Итак, согласно первому изданию «Исследований», Пруссия должна была получить это «вознаграждение» за «усилия» удержать во время войны в ножнах немецкий союзный меч. В фогтовских «Исследованиях», как и на французской карте «Европа в 1860 г.» вовсе не Луи Бонапарт, а Пруссия предъявляет претензии и добивается расширения своей территории и естественных границ посредством войны Франции против Австрии.
Но лишь в Послесловии ко второму изданию своих «Исследований», вышедшему во время австро-французской войны, Фогт раскрывает настоящую миссию Пруссии. Она должна начать «гражданскую войну» (см. 2-е изд., стр. 152) для создания «единой центральной власти» (l. с., стр. 153), для включения Германии в прусскую монархию. В то время как Россия будет надвигаться с востока, а Австрия будет связана Луи Бонапартом в Италии, Пруссия должна начать династическую «гражданскую войну» в Германии, Фогт гарантирует принцу-регенту {Вильгельму. Ред.}, что
«разгоревшаяся теперь» в Италии «война займет, по крайней мере, 1859 год», «между тем как объединение Германии, если проводить его быстро и решительно, потребует меньше недель, чем итальянская кампания — месяцев» (1. с., стр. 155).
Гражданская война в Германии продлится лишь недели! Не говоря об австрийских войсках, которые, независимо от того, продолжалась бы или нет война в Италии, немедленно двинулись бы против Пруссии, последняя, как рассказывает сам Фогт, встретила бы сопротивление со стороны «Баварии… находящейся всецело под австрийским влиянием» («Исследования», 1-е изд., стр. 90), со стороны Саксонии, которой угрожала бы опасность в первую голову и у которой не было бы уже никаких оснований насиловать свои «симпатии к Австрии» (1, с., стр. 93), со стороны «Вюртемберга, Гессен-Дармштадта и Ганновера» (1. с., стр. 94), короче говоря — со стороны «девяти десятых» (1. с., стр. 16) «германских правительств». И эти правительства, как доказывает далее Фогт, конечно, не оказались бы без поддержки в такой династической «гражданской войне», к тому же затеянной Пруссией в момент, когда Германии угрожают «оба величайших внешних ее врага».
«Двор» (в Бадене), — говорит Фогт, — «пойдет за Пруссией, но народ — в этом не может быть никаких сомнений — конечно, не разделяет этих симпатий правящей династии. Брейсгау, как и Верхняя Швабия, узами симпатии и вероисповедания и старыми воспоминаниями о Передней Австрии, к которой он некогда принадлежал, все еще привязан к императору и империи, и гораздо крепче, чем этого можно было ожидать после столь длительного разъединения» (1. с., стр. 93, 94). «За исключением Мекленбурга» и, «может быть» Кургессена, «в Северной Германии царит недоверие к теории растворения, и уступки Пруссии делаются крайне неохотно. Инстинктивное чувство антипатии, даже ненависти, которую питает Южная Германия к Пруссии… также это чувство не могли подавить или заглушить все шумные крики императорской партии. Оно живо в народе, и ни одно правительство, даже баденское, не может долго противостоять ему. Истинными симпатиями Пруссия, таким образом, нигде не пользуется, ни у немецкого народа, ни у правительств Германского союза» (1. с., стр. 21).
Так говорит Фогт. И именно поэтому, согласно тому же Фогту, династическая «гражданская война», затеянная Пруссией в «тайном согласии» с «обоими величайшими внешними врагами Германии», продлилась бы только «несколько недель». Но это еще не все.
«Старая Пруссия идет рука об руку с правительством, а Рейнская область и Вестфалия — с католической Австрией. Если народному движению не удастся там заставить правительство перейти на сторону Австрии, то
ближайшим следствием будет новое углубление пропасти между обеими частями монархии» (1. с., стр. 20).
