Я закрываю глаза, облизывая пересохшие губы. Кажется, что невесомое платье облили кипятком и от кожи идёт пар. Следуя за необычными ощущениями, будто в дурмане отступаю от Ника, разворачиваясь лицом к саду, крепко держась за парапет. Мысли путаются, внутри с надрывом поёт скрипка, когда король встаёт вплотную позади и его дыхание щекочет шею, а слова как змеи заползают внутрь, выворачивая всё зелёными и фиолетовыми вспышками, из-за которых не вижу, когда балкон сменился той самой комнатой с выходом к тайному лабиринту дворца. И почему я лежу на диване, окружённая подушками под тёплым пледом, как под ледяной глыбой, замораживающей нутро?

— Не хочу делать тебе больно, моя малышка. Будь моя воля, мы бы прямо сейчас убрались бы из дворца в тот охотничий домик и никогда не возвращались назад. Я хотел бы целовать тебя по утрам и растить наших детей. Стать для тебя опорой и другом. Чтобы мы вместе открывали этот и другие миры, и чтобы кроме нас двоих не было никого. Но теперь кажется, что это попросту невозможно, — шепчет он и я будто вновь погружаюсь в сладкий кошмар, от которого дрожит подо льдом испуганная птица. Мне никак не удаётся поймать верную мысль, и я следую за словами Ника, пытаясь распознать истину. — Совсем скоро всё изменится. Это чувствуется в воздухе. Держись подле меня, Сэлли, иначе пропадёшь…

Я просыпаюсь в страхе от чувства невосполнимой утраты. Будто что-то ушло безвозвратно и никогда не вернётся. Постель подле холодна и пуста, он так и не лёг спать в эту ночь.

Вот и настало Зимнее солнцестояние.

Селеста

Платье село точно по фигуре. Старания Маркла не прошли даром, хоть пришлось повоевать из-за фасона. Я не желала, чтобы оно получилось излишне откровенным с глубоким вырезом и открытыми плечами. Мне хотелось сохранить сдержанность и скромность, привитые матерью, но добавив величественные оттенки. Ведь если показать себя слишком юной, то этот образ обернётся против меня, поэтому я согласилась на золото и чёрные нити, но настояла на пастельной белизне верха.

В итоге, перед зеркалом крутилась молодая особа в приталенном платье с пышной многоярусной юбкой, расшитой золотыми и чёрными перьями. Золотыми же нитями поверх белой ткани покрывался буф и газовые плечики с чёрными камнями и белыми блёстками. Верх платья доходил до ключиц, но сам материал был настолько прозрачен, что кажется его и вовсе нет.

Поразительно было то, насколько лёгким и воздушным оно получилось. Я кружилась вокруг своей оси и юбки взлетали так высоко, будто превращались в лебединые крылья, а сама я в золотую птицу с роскошной диадемой надо лбом. Только она вносила дёготь в прекрасный образ — символ королевской власти безжалостно впивался в кожу, и я с содроганием думала, как буду себя чувствовать к концу дня.

Отпустив служанок и поблагодарив небольшим подарком Маркла, поздравив с окончанием тяжёлого года, я вышла из гардеробной в библиотеку, где на жёстком кресле возле стола располагался Богарт. Канцлера ждали более срочные дела, но ради меня он нашёл время и стоически дождался затянувшейся примерки.

От его потрясённого взгляда победоносно улыбнулась. Значит образ удался, и я произвела впечатление на такого сухаря, как наш канцлер. Протянув руку для поцелуя, проговорила несколько приличествующих слов в знак своей признательности и поблагодарила за изумительную организацию грядущего мероприятия, отметив также старания Фредерика с Винелией, закончив словами:

— Без вашей исключительной исполнительности и высокого профессионализма эти дни не прошли бы так гладко.

Богарт некоторое время сидел молча, а потом заговорил крайне вежливо, деликатно, пройдясь по придворным событиям мягкой кувалдой, будто наша встреча — дань светским беседам, то есть ничего незначащее событие. Однако в глубине мужских глаз таился вопрос в чём причина моего приглашения, ведь до начала торжества осталось меньше часа. Канцлера ожидали в других местах по более важным вопросам. Но проигнорировать мой вызов он не мог.

