Когда Ян спросил совета и помощи у Хун, то услышал в ответ:

— Некогда У Ци убил свою жену и благодаря этому стал большим военачальником, а Чжан Сюнь[217] накормил любимой наложницей осажденное войско. Почему бы и вам не обменять голову возлюбленной и наложницы на предводителя варваров?

Ян не нашелся что сказать, только в изумлении смотрел на Хун, которая продолжала:

— Не один день я думала о том, как овладеть Темудуном, — и вот мой план. Сегодня, после третьей стражи, я проникну в крепость, изменив при помощи магии свой облик, сделаю все, что нужно, и еще сниму со шлема Начжа украшение — в точности как танская Хун Сянь.[218] Если же план мой не удастся, то мне не вернуться к вам живой, и я погибну, как Цзин Кэ.[219] Вот о каком обмене я говорю.

— Убить жену ради карьеры — это подлость, а скормить наложницу воинам — бесчеловечная жестокость! С миллионным войском я не смог покорить варваров — это в самом деле позор, но ни под каким видом я не стану подражать ни У Ци, ни Чжан Сюню. Если ты шутишь, то шутишь зло!

— Я вас поняла, — улыбнулась Хун. — Конечно, я пошутила. Но согласитесь, что проникнуть в Темудун и принести оттуда голову Начжа не так-то просто. В свое время Цзин Кэ рискнул на подобный подвиг, и нет ничего удивительного в том, что, одолев под ледяным ветром реку Ишуй,[220] он не смог уже одолеть врага и потому не вернулся обратно к своим.

После долгих раздумий Ян наконец произнес:

— Я знаю, что ты искусно владеешь мечом, но до сих пор не оправилась от болезни и пока еще слаба. Сделаем так: завтра я сам поведу на Темудун войско. Если приступ не удастся, попробуем что-нибудь другое.

Наутро Ян во главе своего войска двинулся на Темудун. Он приказал приставить к стенам лестницы и по ним пробраться в крепость. Он приказал навалить у стен горы камней и деревьев, чтобы с них ворваться внутрь. Но Начжа поставил к бойницам лучников и велел стрелять отравленными стрелами, он ввел в сражение стрелометы — и минскому войску пришлось отступить. Ян приказал подвезти пушки и начать обстрел крепости железными ядрами величиной со скалу. Горы и реки, земля и небо дрожали от грохота пушек и ударов ядер. На десять ли в каждую сторону исчезли все до единой птицы и звери. Полдня продолжалась пальба, но крепость стояла. Ян приказал сделать подкопы и по подземным ходам проникнуть в Темудун. Воины прошли под землей несколько десятков чжанов и наткнулись на железную ограду, разрушить которую не смогли.

Хун говорит:

— С древних времен поступали так: если враг опирался на силу, отвечали хитростью, если же враг опирался на хитрость, отвечали силой. Начжа надеется на силу, значит, нам нужно положиться на хитрость.

Она выехала вперед и прокричала:

— Минский военачальник желает переговорить с предводителем варваров, пусть он выйдет на стену крепости!

Появился Начжа. Он сложил на груди руки и знаком показал, что готов слушать.

— Ты уже потерял все свои владения, — закричала Хун, — и защищаешь теперь свой последний оплот. Ты напоминаешь рыбешку, которая пляшет в кипящем котле. Наш полководец предлагает тебе по-доброму сложить оружие, он жалеет твоих подданных и потому до сих пор щадил и тебя, хотя не раз мог отобрать у всех вас жизнь. Ты не оценил, его милосердия, не покорился и теперь обрекаешь на смерть своих воинов. Я не стану добиваться твоей головы силой, я возьму ее хитростью. Поразмысли об этом, пока она у тебя на плечах!

С этими словами Хун повернула коня и ускакала. Ночью она пригласила к себе Огненного князя.

— Вы порвали с Начжа навсегда, — начала она, — поэтому, живой, он будет смертельным вашим врагом. Почему бы вам не убить Начжа — этим подвигом вы наверняка заслужите прощение императора.

Князь испугался и забормотал: — Да разве я сумею? У меня мало знаний и опыта, и эту крепость мне не захватить, я ведь уже пробовал. Если бы вы подсказали, как сделать то, что вы предлагаете, я бы тогда и в огонь и в воду.

— Я видела, как вы владеете оружием, — продолжает Хун. — Проберитесь в крепость и убейте Начжа.

