— Мне доставалось все, потому что я училась, пока ты ходила гулять, потому что я сидела в библиотеке, пока ты ходила гулять. Потому что я подрабатывала посудомойкой, покаты забивала на учебу. Потому что я покупала вещи в стоках и на распродажах, пока ты искала богатого мужика, который подарит тебе новые сапоги и украшения. Потому что, покаты охотилась на очередного папика, я даже не могла попросить у Игоря денег на смесь для Тима, ведь он уже и так оплатил твое лечение. После аборта.

Марина вскочила, Ольга Павловна схватилась за сердце.

Но жалко их уже не было.

— Что, Марина, думала, я совсем бестолковая и не в состоянии сделать выводы с диагноза?

— Марина! — Кровь отлила от лица матери.

— Да, сделала, — прошипела сестра. — Потому что мне не нужны дети, потому что я жить хочу на полную катушку, а не сидеть в помойной яме. Потому что я хочу красивую дорогую одежду, красивую машину, драгоценности, меха, ездить по миру, наслаждаться жизнью.

— Пожалуйста, но не за мой счет.

Взгляд, который подарил ей Тимур, был наполнен восхищением. И Ася ответила ему победоносной улыбкой. Он помог ей стать такой, он показал, что жизнь — это борьба, но кто сказал, что в ней всегда выигрывают только наглые и прожженные?

— Я вызову вам такси, но ждать его вы будете на улице. — Тимур поднялся на ноги, переложил Тима на другую руку. — Надеюсь, на этом мы будем считать знакомство состоявшимся. И в будущем ограничим его поздравительными открытками к праздникам и СМС-сообщениями. До тех пор, пока я не пойму, что вы обе перестали быть суками и стали превращаться в людей.

Через несколько минут их обеих уже не было. Уходя, Марина не удержалась от едкого комментария на тему их с Тимуром «горячего прошлого». И Ася от всей души влепила ей пощечину. Такую звонкую, что трущийся об ноги Бакс громко залаял в ответ.

Поднявшись, Ася замерла в дверях, наслаждаясь тем, как Тимур потихоньку баюкает сына и с какой-то особенной, мужской нежностью говорит ему, что мама и папа, и два дяди, и два племянника станут хорошей заменой бабушке и тетке.

Тим агукнул в ответ, Тимур широченно улыбнулся — и вдруг остановился, словно его ударило молнией.

— Маленькая, он мне улыбается! — Выражение восторга на его лице было сравни тому, как если бы Тимур своими глазами увидел чудо.

В самом деле: не очень щедрый на эмоции сын вдруг надумал веселиться, и смешно, словно хотел проверить пределы возможного, растягивал беззубый рот в улыбке. И надо было еще посмотреть, кто от происходящего был в большем восторге: маленький бука или его взрослый новый папа.

— Ты ему нравишься, Сказочник. — Ася прижалась к мужу и больше не шевелилась, боясь, что просто лопнет от разрывающего душу до щекотки теплого счастья.

— Значит, не такой уж я плохой человек, — гордый собой, ответил Тимур.

«Ты — идеальный», — мысленно ответила она.

Тимур дважды нажал на кнопку звонка.

«Чуже, засранец, я видел, что ты только что зашел».

Вчера, выпроводив Асину родню, он уже точно знал, что на этом террор его жены не прекратиться. И единственный выход из этой ситуации — ликвидировать саму причину, а не следствие. Сделать так, чтобы имя «Игорь» больше никогда не появилось в их жизни, и чтобы мудак на веки вечные забыл о том, что у него вообще когда-то бы ребенок и женщина, которую он не оценил. Хотя, если судить по непрекращающимся попыткам ее вернуть, все-таки оценил.

По ту сторону двери раздались шаги, щелкнул замок — и в пороге появилось знакомое лицо твари, которая выставила в зиму и мороз беспомощную девчонку с ребенком на руках. Тимур вспомнил ее ноги в тонких носочках и открытых домашних тапочках — и от всей души, с чувством, что это пора было сделать давным-давно, врезал ему по челюсти. Игорь сделал шаг назад, вскинул руки в запоздалой попытке прикрыться и вдруг обмяк, навалился плечом на стену, сползая вниз, словно проколотый обмякший манекен.

Тимур перешагнул порог, прикрыл дверь и клацнул защелкой.

