Пока я любезно кивал, сосед достал из посылочной коробки еще одну книгу, на сей раз роман: «Перемены». Автор — Алан Уорнер. И опять не я! Невероятно — Алан Уорнер III!

То, что я сперва принял в соседях за чудаковатость, теперь поразило меня как фантастическое невежество. Принести две книги двух разных авторов, причем ни одного, ни другого по соседству нет и в помине, — это действительно нечто из ряда вон. Я имею в виду, как эти люди управляются с покупками на Рождество?

Если раньше я терзался муками сомнения, то сейчас пришел в полный восторг. Я взял «Перемены» Алана Уорнера и не колеблясь поставил на титульном листе свой автограф.

Утром, на трезвую голову, я погрузился в раздумья и со всей четкостью осознал глубину моего преступления. Особенно после того, как сам залез в Интернет и выяснил, под чем подписался. Судя по отзывам, мистер Уорнер написал очень увлекательный роман. «Перемены» (цитирую) — «серьезное психосоциологическое исследование в рамках художественного произведения на тему управления организационными переменами в фирме». Автор переносит героев двух предыдущих книг, «Подводя черту» и «За чертой», в новые обстоятельства. Фил Морли занимает пост управляющего семейной фирмы на севере Англии, и главная его задача — изменить образ мышления сотрудников, чтобы компания могла с успехом добиваться поставленных целей. Он снова прибегает к услугам консультанта по кадрам, Кристины Гудхарт! Некий господин Камеш из Хайдарабада очень высоко оценил эту книгу.

Меня вдруг охватило странное предчувствие, что не в меру восторженные соседи тоже когда-то обращались (или еще обратятся) к добропорядочному мистеру Алану Уорнеру III с просьбой подписать одно из моих сомнительных произведений, в надежде, что мои слова помогут им улучшить навыки организации бизнеса.

У меня началась паранойя. Я знал, что пройдет несколько дней и в наш почтовый ящик упадет письмо. Отзываться на зуммер домофона я к этому времени уже перестану. В письме племянник соседей попросит дать ему несколько уроков игры на гитаре. А через несколько недель соседи захотят получить консультацию по поводу организационных перемен в их фирме, может быть, даже попросят, чтобы я пришел в офис и побеседовал с сотрудниками!

Пару дней спустя мне приснился кошмарный сон. Я присутствовал на каком-то ужасном коктейле. По левую руку от меня стояли немолодые мужчины в строгих костюмах, изводившие меня вопросами касательно деловой практики, тогда как справа за штаны меня дергал подросток, требуя показать ему «металлические» гитарные рифы. Ни черта не понимая ни в том, ни в другом, я отчаянно блефовал, а они становились все злее. Перед вечеринкой я долго не мог выбрать, что надеть. Когда я увидел свое отражение в большом зеркале, услужливо подставленном моим сном, то оказалось, что на мне безумный ансамбль: костюм в тонкую полоску, ковбойские сапоги и широкополая фетровая шляпа с цветными перьями.

Я был спасен. Еще до того как соседи успели как-то отреагировать на книги, якобы написанные мной, моя жена сообщила радостную новость. Наши соседи купили дом и на днях переезжают! Они очень извинялись. У них сейчас столько хлопот, что они пока не прочли мои книги, но обязательно сделают это позже. Я понял, что даже если бы подарил им подписанные экземпляры моих собственных романов, мои соседи — не любители чтения, и эти книги точно так же до скончания века пылились бы на полке. Вот вам доказательство того, что в наше время уже никто ничего не читает. И слава богу!

Номер был длинный и узкий. Я посмотрел в окно и увидел внизу рельсы — четыре ровных полосы. Я заглянул в санузел. Единственное полотенце висело над сливным бачком. Я снова сел на кровать, но удержаться на ней было нелегко. Я то и дело соскальзывал с нейлонового покрывала. Телевизор представлял собой маленький ящик в дальнем углу комнаты. Я поискал глазами пульт. Не нашел. Внизу прошел поезд. Я слез с кровати и поплелся к телевизору. Прошел поезд. Я включил телевизор. Прошел поезд. Я был в Бремене. Да, кажется, в Бремене. Определенно, я был в Германии.

