— Двадцать один? Я знакомился с вашими законами, и там было указано, что брак разрешен с восемнадцати.

— С восемнадцати можно, если получено согласие с обоих сторон. Ты правда надеешься выбить что-то из моего папашки?

— А… ну в таком случае тебе проще поискать кого-нибудь, на кого у Германа нет аллергии, ха-ха-ха!

— У него нет аллергии только на знать. И я с уверенностью могу сказать тебе, что все знатные люди в Фростлайте — знатные говнюки.

— Какая лирика. Во всяком случае, тебе не стоит расстраиваться, это точно. Я уверен, что ты найдешь себе подходящего претендента.

Элли еще раз натянуто улыбнулась и опустила голову. Тогда я не заметил, что за обычными шутками, присущими нам при каждом разговоре, в ее словах проскочили нотки серьезности, в которых она действительно рассматривала меня как одного-единственного принца, хоть и не на белом коне.

Помимо этого, за разговором я и не заметил, как закончил с перевязкой. Оставалось только хорошенько затянуть, чтобы рана не давала о себе знать.

— Так нормально? — спросил я, аккуратно затянув бинты.

— Больше. Затяни сильнее.

Я последовал ее словам и затянул сильнее.

— Достаточно?

— Больше. Не жалей меня.

Хорошо затянуть — это замечательно. Но и перебарщивать нельзя. А она явно перебарщивает, находя в этом еще один способ причинить себе боль. Все ради идеального болевого порога, как она мне говорила.

— Я сейчас кое о чем задумалась, Винтер. Меня не на шутку волнует эта мысль.

— Да? И что же могло так сильно взволновать тебя?

— Не проще бы было… просто убить меня? Нанести мне смертельное ранение, чтобы проклятие залечило раны?

— Возможно. А у тебя хватило бы смелости убить саму себя? Ты ведь еще не пробовала, не так ли?

— Не знаю. Я и вправду не пробовала.

Это звучит дико, но, возможно, такой способ действительно принес бы ей меньше боли. Так уж устроено проклятие.

— Что насчет тебя? Ты убьешь меня, если я попрошу?

Непростой вопрос.

— Совру, если скажу, что не убью. Негоже врать такой прелестной даме, ты знаешь.

— Вот поэтому ты мне и нравишься, — поднявшись со стула и развернувшись ко мне лицом, сказала она. — Ви-н-тер.

— Хоть кому-то я нравлюсь…

Повертевшись на месте, Элли размяла мышцы и похрустела костяшками в руках, позволяя мне осмотреть ее. Я хорошо наложил бинты, хоть, по-моему, и переборщил с количеством. Ну, пока потребитель не жалуется — все в порядке.

— Как думаешь, к двадцатке у меня вырастет грудь, если я буду пить много молока?

— Это всего лишь миф, она не станет больше от молока.

— Ну-у-у… а от чего тогда? Что насчет магии?

— Даже не пытайся. К тому же, она будет только мешаться в бою, так что на твоем месте я бы молился об обратном.

Элли скорчила недовольное лицо и помотала головой вправо-влево.

— Может дойками я и не вышла, но сзади у меня все достаточно неплохо, — Элли шлепнула себя по бедру сквозь брюки. — Во всяком случае, мне так кажется.

— Я буду молиться, чтобы ты в следующий раз не лязгнула себе кнутом по заднице.

— Рано или поздно это произойдет, и тогда я вновь позову тебя на помощь, мой верный медик! — тыкнув в меня пальцем, воскликнула она.

— А потом попросишь оценить твою филейную часть по десятибалльной шкале? Ну уж нет.

Мой ответ вызвал лишь ухмылку на ее лице.

Элли накинула на себя порванную рубашку, даже не удосужившись застегнуть, после чего подошла ко мне и чмокнула в щечку. Заслуженная награда, что уж тут.

— Спасибо, без тебя я бы не управилась.

— Снимай в следующий раз одежду, прежде чем бить себя шипованным кнутом.

— Ла-а-адно, — протянула она, направляясь к выходу. — Там еще остался спирт, не хочешь хорошо провести время с дамой?

— Его не стоит пить. По крайней мере, не разбавленным, — я направился за ней. — С тебя хватит и чая, юная леди. И рубашку заодно смени.

