Поэтому, как всё стихло, я выбралась из кровати и торопливо переоделась в костюм, состоящий из облегающих брюк, тонкого шерстяного свитера и серой безрукавки.

За окнами медленно светлело. Подойдя к ним, увидела, что за ночь пал первый снег, покрыв смёрзшуюся землю тонким покрывалом. Привычным манёвром я вскочила на подоконник и на подушке ариуса спустилась вниз.

Теперь, когда лучше понимаю природу своей силы, стало проще отыскивать в подсознании тьму нориуса. Так что я почти точно знала, где сейчас находится Никлос и мне не составило труда отследить его маршрут, чуть сгладив собственное сияние, прячась от короля за внешним шумом.

Они двигались в сторону тайного выхода из дворца, я же пошла сверху, теряясь на снегу под покровом ариуса. Дойдя до обрыва, чуть перевела дух, обтирая лицо стаявшим снегом. От головокружительной высоты стало нехорошо, но я чувствовала, что мне стоит там быть, так что, осенив себя знаком Клэрии, развернулась спиной к морю и полезла вниз, цепляясь за холодные и мокрые камни, покрытые птичьим помётом и тонкой корочкой льда.

Даже угадать сложно, сколько времени мне потребовалось, чтобы спуститься на подходящие выступы, откуда открывался отличный вид на спрятанный вход в лабиринты дворца. Для маскировки я использовала ариус, чтобы слиться с тёмно-серыми скалами. Отсюда мне отчётливо были видны с десяток шелки, замерших в прибрежной воде и держащих на поверхности пленницу с яркими, рыжими волосами. Сверху в водной ряби плохо было видно её лицо, но я как-то сразу догадалась, кто без сознания лежит на волнах, находясь в коме от пения утопленниц.

Со стороны берега показалась делегация во главе с Никлосом. Только он ступил в воду и подошёл к одной из шелки, выступавшей за главную. Видимо Флакса так и не была найдена, что удивляло не менее сильно, чем всё остальное. Я думала, этот вид полностью находится под влиянием короля.

Они о чём-то переговорили, а потом Ник прикрикнул на неё, и тогда я решилась спуститься ниже, чтобы хоть что-то расслышать. Переставляя ногу с одного камня на другой, оступилась и чуть не сверзилась вниз, вовремя успев ухватиться за острый выступ, сквозь который проросло небольшое деревце с толстыми ветками, на одну из которых я перенесла свой вес, цепляясь сильнее и подтягиваясь на руках, шипя сквозь зубы — руки скользили от крови, а из-под ног вырывались мелкие камешки, из-за эха необычайно громко падая вниз.

Я была абсолютно уверена, что там внизу меня отлично слышно и видно, и что все стоят, задрав голову, и смотрят, как я карабкаюсь, страшась посмотреть вниз. Когда же надёжно устроилась на самой толстой ветке дерева, осторожно прижимая к груди израненные руки, то увидела, что никто не заметил моих акробатических трюков. Более того, разговор шёл на таких повышенных тонах, что даже сюда доносились отдельные слова, из которых узнала, что шелки напали на корабль Се́дова, рядом с которым обнаружился Агондарий, что они вступили в бой, но не преуспели — им помешала огненная драконица, которую они назвали элементалем, на что король поднял их на смех, утверждая, что таких не существует. И что Анка, которую они утащили, всего лишь дефект драконьей породы.

Больше ничего расслышать не удалось. Да и король пришёл в такое неистовство после очередного ответа шелки, что ударил девушку, рассекая щёку почти до кости, отчего я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, шелки уже скрылись под водой, Анку заключили в цепи и уводили с пляжа, а король, выйдя на сушу, что-то негромко приказывал Богарту, записывавшего всё в свою неизменную папочку. Мне пришло в голову, что было бы неплохо как-нибудь посмотреть, что же он там всё время пишет. Эти записи должны быть крайне интересны.

