— Внизу, в тайной королевской темнице сидит пленник. Внешне — это дэр Томар Бай, но внутри него вечный с именем Ктуул. Эта сущность жаждет разбудить старых богов и вернуть старые порядки. Никлос ему потакает. Я не знаю, насколько глубоко Ктуул влез в голову короля, но его влияние мы наблюдаем последние два месяца. Есть основания полагать, что Ктуулу близок к цели. Если только не найдутся смельчаки, которые смогут его остановить, — намекнула я. — Которые смогут найти способ, как убить бессмертного, — мой голос спустился до крайнего шёпота и Богарт чуть подался вперёд, чтобы расслышать.

А потом он рассмеялся. Очень звонко и ненатурально, сопроводив смех рядом шуток, говоря, какая я мастерица на выдумки и как ловко придумала пощекотать нервы перед грядущим парадом сказок в ночь нового года. И пока канцлер смеялся, громко стукая чашкой по блюдцу, другой рукой он раскрыл свою папку и вытянул из неё листок, написав всего одно слово: «Удачи».

* * *

После тяжёлого разговора с канцлером, я спустилась на первый этаж, чтобы пройти через Зимний сад к коридору, ведущему в бальный зал. Ещё ранее я отослала Акселя вперёд, убедив, что не потеряюсь среди густых деревьев, а сама, вытащила из невидимых пут ариуса, кулёк со сменной одеждой и спрятала в гроте, через который когда-то давно мы с Артаном выходили в город.

Какое же это было восхитительное время. Прямо на границе между миром и войной. Тогда ещё верила, что и Артан, и Никлос позаботятся обо мне. А моей самой страшной бедой был кэрр Брошин, грозящийся навредить сестре и матери. Теперь он мёртв, а моя семья в безопасности.

Выйдя из сада по дороге к залу столкнулась с бледной Милан, державшей в руках крупный свёрток. По глазам заметно — она разыскивала меня и была крайне рада встретить до начала торжества.

— Я так понимаю, Паули прислала подарок, — улыбнувшись и заговорщически подмигнув, произнесла она, протягивая свёрток. — Мне крайне любопытно узнать, что там, но догадываюсь, что разгадка откроется ближе к вечеру?

Я усмехнулась, и при ней развернула крафтовую бумагу, выуживая небольшую коробочку. Раскрыв её, продемонстрировала искусный портрет из редчайшего белого янтаря с изображением частичной трансформации девушки в дракона. Портрет целиком ложился на ладонь и был обрамлён чёрными и золотыми камнями.

— Он тёплый, — прошептала искреннее восхитившись Милан, несмело дотронувшись почти до бархатистой поверхности, переливающейся перламутровыми оттенками на свету, показывая прекрасный лик драконицы с печально устремлёнными в небо глазами. — Как святая…

— Так и есть. Святая Клэрия, — кивнула в ответ, довольно разглядывая работу самого известного мастера с жёлтого побережья.

— Но в чертах вижу тебя, — резонно заметила Милан, опуская руку и с сожалением наблюдая, как я обратно запаковываю портрет в коробку. — Великолепный подарок, кэрра Селеста! Я думаю, Его Величество высоко оценит его.

Я пробормотала парочку недовольных слов. В письме чётко дала понять, кто должен быть на портрете, но Паули не в курсе истинного положения дел. Слишком опасно было полностью её посвящать. Так что её сюрприз во славу удался!

Ещё раз сердечно поблагодарив за работу, я отпустила Милан, подтвердив, что выполню обещание. Дождавшись, когда девушка скроется за поворотом, аккуратно вытащила из коробки портрет, раскрывая двойное дно и выуживая небольшую записку.

Теперь я знала, где меня буду ждать.

* * *

Если мой наряд можно назвать роскошным, то Никлос оделся просто по-королевски! Впервые я увидела его не в традиционно чёрном костюме, а в белом, с такими же как у меня золотыми узорами на рукавах и нижней рубашке. Я знала, что в день конца года принято наряжаться в светлые тона, но думала, что король предпочтёт остаться чёрной вороной на белом снегу. А ведь ему удивительно шёл этот цвет. Он казался… добрее. Почти как положительный герой драматургии. Только глаза выдавали, кто он на самом деле. Человек с двойным дном.