Я покинул дом пять или шесть дней назад — по одному городу, поезду, отелю в день. Оставалось еще около недели. Вчера я был в Гамбурге. Красивый город, но после того, как мы проехали в такси больше пяти миль, нас высадили у отеля «Нейлон» — высокого невыразительного здания на краю белого света. Нейлоновое покрывало, нейлоновые простыни.

На этот день у меня было запланировано три интервью. Появился только один журналист, зато в компании двоих приятелей, один из которых, как позже выяснилось, только что написал ругательную рецензию на мою книгу. Журналист ничего не записывал и постоянно перешептывался с приятелями. Те негромко посмеивались и порой улыбались, глядя на меня.

Чтения в тот вечер прошли хорошо — публика была довольно приятной и дружелюбной. Потом мы отправились осматривать достопримечательности — собор Святого Павла и улицу красных фонарей. Женщины за стеклом, на углу — девушки-подростки с синей от холода кожей. В баре на большом экране над головой моего сопровождающего один и тот же пенис долго и нудно тыкался в одну и ту же вагину (судя по всему, такова была режиссерская задумка) — за это время я успел не торопясь выпить две кружки пива, а мой гид прикончил стакан виски и запихал в карман счет. Затем — ночь в «Нейлоне», на следующий день — Бремен, очередной «Нейлон» и еще одна ночь на нейлоновых простынях. Поезд под окнами. Поезда через каждые десять минут. Германия. Уголь, сталь, машины, пиво. Всю ночь напролет.

Я не винил Германию. И своего гида, хотя в его печальных, красных глазах читалось явное разочарование — таскаться с ирландским писателем, который не желает вместе с ним пить водку, разлитую под столом. Разочарование сквозило в его вздохах и в том, как он периодически исчезал и возвращался. И все же я его не винил.

Виноват был я сам. Мне следовало уехать домой на второй же день. И еще я винил нейлон. Это все из-за него. Я ложился в холодную постель, мерз, валяясь без сна, засыпал, не согревшись, и просыпался от холода.

Сел не на тот поезд. Сошел с него, пересел на нужный. Сопровождающий предложил выпить. Половина десятого утра. Нет, благодарю. Молчание. Всю дорогу. Он ушел, потом вернулся. Ушел. Вернулся. (Я помню книгу, которую читал в поездке: «Во имя Европы: Германия и разделенный материк». Автор — Тимоти Гартон Эш. Несколько минут назад я снял ее с полки и открыл наугад. Страница 208: «Степень „сплоченности“ немецкого народа на самом деле также преувеличена». Должно быть, именно эту страницу я перечитывал в поезде по дороге в Гамбург, снова и снова, пока мой сопровождающий вздыхал и уходил.) Франкфурт, Гамбург, Бремен, Кельн. Дважды мы сели не в тот поезд. Один раз опоздали на поезд. Один раз сошли не в том городе. Девять дней. Десять.

В основном мои выступления проходили нормально. За некоторые мне даже платили. Деньги в коричневых конвертах. Пересчитайте, пожалуйста.

Пара бокалов спиртного с организаторами. Как складываются отношения между ирландскими и британскими писателями? Спасибо, великолепно.

И неизменные нейлоновые простыни. Холодный пол, холодный радиатор. Пульт от телевизора — без батареек. Серое полотенце, которое преследовало меня по всей Германии. Один отель стоял прямо на рельсах; другой — клянусь Богом! — находился в центре железнодорожного узла, где-то на глухих задворках. Телефон сломан; телефона нет. Холодный кофе; кофе нет. Единственное, что меня согревало, — это жалость к самому себе.

Мы гуляли по улице — не помню, в каком городе; нам надо было убить еще час, потому что журналист на интервью не пришел. Мы прошли мимо кафе. Я прочитал название: «Писательское кафе» и предложил — зайдем выпьем по чашечке кофе? Нет.