— Год заканчивается. Хочу подвести итоги, — объяснила мягко, очень аккуратно усаживаясь в глубокое кресло напротив него.

На столике между нами — чашки и чайник с крепким чаем, какие-то фрукты, орехи, а также нетронутая плитка шоколада, мимо которой прежде канцлер пройти не мог. Даже мне было заметно, как исхудала Королевская Тень — прозвище, данное Богарту за его вездесущность и полную лояльность короне.

Дэ’Виньё справедливо боялись, как аристократы, так и незнатная элита города. Чиновники опасались его ревизий, купцы и крестьяне с помещиками возросших налоговых ставок, аристократия — сокращения их численности в правящих рядах, прислуга — возможных обвинений и проверок на преданность. Только военное ведомство во многом держалось за фигуру канцлера, но последние дни показали, что и они ропщут на него, подозревая, что Богарт виновен в аресте Акроша.

— Кэрра Селеста, простите мою прямоту, но может уже перейдём к делу. Чего вы хотите от меня? — твёрдо высказался он, раскрывая папку на пустом развороте и демонстративно постукивая по бумаге ручкой.

— Я хочу, чтобы вы подыскали ответственного дракона на должность управляющего королевским приютом. Из пожеланий — этот человек должен быть сиротой и желательно выпускником Академии общих наук. Не аристократ, — ответила сухо, замечая, как ненадолго вытянулось худое лицо.

Он быстро набросал созданный мной портрет, а потом уточнил:

— Как же кэрра Фейрис Амори? Разве не она первый кандидат на эту почётную должность?

— Она не прошла проверку лояльности. Как оказалось, женщина в первую очередь желает получить выгоду из своего положения: налоговые послабления, освобождение сына от военной службы. Из её поведения сложилось впечатление, что она не так заинтересована в благополучии сирот. При первой возможности и по достижении поставленных целей, Фейрис покинет столицу. Безусловно, в её решениях и поступках есть польза, что я отмечу позднее, но на роль детского опекуна она не годится, — я печально улыбнулась, пока Богарт с каким-то странным уважением поглядывал на меня, продолжая строчить в своей папке. — Соответствующие письменные заверения я уже передала Августу, ваши помощники могут их у него забрать.

— И правда подводите итоги, — нейтрально заметил Богарт, но в воздухе будто холодом повеяло, особенно когда он звонко хлопнул папкой с металлическими уголками. — Август это особо отметил.

Я улыбнулась и потянулась за чашечкой. Почти насвистывая что-то себе под нос, налила чай и крайне аккуратно сделала пару глотков, испытывая терпение канцлера, который поминутно поглядывал на часы, тем самым стремясь меня поторопить.

— Вокруг так много соглядатаев. Будто я не член королевской семьи, не будущая королева, а узница. Особа недостойная доверия. Разве так относятся к будущей супруге короля? — от моих слов Богарт закаменел и как колючка впился взглядом, но я сумела почувствовать крошечное сомнение в его мыслях. И правда, зачем король так опекает меня, коли эта опека сравнима со слежкой за опасным преступником?..

— Вы уже исчезали посреди ночи и это во время войны с подводниками. Король беспокоится о вашей безопасности.

— Навещала родных после смерти мужа. Помните его? Артан был хорошим человеком и верным другом короля. Но здесь о нём не вспоминают. Будто его и вовсе не было. Даже из книги имён исчезло упоминание об Арте. Только куцая строка в списке Гадельеров — родился, женился, умер. Ни слова о боевых подвигах и заслугах. Не было такого маршала в Каргатском королевстве, — отметила с горечью. — Я не должна это обсуждать. Особенно в такой день и особенно с вами — самым преданным человеком короля. Но, помня те дни, когда думали, что король погиб… я решилась поделиться с вами этим. Сообщить некоторые детали, о которых вы вероятно не знаете.

Я видела, как корёжит Богарта, хоть внешне мужчина оставался невозмутимым. Спокойным как зеркальная гладь воды, но при этом за последние десять минут он совсем не двинулся с места, оставаясь прикованным к креслу, будто палку вставили между лопаток. И он забыл о времени, слушая мою жалкую исповедь.