Чтобы понять этот синдром, мы должны объединить такие разрозненные области знания, как психология, неврология, теория нейронных связей и эндокринология, — все, что наука может рассказать нам об адаптации человека. Это пока еще не будет наукой адаптации per se. И это не будет неким систематизированным списком болезней, связанных с адаптацией. В настоящее время имеются данные, полученные в ряде научных дисциплин, которые дадут возможность описать в общих чертах грубые контуры теории адаптации. И хотя исследователи, работающие в рамках этих дисциплин, часто игнорируют деятельность друг друга, их результаты прекрасно совместимы. Образуя ясный и увлекательный узор, они создают прочную основу для концепции шока будущего.

Что реально люди имеют в виду, когда говорят, что меняют образ жизни снова и снова? Чтобы понять это, мы должны начать с человеческого тела, физического организма, с самого себя. К счастью, имеется ряд поразительных (хотя и неопубликованных) опытов, которые недавно высветили наличие связи этих изменений с физическим здоровьем.

Эти опыты выросли из работы покойного д — ра Гарольда Г. Вольфа, сотрудника Корнэльского медицинского центра в Нью — Йорке. Вольф постоянно отмечал, что здоровье индивида теснейшим образом связано с теми адаптивными требованиями, которые предъявляются ему окружающей средой. Один из его соратников, д — р Лоуренс Хинкль — младший, определил это медицинским термином «экология человека»[235] и яростно доказывал, что болезнь не есть результат некоторой единственной, особой причины, как, например, состояние зародыша или воздействие вируса, но следствие влияния многих факторов, включая общую природу среды, окружающей человека. Хинкль годы проработал над тем, чтобы профессионалы медики почувствовали важность для медицины учета факторов окружающей среды.

Сегодня, когда так распространилась тревога в связи с загрязнением воздуха и воды, тревога, вызванная скученностью людских масс в городах и другими подобными факторами, авторитетные специалисты все более и более склоняются к экологическому представлению, что нужды индивида следует рассматривать как часть общей системы и что его здоровье зависит от множества неуловимых внешних факторов.

Однако другой коллега Вольфа, д — р Томас Холмс, выдвинул идею, что не сами по себе изменения — не то или иное специфическое изменение, а общее количество их за жизнь индивида, — вот что может оказаться одним из важнейших факторов воздействия окружающей среды. Начав работу в Корнэльском университете, Холмс сейчас работает в Медицинской школе университета штата Вашингтон, где он совместно с молодым психиатром Ричардом Рейхом создал остроумную исследовательскую методику, которую назвал шкалой жизненных единичных изменений[236]. Это метод, позволяющий измерить количество изменений, которые испытываются в заданный промежуток времени. Его развитие стало важнейшим методологическим прорывом, впервые позволившим дать общую количественную оценку (пусть грубую) изменений в жизни индивида.

Исходя из того, что различные виды жизненных изменений воздействуют на нас по — разному, Холмс и Рейх начали с составления списка всех возможных жизненных изменений. Развод, свадьба, переезд в новый дом — каждое из этих изменений действует на нас по — разному. Более того, некоторые индивиды переносят большие потрясения, чем другие. Например, путешествие во время отпуска может оказаться приятным перерывом в обыденной жизни. Его невозможно сравнить с таким, скажем, потрясением, как смерть одного из родителей.

Холмс и Рейх затем составили списки жизненных изменений для тысяч мужчин и женщин различных профессий и общественного положения, живущих в США и Японии. Каждый человек был опрошен по специальной анкете и классифицирован в соответствии с количеством жизненных изменений. Какие максимальные изменения требовались, чтобы человек еще смог поставить им заслон или приспособиться к ним? Какие изменения были относительно минимальны? К своему удивлению Холмс и Рейх обнаружили, что одни и те же изменения требуют от людей наибольшей адаптивности, другие же воспринимаются всеми как сравнительно несущественные. Таким образом, «полнота переживаний» различных жизненных событий выходит за пределы даже национальных и языковых барьеров[237].

