— А ты не всем, — задушевно проговорила Алька, — а только мне.

— Пошла ты! — с неожиданной злостью выругался мент. — И вообще, свидетелей нет, почему я вам должен верить? Может, вы на ребенка просто так наговариваете!

Алька поняла, что разговора не выйдет и ей не повезло — могла наткнуться на нормального человека, а вот попался мизантроп, хоть и молодой и вполне симпатичный. Что ж, так бывает.

— Ну хорошо, — сдалась она. — Можно по крайней мере мне хотя бы самой заработать на билеты?

— Т-ты чего? — попятился парень и выпустил мальчишкино ухо. — Ч-чего мне предлагаешь? Да я тебя в отделение! Сразу видел, что вы за птички!

— Ты что, больной, что ли? — расхохоталась Алька. — Я ж тебе не это вовсе предлагаю.

— А что? — заморгал сержант.

— Я тут на скрипке поиграю, а мне денежки покидают. Много-то не нужно, на билет до Александрова и обратно, да на автобус еще. Ну и так, чтоб не с пустыми карманами ехать.

Ленка, не переставая качаться от боли, прыснула и тут же застонала. Милиционер растерянно взирал на Альку, позабыв про маленького воришку, который тотчас сделал ноги.

«Вот козел, — разозлилась Алька. — Что ж он такой тормозной-то? Времени же в обрез».

— Ну играй, — поколебавшись, разрешил милиционер, с любопытством уставившись на Алькину скрипку.

— Большое спасибо, — насмешливо поблагодарила Алька, раскрыла футляр, достала инструмент, настроила его.

— Обалдела? — Ленка стояла, привалившись спиной к стене перехода с ошарашенным видом.

— Думаешь, плохо будут подавать? — обиделась Алька. — Ну смотри!

Она вскинула смычок. Звук, усиленный эхом, прорезал монотонный гул тоннеля, закружился над головами спешащих людей, вызывая улыбки на лицах.

— Сколько здесь хожу, никогда не слышал, чтобы так играли, — уважительно произнес пожилой мужчина, подошел поближе и положил Альке в раскрытый футляр пять рублей.

— А ты говоришь! — не переставая играть, похвасталась Ленке Алька и крикнула вслед уходящему мужчине: — Спасибо!

Алька сыграла Вивальди, за ним партию концерта Баха и напоследок «Шербурские зонтики». Этого хватило, чтобы в футляре скопилось более сотни.

— Вот где работать надо, — сказала Алька Ленке, складывая инструмент, — а не в оркестре. Тогда и квартира будет, и машина, и инструмент приличный!

— Точно, — поддакнула Ленка.

— Сержант, ты мне подругу в такси посадишь? — обратилась Алька к потерявшему дар речи менту. — А то я не успеваю.

Парень кивнул.

— Ну наконец-то, хоть в чем-то мы сошлись, — обрадовалась Алька и поцеловала Ленку на прощание. — Все. Пожелай мне ни пуха ни пера и смотри, чтобы перелома не оказалось.

Ленка помахала ей рукой.

Через десять минут электричка стремительно уносила Альку от Ярославского вокзала в Александров. Напротив необъятных размеров бабка быстро вязала на спицах, вполголоса считая петли, рядом храпел пьяный мужик. Альке было совсем не страшно, и лишь время от времени она опускала руку в карман, где так и лежало зловещее письмо.

От электрички пришлось еще добираться автобусом. На то, чтобы взять машину, заработанных игрой денег не хватило. Но Альке все же удалось попасть в поселок еще до темноты. Последние дни весна полностью вступила в свои права, в Москве сугробы почти растаяли, а здесь кое-где кучками лежал почерневший, полуобледенелый снег. Тут же рядом желтела совершенно сухая прошлогодняя трава. Поселок был большой, и Алька изрядно побродила по узким пустым улочкам, пока не уткнулась в глухой высокий забор кретовской дачи. На калитке висел замок. Соседние участки тоже оказались пустыми, лишь во дворе справа раздавался заунывный, как сирена, вой электропилы и матерные реплики, перемежающиеся с пьяным ржанием. Алька поняла, что там работает бригада строителей. Она ходила взад-вперед вдоль зеленого забора, и ее охватывало чувство досады. Как всегда, Ленка оказалась права — в конце марта в воскресенье вечером на даче не бывает народа. С самого начала это было ясно, и не стоило переть в такую даль, жертвовать сумкой, в которой были и документы, и ключи, и деньги, и косметика. Неизвестно еще, что с Ленкиной ногой, — и виновата во всем она, Алька, ее глупое упрямство. Она тоскливо взглянула вверх, туда, где забор завершался острыми кольями. Разве что перемахнуть через ограду и как-нибудь проникнуть на саму дачу? Может, там кроется разгадка того, что происходит? Алька воровато огляделась. Никого. Ну что такого страшного будет, если она и вправду перелезет? Посмотрит немножко и уйдет.