Если, таким образом, по Фогту, даже простой нейтралитет Пруссии по отношению к Австрии вновь углубляет пропасть между Рейнской областью, Вестфалией и старой Пруссией, то, по тому же Фогту, «гражданская война», которую Пруссия начала бы с целью исключения Австрии из Германии, естественно, должна была бы совсем оторвать Рейнскую область и Вестфалию от Пруссии. «Но какое дело этим приверженцам римской церкви до Германии?» (1. с., стр. 119), или как он, собственно говоря, думает, какое дело Германии до этих приверженцев римской церкви? Рейнская область, Вестфалия, — это ультрамонтанские, «римско-католические», а не «истинно немецкие» земли. Они поэтому не в меньшей степени, чем Богемия и Моравия, подлежат исключению из Союза. Династическая «гражданская война», рекомендованная Фогтом Пруссии, должна ускорить этот процесс исключения. И действительно французское правительство в изданной им в 1858 г. карте «Европа в 1860 г.», служившей компасом Фогту в его «Исследованиях», присоединило Египет к Австрии, а Рейнские провинции, как земли «католической национальности», к Бельгии — ироническая формула для аннексии Францией Бельгии вместе с Рейнскими провинциями. То обстоятельство, что Фогт идет дальше, чем французская правительственная карта, и в придачу отдает и католическую Вестфалию, объясняется «научными отношениями» беглого имперского регента к Плон-Плону, сыну вестфальского экс-короля {Жерома Бонапарта. Ред.}.
Резюмируем: с одной стороны, Луи Бонапарт позволит России протянуть руки через Познань к Богемии и через Венгрию к Турции, а с другой стороны, он сам силой оружия создаст на границе Франции единую независимую Италию и все — pour le roi de Prusse, все только для того, чтобы предоставить Пруссии возможность путем гражданской войны подчинить себе Германию, а «Рейнские провинции навсегда обезопасить» от Франции (1. с., стр. 121).
«Однако говорят, что территории Союза угрожает опасность со стороны наследственного врага, что настоящая цель его — Рейн. Так пусть же защищают Рейн, пусть защищают территорию Союза» (1. с., стр. 105).
Так пусть защищают территорию Союза, уступая Богемию и Моравию России, пусть защищают Рейн, начиная «гражданскую войну» в Германии, имеющую, между прочим, целью оторвать Рейнскую область и Вестфалию от Пруссии.
«Однако говорят, что Луи-Наполеон… желает каким-то образом утолить наполеоновскую жажду завоеваний! Мы этому не верим, перед нами пример крымской кампании!» (1. с., стр. 129).
Кроме своего неверия в наполеоновскую жажду завоеваний и своей веры в крымскую кампанию, у Фогта in petto {в душе. Ред.} имеется еще другой аргумент. Австрийцы и французы в Италии, как кошки в Килькенни, будут грызться между собой до тех пор, пока от них не останутся одни хвосты.
«Это будет война страшно кровавая, упорная, которая, может быть, даже закончится вничью» (1. с., стр. 127, 128). «Только напрягая до последней крайности свои силы, Франция вместе с Пьемонтом одержит победу, но пройдут десятилетия, прежде чем она оправится после этих изнурительных усилий» (1. с., стр. 129).
Эта перспектива продолжительности Итальянской войны бьет его противников. Но метод, каким Фогт продлевает сопротивление Австрии французскому оружию в Италии и парализует агрессивную силу Франции, действительно довольно оригинален. С одной стороны, французы получают carte blanche {свободу действий (буквально; «чистый бланк»). Ред.} в Италии; с другой стороны, «благожелательному царю» дозволяется маневрами в Галиции, Венгрии, Моравии и Богемии, революционными интригами внутри Австрии и военными демонстрациями на ее границах
«приковать значительную часть австрийских военных сил к тем частям монархии, которые подвергнутся нападению русской армии или доступны русским интригам» (1. с., стр. 11).
И наконец, в результате династической «гражданской войны», которую Пруссия начнет в то же время в Германии, Австрия будет вынуждена оттянуть из Италии свои главные силы для сохранения своих немецких владений. При таких условиях Франц-Иосиф и Луи Бонапарт не заключат, разумеется, Кампоформийского мира[516], а… «оба истекут кровью в Италии».
