Не правда ли, чепуха?.. В Ливерпуле мы провели всего несколько часов. Город шумный и грязный, и я рада была расстаться с ним. Дядя купил там себе пару лайковых перчаток, какие-то ужасные, грубые ботинки, зонт, а потом пошел к парикмахеру – сбрил бороду и оставил бакенбарды. Он тешил себя надеждой, что выглядит как настоящий англичанин, но мальчишка-чистильщик на углу тут же раздосадовал его: «Готово, сэр! Я их вам начистил самой лучшей американской ваксой!» К его чести, он от души смеялся.
А теперь послушайте, что устроил этот глупый Леннокс! Он попросил своего друга мистера Уэрда, который ехал с нами дальше, заказать для меня цветы. И вот вхожу я в гостиничный номер – а на столе изумительный букет с запиской: "От Роберта Леннокса". Что ни говори, это очень приятно.
Путешествуй я одна, не добралась бы даже до Лондона, потому что готова была останавливаться на каждом шагу. Такое чувство, словно несешься на коне через анфилады картинной галереи, а по обе стороны мелькают восхитительные пейзажи. Как хороши фермерские домики, до самой крыши увитые плющом, с решетчатыми окнами. А в дверях стоят дородные женщины с розовенькими младенцами на руках. Даже коровы тут ведут себя спокойнее, чем у нас: гуляют по грудь в клевере и довольны. А куры весело квохчут и не мечутся по двору, как наши, американские.
Нигде я не видела таких восхитительных красок – голубое небо, ярко-желтые нивы, травы всех оттенков зелени и темнеющий в дали лес. Всю дорогу смотрела по сторонам и не могла оторваться. Поезд несся со скоростью шестьдесят миль в час, и мы с Фло бегали от окна к окну, боясь что-нибудь пропустить. Тетушка безмятежно дремала, а дядя был погружен в изучение путеводителя и, казалось, ничего вокруг не замечал. Фло спрашивает меня: "Что это там, за деревьями? Какая прелесть!" "Это, должно быть, Кенилворт", – вдруг отвечает дядя. Фло бросается к окну и требует, чтобы мы заехали туда, а дядя говорит с расстановкой, уставясь на свои ботинки: "Если тебе так хочется пива, то не возражаю. Там пивоварня".
Через минуту Фло с ужасом восклицает: "Ах, Боже мой, смотрите – виселица, и по ней человек карабкается!" Тут я бросаюсь к окну – на двух столбах с перекладиной гремят большие цепи. Дядя успокаивает нас – это шахта. Фло облегченно вздыхает и начинает разглядывать "прелестных ягнят". Потом оказывается, что это не ягнята, а гусята. Чуть погодя Фло погружается в чтение книги, предоставляя мне одной созерцать природу.
В Лондоне, разумеется, нас встретил дождь и, кроме тумана и зонтиков, мы ничего не увидели. Там мы только отдыхаем, перекладываем вещи и бегаем по магазинам, когда не слишком льет. Тетя Мери купила мне кое-что из вещей, потому что я в спешке забыла взять и половину того, что намеревалась. Теперь я щеголяю в белой шляпке с голубым пером, муслиновом платье, тоже белом с голубым, и очень элегантной пелерине. До чего приятно делать покупки на Риджент-стрит! Вы не представляете себе, как тут все дешево. Очень красивые ленты продают по шесть пенсов за ярд[16]. Я, конечно, не удержалась и купила. А вот перчатки я решила заказать в Париже – изысканно звучит, не правда ли?
Мы с Фло совершили предосудительный поступок – сами наняли экипаж и раскатывали по Лондону без сопровождения. Но это нас очень позабавило. Возница закрыл нас деревянной дверцей. Фло испугалась, стала кричать, чтобы он остановился. Я тоже замахала зонтиком. Но он сидел на возвышении где-то сзади и ничего оттуда не слышал. Мы ехали с головокружительной скоростью. Нас подбрасывало, швыряло из угла в угол. Когда мы были уже в полном отчаянии, я вдруг заметила в потолке маленькую дверцу. Я открыла ее, на меня уставились красные глаза. Он что-то сказал мне довольно грубо, и от него разило пивом.
Я постаралась как можно более спокойно объяснить ему, чтобы он ехал помедленнее. Он ответил: "Слушаюсь, мэм!" и пустил лошадь таким медленным шагом, как будто мы ехали в похоронной процессии. Я опять открыла дверку и попросила ехать быстрее. Тогда он вновь погнал лошадей с прежней бешеной скоростью. Нам оставалось только смириться с судьбой. Дальше привожу выдержки из записной книжки.