— Значит, крепость брать не нужно, — облегченно рассмеялся князь. — Тогда все проще! Я готов поступить так, как вы хотите.

— Вы уже доказали своими делами, что не враждебны империи Мин, но подвиг оправдает вас перед любым судом. Наш полководец не сумел поставить Начжа на колени силой, поэтому остается одно — пойти на хитрость. Однако сейчас голова Начжа не самое важное. Его нужно даже не убить, а испугать. Поэтому ночью, после третьей стражи вы должны пробраться во дворец Начжа и срезать коралловый шарик с боевого шлема, который висит у его изголовья, да еще сделать мечом отметину на шлеме предводителя варваров.

Князь обещал сделать все, как сказано, и отправился в Темудун.

На вопрос Яна, что поручено князю, Хун ответила:

— Я отправила его в крепость попугать Начжа. Огненный князь неважно владеет мечом и потому убить варвара не сумеет.

— Другими словами — ты решила «щелкнуть по носу спящего тигра»? Опасно и бесполезно!

— Но в этом и состоит моя хитрость, — улыбнулась Хун.

К рассвету в шатер Хун ввалился Огненный князь, обессиленный, бледный, перепуганный.

— Я не знал себе равных в бою, с тех пор как десять лет назад взял в руки меч. Но Темудун — это капкан, и я мог остаться без ног, как Цзин Кэ в Сяньяне.[221]

Хун попросила его поведать, что произошло в крепости, и князь рассказал:

— Подойдя к Темудуну, я поставил меч торчком и перелез через стену. Караульные не дремали: кто сидел, кто стоял, но их было много. Тогда я обернулся ветром и, перелетев все девять стен, достиг срединной крепости — стены ее оплетены железной нитью, поверху — метательные орудия. Я перебрался и через эту стену, а за ней была равнина, а на равнине еще одна стена, наверно, до неба, за которой стоит дворец, где скрывается Начжа. В окружности убежище имеет шесть или семь ли, а куда уходит ввысь, я не разузнал. Попытался я проникнуть сквозь эту стену, но даже крохотной щелки не нашел. Сам дворец крыт медью, а через нее не проберешься. Стал искать ворота, и вдруг со страшным ревом — один справа, другой слева — выбежали откуда-то два зверя, похожие на собак, только ростом в десяток чи. Они взмыли в воздух и набросились на меня сверху. К тому же Начжа проснулся и напустил на меня воинов из засады, что возле дворца, — и вот я здесь. Нет, невозможно человеку проникнуть в убежище Начжа!

Хун вспомнила, что когда-то предводитель варваров в самом деле достал двух щенков от тупорылой охотничьей собаки и льва и сделал их сторожевыми псами у себя во дворце. Эти звери настолько свирепы, что не боятся напасть на тигра и слона.

— Что же, ничего не поделаешь, — улыбнулась Хун. — Идите отдыхать, князь. Завтра все прояснится.

Проводив князя, Хун пришла к Яну и говорит:

— Я посылала Огненного князя вперед, чтобы Начжа насторожился и потерял покой. Теперь я иду сама и добуду коралловый шарик с его шлема. Ждите меня, я скоро вернусь!

— Ты просто безрассудна! И зачем понадобилось тебе пугать Начжа и заставлять его усиливать охрану, если ты заранее знала, что Огненный князь ничего не сделает, а за ним следом придется идти тебе? И неужели ты не боишься этих свирепых псов?

— Кто хорошо владеет мечом, не устрашится даже демона, не то что собаки. А Огненный князь рубака неважный. Охрана же крепости меня просто не волнует: я заставлю Начжа убедиться во всемогуществе моих мечей!

Ян подогрел на жаровне вино и предложил Хун бокал.

— Ночь холодна, выпей на дорогу.

— Это вино остыть не успеет, как я вернусь, — улыбнулась Хун и исчезла.

Когда она с мечом в каждой руке пролетала над стенами крепости, было уже за полночь, и в небе сияла луна. Стражников стало еще больше, — это Начжа усилил охрану, — они разожгли костры и внимательно вглядывались в ночную тьму, сжимая в руках пики и копья. Миновав девять стен, Хун попала во внутреннюю крепость, оглядела ворота: они крепко-накрепко заперты, а справа и слева от них лежат похожие на тигров голубые псы — жуть берет от одного взгляда их глаз, сверкающих, подобно звездам.