Люди склонны знать и соглашаются даже на такие изменения, которые приносят тяжелейшие потрясения.

Получив эту информацию, Холмс и Рейх смогли приписать числовые значения («веса») каждому типу жизненных изменений. После этого каждая позиция в их списке была оценена количественно. Исследуя суммарные изменения в одной человеческой жизни, можно ли узнать что — либо о влиянии жизненных изменений на здоровье человека?

Для того чтобы найти ответ на этот вопрос, Холмс, Рейх и другие ученые отобрали буквально тысячи индивидов с «множеством жизненных изменений» и начали сравнивать их с их «историями болезней». Никогда до этого не было идеи о связи жизненных изменений и здоровья. Никогда до этого не было собрано столько подробных данных о характере изменений в жизни отдельных людей. И редко когда результаты эксперимента были столь наглядными. В США и Японии, среди служащих гражданских и военных, среди беременных женщин и больных лейкемией людей, среди студентов — спортсменов и пенсионеров — отставников — у всех были поразительно схожие характеристики: те, у кого был высокий уровень этого множества жизненных изменений, с большей вероятностью, чем их соседи по выборке, заболевали в следующем году. Эксперимент достаточно ярко показал, что скорость изменений в жизни человека и размеренность его жизни теснейшим образом связаны с его здоровьем. «Результаты были столь эффектны, — говорит д — р Холмс, — что сначала мы не решались их оглашать. Мы не публиковали наши первые открытия вплоть до 1967 года».

После этого и Шкала жизненных единичных изменений, и Вопросник о жизненных изменениях были применены к широкому кругу людей, различных по социальному положению и другим параметрам — от чернокожих безработных до офицеров военно — морского флота. В каждом случае обнаруживалась корреляция между изменениями в жизни индивида и болезнью. Было установлено, что «перемены в образе жизни», которые требуют от человека больших усилий для того, чтобы приспособиться и поставить преграду на их пути, коррелируют с болезнью — вне зависимости от того, были ли эти изменения инициируемы и находились под персональным прямым контролем индивида или они были неожиданны и нежелательны для него. Более того, чем в большей степени жизнь изменялась, тем выше был риск заболеть впоследствии тяжелой болезнью. И эти данные настолько доказательны, что можно, изучая жизненные изменения в совокупности, реально предсказывать уровни заболеваемости в различных слоях населения. Так, в августе 1967 г. капитан первого ранга Рэнсом Дж. Артур, глава медицинской нейропсихиатрической исследовательской части военно — морского флота США в Сан — Диего[238], совместно с Ричардом Рейхом, теперь капитаном этой части, решили предсказать диагнозы болезней в выборке из 3000 моряков. Д — р Артур и д — р Рейх начали с того, что раздали Вопросник о жизненных изменениях матросам трех крейсеров, базирующихся в гавани Сан — Диего. Корабли собирались уходить в рейсы и должны были пробыть в море примерно по шесть месяцев. Все это время была возможность аккуратно вести медицинские карты, заведенные на каждого члена судовой команды. Ставился вопрос: могла ли информация относительно образцов жизненных изменений этих людей помочь нам оценить вероятность того, что они заболеют во время рейса?

Каждого члена команды попросили рассказать, какие жизненные изменения случились с ним в предыдущем году. В анкете содержались вопросы, затрагивающие широчайший круг тем. Так, спрашивалось, переживал ли человек более или менее сильные волнения, неприятности и т. п., связанные с начальством, в минувшем году. Спрашивалось о переменах в распорядке жизни — питании и сне. Выяснялось, были ли изменения в круге его друзей, в его одежде, а также в его развлечениях и отдыхе. Спрашивалось, произошли ли какие — нибудь изменения в его социальной деятельности, в семейной атмосфере, в финансовом положении. Были ли у него более или менее сильные ссоры, связанные с родней? А споры с женой? Их ребенок рожден в браке или усыновлен? Пережил ли он смерть жены, друга или родственника?