— Ваше Величество, вы выглядите просто великолепно! — заявляю радостно, как только мы поравнялись.

Король приветственно кивнул. Он поблагодарил Акселя за службу и отпустил его на время празднества, однако порекомендовав быть в бальном зале, чем заслужил мой крайне недовольный взгляд. Хрупкое перемирие в любой момент обрушится на нас камнепадом взаимных упрёков и обид. Так что не стоит выходить на словесный лёд, особенно в такой день.

— Как и вы, кэрра Селеста, — также официально ответил он, довольным взглядом окидывая мой наряд.

Задержавшись на диадеме, Никлос чуть сощурился. Подойдя ближе, осторожно поправил её, отчего я зашипела — пришла первая боль от этого пыточного украшения.

— Потерпи пару часов, потом сможешь сменить её на что-нибудь… по-проще. К сожалению, но регалии власти тяжелы в носке. Словно напоминание, что на самом деле находится на наших головах, — он чуть приподнял корону, показывая слабый красный след.

— Может стоит это изменить? Не всякие традиции стоит так беречь. Некоторые тянут за собой слишком мрачный след из прошлого, — туманно заметила я, а Никлос пожал плечами.

— Мы те, кто мы есть, драгоценная Селеста. Избавляясь от символов, мы не избавимся от прошлого, оно последует за нами в неотвратимое будущее.

Он провёл невесомую линию по моему лицу, а потом подхватил под руку, и мы вышли к королевскому входу в зал, откуда уже доносился торжественный голосок Винелии, объявляющей об окончании года, о тяжести ночи и грядущему светлому дню. Её речь звучала в полной темноте, а сама девушка была подсвечена голубовато-белыми огоньками. Она будто парила в воздухе над залом, где гости держали в руках золотистые свечи, с воодушевлением слушая её горячие слова.

До нашего выхода оставалось минут десять. После окончания праздничной речи, планировалось небольшое сказочное представление, во время которого мы и появимся в зале благодаря новоприобретённой силе короля. И неожиданно Никлос заговорил о прошлом и об особенности этого дня.

Он обмолвился, что родился раньше срока, и мать носила его под сердцем всего семь месяцев, а не восемь, будто ребёнком торопился появиться в канун Нового года. Разумеется, такое событие сочли добрым предзнаменованием, несмотря на то, какими сложными оказались роды и как долго его пришлось выхаживать после. Особенное дитя заграбастало целый праздник, сделав его собственным и теперь во всех концах мира, где отмечается самый короткий день в году и самая длинная ночь, празднуют его рождение.

Мы абсолютно неподвижно стоим за широкой ширмой, слушая голоса придворных, поющих ночную песнь, отражающуюся в волшебном представлении блуждающих по стенам теней и света:

Спит мой город, спит мой дом,

Пока снаружи воет он.

Цепи сжимают, оковы гремят,

Нет на свете добрых ребят.

Как ночь темна, как светел день,

В мыслях держит нас злая болезнь.

Нам не придётся о ней горевать,

Коли пора нам с тобой засыпать…

Эта песня возвращала в те времена, когда драконы были в рабстве у старых богов, служа им ездовыми зверями, с чьей помощью те путешествовали между миров. Спящие души с диким разумом. И вот однажды пришли те, кто их разбудил. Клэрия и Карг. Взявшие на себя проклятие, чтобы спасти драконов от кандалов.

Вот и сейчас, когда тьма разливалась по залу, мы с Никлосом перемещаемся к воздушному помосту, с которого уже успела сойти Винелия. Наблюдая, как с закрытыми глазами поют драконы, улыбаемся, видя застывших гостей столицы, не знающих, о чём поют придворные.

В глазах князей, послов, принцев и иных королевских гостей расцветает затаённый страх, когда я загораюсь белым светом, а вокруг меня возникают чёрные полосы, вьющиеся как лоза и расползающиеся по залу с нарастающей световой волной, движением своим поджигающей лампы и ослепляющей присутствующих дневным светом.

Люди ахнули, увидев рядом с собой белоснежные фигуры и чёрные матовые сущности. Продолжился театр теней и света. Игра, в которой драконы скрываются от вечных, чтобы восстать под предводительством Каргатов. О, Винелия отлично постаралась! Через представление она напомнила всем, кем является Каргатское семейство.