Чтобы привести поганца в чувство понадобилась пара отрезвляющих оплеух. Судя по его «съехавшей» на бок челюсти, без помощи врачей из травматологии тут никак не обойтись. Черт, хорошо ввалил!

— Что… ты… — Игорь выныривал из обморока крайне сумбурно, медленно, смотрел по сторонам и вращал глазами, как рыба, которая еще не поняла, что голову только что отсекли от тела.

— Привет, мудак.

Тимур взял его за грудки и поволок в гостиную. Вялые попытки Игоря сопротивляться раздражали, так что приходилось очень стараться, чтобы не задвинуть челюсть на место еще одним ударом.

В комнате царил бардак: всюду валялись вещи, бумажная посуда с логотипами фастфуда, цветы тоскливо поникли в вазонах. Никто не думал о том, что дом — это место, где живут люди, а не свинарник. И, видимо, в этом крылась причина внезапно вспыхнувшей любви Игоря.

Тимур швырнул мужика в кресло, а когда тот попытался шевелиться, наставил палец ему в лицо:

— Сидеть, долбоеб, потому что у меня вообще нет желания с тобой церемониться.

Будешь дергаться — и я тебя просто убью, вывезу на хрен за город и брошу в лесополосе. Поверь, то, что не сожрут дикие собаки, прекрасно сгниет еще до весны.

Игорь попытался что-то сказать, но скривился и с мычанием схватился за щеку.

Несколько минут он нервно тарабанил пятками по полу, а Тимур, перетащив кресло так, чтобы сидеть напротив, не без удовольствия наблюдал за его мучениями.

— Хватит ныть, словно ты шлюха, которую бесплатно дрючили всю ночь, — перебил его надоевший скулеж он. — Ну? Не заткнешься прямо сейчас, будешь ходить еще и к стоматологу.

Угроза подействовала: Игорь резко затих, но продолжал нежно ощупывать распухающий прямо на глазах синяк.

— Первое, — без прелюдии начал Тимур. — Тимофей — не твой сын. Усек?

Игорь замычал и Тимур снова, от всей души, ему врезал: в живот, чтобы поганца скрутило до соленый слюней. К таким особям жалости не было. Только презрение и желание сделать так, чтобы они никогда не размножались и не портили жизнь нормальным девушкам, притворяясь нормальными людьми.

Жаль, что за мудачество не законодательством уровне не предусмотрена кастрация: желающих собственными руками привести приговор в исполнение было бы предостаточно. За своих сестре, матерей, девушек, жен.

— Я тебя не просил мычать. Просто, блядь, кивни, что ты понял и согласен. Я жду.

Игорь кое-как распрямился, но свести вместе танцующие колени у него так инее получилось. Но все-таки кивнул.

— Второе: забудь про тесты на отцовство. Просто забудь о том, что ты когда-то думал, будто Тимофей — твой биологический ребенок. Представь, что треснулся башкой, и у тебя случилась галлюцинация, которую ты принял за правду. Понятно?

На этот раз Игорь не рискнул перечить.

— Вот видишь, амеба, на лету схватываешь. Третье: забудь о том, что в одном с тобой городе живет девушка и ее сын, которых ты когда-то случайно принял за своих.

Еще один кивок, куда быстрее и энергичнее предыдущего. Видимо, до Игоря наконец дошло, что собеседник не настроен выслушивать возмущенную хрень, зато с удовольствием украсит его еще парочкой гематом.

— И последнее, долбоеб. Если я еще хоть раз, даже пусть случайно, увижу тебя возле своей жены и сына, узнаю, что ты снова пытаешься сунуть свой нос в мою семью — тебя больше никогда не найдут.

Глаза Игоря стали огромными, словно у человека, который пытался безуспешно справиться с запором.

Тимур покривился от неприятной ассоциации, убеждая себя, что «собеседник» уже и так наверняка обмочился от страха и большего унижения придумать просто невозможно.

— И еще.

От этих двух коротких слов колени Игоря снова затряслись. Вот так с ними всегда: корчат из себя крутышей, пока им пару раз не втащить от всей души. Вот и не верь потом в поговорку, что слово и пистолет лучше, чем просто слово.

— Если кто-нибудь, когда-нибудь явится к тебе от чудесной девушки Марины, ты не вспомнишь, что она Асина сестра. И будешь сам разгребать ее проблемы. Вы, я так понимаю, раньше прекрасно ладили. Аборт она от тебя делала, поэтому ты потом щедро оплатил лечение, прикидываясь добрым и щедрым мужиком?