Наконец-то выдался ясный день, и мы пошли в Гайд-парк. Наша второразрядная гостиница размещается тем не менее в самом аристократическом районе Лондона. Рядом с нами дворец герцога Девонширского, и я часто наблюдаю, как его ливрейные лакеи проводят время в праздности возле западных ворот. Тут же неподалеку и дом герцога Веллингтона.
Что я видела в Гайд-парке! Только успевай делать зарисовки и отсылать в "Панч"[17]. Пожилые толстухи прибывают в красных и желтых каретах; у кучеров пудреные парики, у лакеев шелковые чулки и бархатные ливреи. Няни гуляют с невероятно румяными детьми. Тут же прогуливаются томные красавицы в сопровождении юных франтов – у них какие-то очень странные шляпы и почти у всех перчатки из сиреневой лайки. Но особенно забавными показались мне солдаты в коротких красных куртках и высоких меховых шапках.
Роттен-Роу, посыпанная песком аллея, хоть и называется "королевской дорогой", больше походит на дорожку в школе верховой езды. Лошади здесь просто замечательные, и мужчины, в особенности грумы, ездят очень хорошо. Но женщины не наклоняются в седле, и их все время подкидывает кверху. И так они разъезжают часами в своих амазонках и шляпках, как куклы в вертепе, изображающем Ноев ковчег. Как мне хотелось показать им бешеный американский галоп! Тут все ездят верхом – и толстухи, и старики, и даже дети. А девушки и молодые люди отчаянно флиртуют. Появилась недавно мода носить розовые бутоны в петлице – надо будет ввести это и у нас.
После обеда посетили Вестминстерское аббатство, но описывать его выше моих сил. Скажу лишь, что это грандиозно. Вечером едем в театр. Не правда ли, достойное завершение самого счастливого дня в моей жизни?
Полночь.
Уже очень поздно, хочется спать, но не могу не сообщить о том, что произошло вечером. Мы уже оделись, чтобы ехать в театр, и сидели за чаем, как вдруг вошли – кто бы вы думали? Английские приятели Лори – Фред и Фрэнк Вон. Я бы их не узнала, если бы не визитные карточки. У обоих теперь бакенбарды. Фред просто красавчик, настоящий англичанин. Фрэнк ходит уже без костылей и почти не хромает. Они узнали от Лори, что мы остановились в этой плохонькой гостинице, и стали требовать, чтобы мы переехали к ним в дом. Дядя наотрез отказался переезжать, но при случае мы нанесем им ответный визит. Они отправились в театр вместе с нами, и мы прекрасно провели время; Фрэнк ни на шаг не отходил от Фло, а мы с Фредом говорили о развлечениях – былых, нынешних и грядущих. Мне с ним так легко, будто мы уже давно знаем друг друга. Фрэнк шлет сердечный привет Бет, он огорчен, что она нездорова. Фред вспоминает о Джо и передает нижайший поклон "большой шляпе". Часто вспоминаем наш поход в лагерь генерала Лоренса. Господи, как же все это было давно!
Тетя уже третий раз стучит мне в стену. Придется ставить точку. Знаете, я чувствую себя праздной лондонской красавицей, когда сижу вот так одна в окружении красивых вещей, пишу вам письмо в столь поздний час, а в голове проносятся парки, театры, новые платья и галантные кавалеры, которые, завидев меня, восторженно улыбаются и крутят свои светлые усы с истинно английским достоинством. Очень хочу вас видеть.
Совсем поглупевшая, но все равно нежно вас любящая Эми».
«Париж.
Дорогие девочки,
помните, в последнем письме я рассказывала вам о том, как мы проводили время в Лондоне и как любезны были братья Вон. После этого у нас еще были замечательные поездки в Хэмптон-Корт и Кенсингтонский музей. В Хэмптоне я видела картины Рафаэля, а Тернера, Рейнольдса, Лоренса, Хогарта там целые огромные залы. Еще вспоминается день, проведенный в Ричмонд-парке. Там столько прекрасных дубов, и повсюду пасутся олени, я только и успевала делать зарисовки. Еще я слушала соловья и смотрела, как вьются в небе жаворонки. Благодаря Фреду и Фрэнку мы смогли посмотреть в Лондоне все, что нам хотелось, и жаль было уезжать. Англичане не скоро допускают новых людей в свой круг, но уж если "переступают черту", то их гостеприимство не знает границ. Боны обещают зимой присоединиться к нам в Риме. Жаль, если этого не произойдет, потому что я успела подружиться с Грейс, и мальчики тоже очень приятные, особенно Фред.