— Да-да… если уж спирт мне нельзя, тогда хоть шоколада к чаю купи.

— Куплю, если поделишься.

— Поделюсь-поделюсь, могу даже изо рта в рот.

Не желая слушать эту похабщину, я испарился, телепортировавшись в ближайшую кондитерскую.

Со временем проклятие Элли заработало как надо, и рана исчезла. Она продолжила совершенствовать свое мастерство, и, совсем скоро достигла желаемого результата. Не сказать, что у нее получилось это за пару часов — напротив, понадобилось много лет. Много лет болезненного и упорного труда.

Убить себя таким образом все же было невозможно — проклятие срабатывало в любом случае, даже если бы ей очень захотелось оставить смертельную рану. Но если речь идет не о летальном исходе — Элли стала подвластна возможность сдерживать проклятие, а потому у нее появилась возможность эффективно черпать кровь для исполнения своей магии. Она и с чужой кровью неплохо справляется, но с ее собственной она может творить невероятные вещи, как в случае с зачарованием оружия.

В общей сложности понадобилось ей понадобилось семь лет, чтобы овладеть основами магии и в совершенстве обучиться техникам полуторным и парных мечей. Она тренировалась и с другим оружием, конечно же, но именно мечи пришлись ей по вкусу больше всего. Это одна из немногих вещей, которую она не перенимала у меня — я предпочитаю алебарды и их разновидности.

Все остальные семь лет, вплоть до двадцати одного года, Элли путешествовала со мной. Как результат, ее от и до поглотило желание изучать магию. И речь идет о самом происхождении магии, о причинах и следствии, а не о силе. Помимо магии, она переняла от меня любовь к холоду и звездам. Вообще, можно долго перечислять, что ей от меня досталось, но это займет целую вечность. Элли росла на моих глазах, мы провели вместе долгие, и в то же самое время самые короткие для меня четырнадцать лет. Короткие, потому что они были такими насыщенными, что я и не понимал, как быстро летит время.

Даже с учетом того, что я давным-давно потерял его счет.

Спустя тысячи лет, я вернул свои воспоминания, от которых мне некогда пришлось избавиться в свое же благо, и первое, что приходит мне в голову — это воспоминания о Элли. О моментах, которые мы проводили вместе; О моментах, в которых мы вместе разделяли радость, печаль и невзгоды. Ко мне пришло осознание, насколько она важна для меня.

Космос разделил нас. Потерявшись во времени и пространстве, у нас более не было возможности встретиться. И все это по моей вине. Как дошло до того, что я совершил одну из самых больших ошибок за всю свою жизнь? Ну…

Заключением в нашем путешествии стала война, охватившая Фростлайт. Здесь не так важны причины, как то, что произошло в самом конце. В переполохе, другой я, мой двойник, перехватил Элли, пришедшую в тронный зал замка за короной. Откуда у меня взялся двойник — это совсем другая история, да и не люблю я об этом говорить… Если вкратце, то в результате неудачного заклинания. Думаю, этого будет достаточно для понимания ситуации.

Элли знала, что я мог сойти с ума. Она знала, что со мной происходит и чем все это кончится. Нет и не было никого на свете, кто знал бы меня лучше, чем она. Именно поэтому двойник не мог просто взять, остановить время и прикончить ее. Невольно заинтересовавшись временем и пространством, Элли поняла, как именно работает моя магия и что она может сотворить. Каждый маг творит магию по-разному. Но он… мой двойник… он такой же, как я. А раз моя магия перестала быть эффективной в сторону Элли, значит, и его тоже.

Прежде чем дойти до встречи с двойником, ей пришлось пробиться через множество отрядов вражеской армии. Она сильнее меня, это правда, но усталость и печаль от сражения с дорогим тебе человеком не знают пощады.

Я не знаю подробностей, потому что меня долгое время не было в зале. Прежде чем мне удалось узнать, где находится Элли, прошло достаточно времени, чтобы двойник успел измотать ее от и до. Под конец схватки из арсенала у нее остался только проклятый фамильный меч, держащийся на честном слове. Хрупкий, тупой и старый меч не мог долго держаться, и в конце концов он оказался поврежден. Элли не умерла, но ее способность к бессмертию перестала работать стабильно, нарушая ко всему прочему ее самочувствие.