Я решила дождаться, когда они уйдут, прежде чем самой покинуть своё укрытие. За такие кульбиты по скалам, желудок сводило сильной резью, от которой вновь вся взмокла, так что решила немного передохнуть, раздумывая, что теперь будет с Анкой и куда направлялся корабль Се́дова, и был ли там Артан. Может поэтому Ник ударил утопленницу? Столько вопросов, но ни один из них нельзя задать королю…

* * *

После постного завтрака, от которого всё равно мутило, и всё время ощущался в воздухе странный, горько-сладкий, пахучий аромат, я потребовала себе дорожный костюм, намереваясь отправиться на давно откладываемое дело. После крайне-необычного исчезновения Кукулейко, в результате чего я осталась без своих занятий и прекратила посещать Собор, Ник стал чаще донимать вопросами, чем занимаюсь в освободившиеся часы, где бываю и почему прекратила обучаться у клэрийских сестёр. Сказать правду — не могла, поэтому пришлось признать, что они больше ничему меня не в силах обучить и пришла пора самостоятельных изысканий.

Сегодня был как раз подходящий для них день. Пускай Август отговаривал от этого, в силу моего лёгкого недомогания, я чувствовала некоторую обязанность так поступить. Никлоса не было рядом, чтобы вмешаться, подозреваю он полностью поглощён возвращённой любовницей.

Интересное чувство вызывают эти мысли. Мне должно было быть легче, когда она была рядом с ним, ведь Анка прекрасно отвлекала его от меня, но сейчас, когда она вернулась, я испытывала укол… ревности? Чувства собственничества? Или банальный страх за то, что будет дальше? Добром её побег не обернётся. Даже я заметила, насколько злее Никлос стал к своим подданным. Ко всем, кроме меня. Надо мной он дрожал как над голубкой, которую легко можно убить отравленной иглой. И пускай временами в его глазах так и стоит один из тех вопросов, которые он желал бы задать приказом, однако с той приснопамятной «беседы», он более меня не трогал. И гнев свой поумерил.

Была ли в этом его вина за то, что он сделал или планирует сделать? Я догадывалась, что наша вылазка к Ктуулу в этот раз не осталась незамеченной. По словам Мали, которая намеревалась ещё раз наведаться к старому богу, все известные нам тайные лазы оказались заблокированы. Так что это осталось нерешённой проблемой.

* * *

Двойка лошадей привезла нас с Акселем к окутанному зимним туманом поместью, на подъездах к которому нас остановила охрана, тотчас отошедшая, разглядев моё лицо в окне кареты. Сквозь шум от лошадиных подков до меня долетели полные надежд слова мужчин: «Она спасёт нашего кэрра. Только ей это и под силу! Да благословит нас всех святая Селеста! Да осенит золотым знаменем святая Клэрия!»

Я поморщилась от этих слов. Чем чаще слышу на улицах такое обращение к себе с осенением лиц клэрийским символом, тем противнее становится от самой себя. И тем отвратительнее от осознания, что на самом деле происходит.

— Кэрра, позвольте дать один совет, — замечая тень метаний на лице, говорит Аксель. — Отпустите это. Вы не сможете изменить мнение толпы, так хоть попробуйте его принять. Рано или поздно, но вам понадобиться их поддержка и будет лучше, если при этом в вас будут видеть друга, а не врага. Кредит доверия к королю — огромен, любое его решение или желание — неоспоримая истина. Вы же — тёмная лошадка из единственного подобия религии в королевстве. Здесь не привечают иных верований, кроме Клэрии и Карга, первой королевской четы, спасшей драконов от рабства в руках вечных. И как бы ни были сильны морвиусы — эту догму им не сломать.

Я улыбнулась, кивая его словам. Ни Аксель, никто бы то ни было ещё не знают, что происходит за закрытыми дверями. Но видно, что в нём зреет подозрение. Он чувствует фальшь просто в силу своей профессии, а значит рано или поздно, Никлос уберёт его от меня в пользу более лояльного человека.

Мы подъехали к парадному входу, откуда к нам торопливо спускался привратник с необъяснимой тревогой на лице. Покинув карету, я услышала какие-то крики, доносящиеся со второго этажа поместья, от которых лицо мужчины стало максимально странным и вытянутым. Он явно не знал, что делать и как реагировать, а судя по тому, как сидит на нём новенький камзол, лишь недавно поступил на службу к семейству Адегельских.