— Совсем недавно я сражался с вами на поле боя, а теперь вижу, как славный богатырь любуется луной!

— Кто вы? — ответив на поклон и сжав рукоять меча, спросила Хун.

— Я посланец минского полководца, переодевшийся, как и вы. Некогда Ян Шу-цзы и Ду Юй[207] сбросили доспехи, чтобы поговорить. Давайте последуем их примеру!

— С приятным человеком приятно и побеседовать, — улыбнулась Хун. — Я вижу, что вы прибыли сюда с благими намерениями, и не причиню вам зла. Кроме того, мне кажется, вы добры, как Ян Шу-цзы, и красноречивы, как Куай Чэ.[208]

На это Су Юй-цин ответил:

— Куай Чэ — пустомеля. Переманив к себе Хань Синя, он только испортил ему жизнь. Я же прибыл сюда, как в свое время Ли Лин[209] — к сюнну. Разве можно презирать Ли Лина лишь за то, что он запахивал халат на левую сторону, как делали они?

Хун холодно улыбнулась на эти слова и сказала:

— Вчера я встретился с вашим полководцем в бою. Он хоть и молод, но воин искусный.

Су Юй-цин подхватил:

— Действительно, наш полководец, по велению которого я прибыл на встречу с вами, — славный воин. Отправляя меня, он просил передать вам такие слова: «Предводитель Хун Хунь-то — человек слова и долга. Если он будет с нами, я ничего не пожалею, чтобы отблагодарить его». А сам я добавлю, что наш полководец внимателен к каждому воину и военачальнику, как был внимателен к своим гостям Чжоу-гун. И еще он любит ученых людей, как любили ученых Мэнчанцзюнь[210] и Пинъюаньцзюнь.[211]

Выслушав эти слова, Хун сделала вид, что глубоко задумалась, затем неожиданно выхватила меч и ударила по камню — и камень разлетелся на две части.

— Мужчина не должен знать сомнений! — воскликнула она. — Едем!

Су Юй-цин провел перебежчиков в минский стан, попросил их подождать у шатра Яна, а сам вошел внутрь и сообщил о выполнении поручения.

— Хун Хунь-то — человек в высшей степени достойный, — произнес обрадованный Ян, — и надо оказать ему почетный прием.

Ян сбросил доспехи, переоделся в гражданское платье, надел шляпу, вышел из шатра, протянул Хун руки и приветливо сказал:

— Говорят, необъятна земля и необъятно небо, укрывающее необъятную землю. Говорят, беспределен мир, ибо он состоит из необъятных земли и неба. Как мне не радоваться, если всего двадцать лет живу я в этом безграничном мире, а судьба уже свела меня с таким несравненным героем!

Хун в ответ:

— Воин из войска варваров не смеет предложить вам дружбу. Скажу лишь, что вы не пожалеете, если примете меня под свое начало.

Пожав друг другу руки, они направились в расположение минского войска. По пути Хун указала на Сунь Сань со словами:

— Это мой ординарец, зовут его Черный Сунь. Он неплохо владеет оружием. Прошу вас позволить ему остаться при мне.

Конечно, Ян не стал возражать. Собрав своих военачальников, он представил им Хун, сказав:

— Хун Хунь-то родился в империи Мин, но судьба забросила его на юг. Отныне, к моему счастью, он будет вместе с нами делить все радости и невзгоды похода. Прошу вас принять его, как друга.

Сделав шаг вперед, Лэй Тянь-фэн заговорил:

— Я не сомневался в силе своей секиры, самолично дважды «дергал тигра за бороду», но остался жив только по вашей милости. Стоит мне вспомнить, как над головой моей мелькали мечи, — сразу хватаюсь за нее, чтобы проверить, цела ли она.

Все рассмеялись, а Су Юй-цин дотронулся до меча Хун.

— А сколько у вас на самом деле мечей?

— Два, — ответила Хун.

— А мне вчера показалось, что их тысячи. До сих пор волосы стоят дыбом!

Под веселый смех Ян сделал новые назначения: Су Юй-цин получил под начало левый отряд, Хун — правый отряд, штурмовую команду — Черный Сунь. Ян был счастлив: в его войске появился талантливый воин, к нему вернулась его любимая, с которой отныне он уже никогда не разлучится.

