Ассоциированный Человек несет в себе тайное знание: сама временность его отношений с организацией освобождает его от многих уз, которые опутывали его предшественника. В этом смысле скорость перемен является освобождающим фактором.

И все же есть еще одна сторона медали, о которой ему тоже известно. Обновление отношений с формальными организационными структурами приводит к ускорению перемен и в неформальных организациях, что требует более быстрой адаптации, поскольку каждая перемена заставляет учиться заново. Необходимо знать правила игры, которые постоянно меняются. Появление адхократии повышает приспосабливаемость организаций; однако оно усложняет адаптацию людей. Так, Том Берне, изучив ситуацию в британской электронной промышленности, отметил резкий контраст между менеджерами, работающими в стабильных организационных структурах, и теми, кто находится в условиях быстро меняющихся образований. Он говорит, что «быстрая адаптация происходит за счет личного удовлетворения и приспособления. Особенно сильны различия между людьми, занимающими высшие управленческие должности в условиях быстро меняющихся и стабильных организаций. Она проявляется в уровне их личного напряженного состояния». О том же заявляет Беннис: «Справляться с быстро происходящими переменами, жить в условиях временной работы, устанавливать (в очень малые сроки) необходимые отношения, а затем разрывать их — все это не может не привести к социальной напряженности и психологическому стрессу».

Возможно, что для большинства людей будущее — в том виде, в котором оно касается их отношения с организациями, а также и других областей жизни — наступает чересчур стремительно. Для индивида переход к адхократии означает резкое ускорение «оборачиваемости» его отношений с организациями. Таким образом, наше исследование общества, характеризующегося высоким уровнем изменчивости, привело к выявлению новых проблем. Становится ясно, что это ускорение сокращает наши связи с организацией во многом так же, как оно обрывает наши отношения с вещами, местами и людьми. Увеличенная «оборачиваемость» всех этих отношений накладывает на индивидов, выросших и воспитанных для жизни в социальной системе с более медленным темпом, тяжелый груз — необходимость адаптации в новых условиях.

Именно здесь и лежит опасность шока будущего. Эта опасность, как мы увидим, становится еще больше из — за воздействия на человека процессов ускорения в мире информации.

В обществе, которое привыкло к пище быстрого приготовления, блицобразованию и городам — однодневкам, существует нечто, возникающее и предаваемое забвению с еще большей скоростью, чем все остальное. Речь идет о «знаменитостях — на — час». Нации, продвигающиеся к супериндустриализму, с неизбежностью вносят свой вклад в эту продукцию «психоэкономики». «Знаменитости — на — час» действуют на сознание миллионов людей как своеобразная имидж — бомба, и именно в этом состоит их назначение.

Потребовалось меньше года с того момента, когда девочка — кокни по прозвищу Твигги впервые вышла на подиум, чтобы ее образ запечатлелся в умах миллионов людей по всему земному шару. Твигги, блондинка с влажными глазами, плоской фигурой и длинными тонкими ногами, стала мировой знаменитостью в 1967 г. Ее обаятельное лицо и худосочная фигура внезапно появились на обложках журналов Англии, Америки, Франции, Италии и других стран, и сразу же потоком хлынули накладные ресницы, манекены, духи и одежда в стиле «твигги». Критики глубокомысленно рассуждали о социальном значении Твигги, а газетчики отводили ей примерно столько же столбцов, сколько обычно приходится на долю мирных договоров или избрания нового Папы.

Однако к настоящему времени образ Твигги в умах людей в значительной степени стерся. Внимание публики переключилось на другие объекты. Действительность подтвердила ее собственную трезвую оценку: «Может быть, я не продержусь и полгода». Причина в том, что имиджи становятся все более и более недолговечными, и это касается не только моделей, спортсменов или звезд эстрады. Недавно я спросил весьма интеллигентную девочку — подростка, есть ли у нее и ее одноклассников герои. Я сказал: «Например, считаете ли вы героем Джона Гленна?» (На случай, если читатель не помнит, Джон Гленн — первый американский космонавт, остававшийся на орбите.) Девочка дала исчерпывающий и многое объясняющий ответ: «Нет, он слишком старый».