Алька накинула ремень от скрипки крестом, чтобы та не свалилась. Знала бы, что придется сигать по заборам, надела бы джинсы, а не эту юбчонку, ну да ладно. У нее богатый опыт проникновения в чужие сады, накопленный еще с детства, когда они всей ватагой воровали зеленые яблоки у злющей соседской бабки Михайловны. Попадаться было нельзя — Михайловна нещадно крыла крапивой по голым рукам и ногам зазевавшегося грабителя. Алька еще раз прицельно обошла ограду и нашла то, что искала, — небольшой скол в досках. Поставив на него ногу, она нашарила рукой опору, подтянулась и ловко переместилась на другую сторону. Верх забора был острым, ни сесть, ни лечь животом на него Алька не могла, поэтому ей оставалось только повиснуть на нем, держась за занозистые доски. Она скосила глаза вниз и, не увидев под собой ничего подозрительного, разжала руки. Высота оказалась приличной, Алька на ногах не устояла и растянулась на газончике под забором. На ладони алела ссадина, но в остальном обошлось без потерь, даже колготки не лопнули. Она поднялась, с любопытством оглядывая огромный ухоженный двор с пустыми еще клумбами, красиво обнесенными кирпичом. Под высокими фруктовыми деревьями стоял белый пластиковый стол и четыре широких стула, в глубине сада высился законсервированный на зиму небольшой фонтанчик. Дом темнел вдали за деревьями тускло-бордовым кирпичом. Большой, двухэтажный, с мансардой и затейливыми башенками. Нехилые средства вложил Павел Тимофеевич в свою дачку, однако.

Алька не спеша обходила двор, стараясь отыскать следы пребывания здесь неизвестной Инги, но на глаза ей ничего такого не попадалось. Везде царил идеальный порядок, видно было, что дача закрыта на зиму и в новом сезоне здесь никто не успел побывать. Как бы в подтверждение своих слов Алька заметила укрытые на зиму розы. Никто не спешил освободить их из-под слоя толя и елового лапника, хотя уже пришла пора. «Значит, Инга действительно скрывается, раз не приезжает сюда, — подумала Алька. — Ведь наверняка у нее есть ключ, но она им не воспользовалась».

Она подошла вплотную к дому, на дверях которого тоже красовался замок. Окна были плотно закрыты наличниками, и Алька забеспокоилась, что внутрь ей не пробраться. Она обошла здание сзади, пытаясь обнаружить хоть какую-нибудь лазейку, но все было напрасно — дача стояла неприступная, как крепость. Алька в задумчивости остановилась. Внезапно она ощутила покалывание в спине — так бывало всегда, когда кто-то тайком смотрел на нее сзади. Она быстро обернулась и вздрогнула: у голой ветвистой груши стоял мужик, сверля ее глазами. Алька могла поклясться, что минуту назад его там не было. Откуда же он взялся, из-под земли вырос, что ли? На вид мужику было сильно за сорок. На коротковатых ногах — полинявшие тренировочные штаны, защитного цвета ватник распахнут, а под ним — такая же засаленная, как и брюки, рубаха, дырявая на животе. Вокруг лысины венчик пегих волос. Лицо мужика не выражало никакой агрессии, было темным от загара и равнодушным. Непомерно огромные для небольшого роста ладони тяжело свисали вдоль тела. На кисти, между большим и указательным пальцем, отчетливо виднелась надпись «Коля».

Алька слегка попятилась. Мужик тут же ожил от своей неподвижности и проговорил негромко и как бы с изумлением:

— Гляди-ка, воровка!

За деревьями что-то зашевелилось, и молодой веселый голос окликнул:

— Эй, Колян, ты там провалился чи шо?