее с собой, Мери. Денег я дам, – сказала тетя Марч, обращаясь к родственнице.

– Непременно, только бы родители дали согласие, – последовал ответ.

Благотворительные базары миссис Честер собирали самое изысканное общество, поэтому молодежь состязалась за честь быть приглашенными торговать за каким-нибудь из столиков. Одни девушки получали приглашение, другим бывало в этом отказано.

В этот раз Эми получила приглашение, а Джо – нет, и все нашли это справедливым: юная писательница была в эту пору подозрительной и напряженной и напоминала маленького дикобраза. Немало воды утекло, прежде чем она научилась держаться свободно и раскованно.

Итак, «высокомерная и неинтересная особа» получила отставку, а Эми, изящную и наделенную хорошим вкусом, оценили по достоинству. Ей предложили не только занять столик с художественными изделиями, но и оформить его по своему усмотрению. Подразумевалось, конечно, что она выставит на продажу и собственные работы.

Все шло спокойно вплоть до кануна открытия благотворительного базара, когда случилась одна из тех мелких стычек, которые неизбежны, если в общее дело пытаются вовлечь три десятка женщин разных возрастов, каждую со своими амбициями и предрассудками.