В то самое время, когда Хун знакомилась с приближенными Яна, Начжа явился справиться о здоровье Хун Хунь-то.

Караульный сообщил, что ночью полководец со своим ординарцем ушел на Лотосовый холм, а зачем, он не посмел спросить.

Поняв, что лишился опоры, Начжа в первую минуту растерялся, а затем пришел в ярость.

— Я принял этого негодяя с таким почетом, а он сбежал, даже слова мне не сказав! Небось презирает меня! Я отправляюсь сейчас же в селение Белые Облака, разыщу того даоса и убью его. А помощь найдется и в другом месте.

И тут кто-то из его приближенных говорит:

— Я могу посоветовать вам одного чародея. Это Огненный князь, который живет в селении Огонь, что в провинции Юньнань. Он необычайно искусен в магии, и у него есть дочь, которая так умело бьется двойным мечом, что ни один мужчина не может ей противостоять. Одна беда: Огненный князь падок на подношения и подарки. Задаром он ничего не сделает.

Начжа приказал собрать дары — двести штук холста, двести жемчужин, шелку разных расцветок — и отослать все Огненному князю. Вызвав Темута и Второго, он сказал им:

— Я уезжаю к Огненному князю. Пока не вернусь, держите все ворота крепости на запоре, тогда минское войско сюда не проникнет.

Как-то, через день или два после отъезда Начжа, Хун обратилась к Яну:

— Уже несколько дней в стане варваров никакого движения — наверно, Начжа уехал искать новой помощи. Надо воспользоваться его отлучкой и захватить Тайидун.

Ян в ответ:

— Варвары строят свои крепости так, что на каждого, кто у них держит ворота на запоре, нам нужно иметь десять человек, да и то едва ли удастся открыть ворота. Может быть, ты придумала что-нибудь хитроумное?

— Я хорошо знаю приближенных Начжа, — негромко проговорила Хун, — им не хватает смекалки. Поэтому обмануть их не составит труда. У меня есть план, как это сделать.

— Я уже устал от военных дел, — улыбнулся Ян, — а ты вполне можешь заменить меня. С сегодняшнего дня полководец Ян будет валяться на постели, вкушая блаженный покой!

Хун только улыбнулась в ответ. Она встретилась с Сунь Сань и долго с ней о чем-то совещалась.

На другой день Ян созвал военный совет. Слово попросила Хун:

— Варвары по природе своей хитры и коварны, доверять им никак нельзя. А мы слишком долго держим у себя пленных. Что, если им удастся бежать и раскрыть врагу наши военные тайны?! Я считаю, что самое правильное казнить всех пленных и тем обезопасить себя от беды.

Черный Сунь возражает:

— В воинском уставе говорится, что пленных не убивают. Если мы казним пленных, варвары перестанут сдаваться нам, а это будет их предводителю только на руку!

— Как смеешь ты перебивать меня и перечить мне?! — нахмурилась Хун.

— Я не знаю, что у вас на уме, но ведь варвары — тоже дети нашего государя. Разве можно предавать их смерти просто так?!

Хун притворилась разъяренной.

— Ты защищаешь варваров, потому что ты лазутчик Начжа! Надо казнить и тебя вместе с пленными!

— Мы жили с вами вместе в горах, вместе прибыли в эти края, чтобы помочь Начжа, — с упреком говорит Черный Сунь. — Отчего же вы так жестоки ко мне? К тому же я стар, у меня седина в волосах, а вы меня оскорбляете! Вам не стыдно?

Хун пришла в страшный гнев, широко раскрыла свои похожие на звезды глаза, грозно нахмурила брови и, схватив меч, закричала:

— Да где у тебя почтение? Ты всего-навсего мой слуга, в отшельничестве ты подметал двор и колол дрова. Да и за мной ты последовал, повинуясь повелению учителя. Не смей так со мной разговаривать!

Черный Сунь в ответ:

— Если вы взялись выполнять поручение учителя, то почему же бросили варваров и переметнулись к их врагам? Я родом из племени маней, а оказался под началом бесстыжего минского предателя!

При этих словах Хун в ярости замахнулась мечом на Черного Суня, но все военачальники и даже сам Ян бросились защищать его и вытолкали из шатра. А Хун еще долго изображала страшный гнев.