Сначала я подумал, что она считает сорокалетнего мужчину слишком старым для роли героя, но вскоре понял, что дело не в этом. Она имела в виду, что полет Гленна происходил слишком давно, чтобы представлять интерес. (Это было в феврале 1962 г.) Сегодня публика уже утратила интерес к космонавту, а его образ потускнел.

Твигги, «Битлз», Джон Гленн, Билли Сол Эстес, Боб Дилан, Джек Руби, Норман Мейлер, Эйхман, Жан — Поль Сартр, Георгий Маленков, Жаклин Кеннеди — тысячи «выдающихся личностей» проходят по сцене современной истории. Реальные люди, возвеличенные и приукрашенные средствами массовой информации, они запечатлелись в виде имиджей в умах миллионов людей, которые с ними никогда не были знакомы, никогда с ними не разговаривали, никогда не видели их «живьем». Но они представляют собой реальность почти такую же ощутимую, а иногда даже более ощутимую, чем множество людей, с которыми мы непосредственно общаемся.

С этими людьми — субститутами, людьми — имиджами у нас складываются такие же отношения, как с друзьями, соседями и коллегами. При этом «пропускная способность» нашей жизни в отношении реальных людей непрерывно возрастает одновременно с уменьшением средней продолжительности связи с каждым из них, и то же самое справедливо для личностей — имиджей, населяющих наш разум.

Скорость этого потока связана с реальной скоростью изменений в мире. Например, в политике мы видим, что в Великобритании с 1922 г. частота смены премьер — министров увеличилась на 13 % по сравнению с периодом 1721–1822 гг.[3]. В спорте чемпионы среди боксеров — тяжеловесов меняются в два раза чаще, чем во времена юности наших отцов [108]. Ускоряется поток событий, и это постоянно вовлекает все новых и новых людей в заколдованный круг знаменитостей, и прежние имиджи уходят со сцены, уступая место новым.

То же самое можно сказать в отношении вымышленных героев, появляющихся на страницах книг и журналов, на телеэкранах, сцене, в кино. Ни одно из предшествующих поколений не имело дела с таким множеством вымышленных личностей. Историк Маршалл Фишвик в комментарии по поводу средств массовой информации с неудовольствием отмечает: «Не успеем мы привыкнуть к Супергерою, Хорошему Капитану и Плохому Джентльмену, как они исчезают с телеэкрана навеки»[109].

Эти люди — имиджи, как живые, так и вымышленные, играют существенную роль в нашей жизни, создавая модели поведения, роли и ситуации, согласно которым мы делаем заключения относительно собственной жизни. Хотим мы того или не хотим, но мы извлекаем уроки из их действий. Мы учимся на их победах и поражениях. Они дают нам возможность «примерить на себя» различные социальные роли и стили жизни без последствий, которые повлекли бы за собой подобные эксперименты в реальной жизни. Стремительный поток личностей — имиджей не может не способствовать увеличению нестабильности личностных параметров множества реальных людей, испытывающих трудности в выборе стиля жизни. Интересно, что личности — имиджи зависимы друг от друга. Каждый из них играет определенную роль в «общественной драме», которая, по словам социолога Оррина Клаппа, автора увлекательной книги под названием «Символические лидеры», в значительной степени является продуктом новых коммуникационных технологий. Эта общественная Драма, в которой знаменитости все быстрее и быстрее вытесняют и смещают друг друга, согласно Клаппу, усугубляет нестабильность системы лидерства. «Неожиданные осложнения, разочарования, борьба, преступления, скандалы поставляют материал для развлечения публики и вертят колесо политической рулетки. Причуды общественного мнения сменяют друг друга с ошеломляющей скоростью…