— Я согласен, — Валентайн улыбнулся, хотя и одарил Майкла непонятным взглядом. — И я начну по праву старшего: я хочу с тобой полежать! — он надавил Джеймсу на плечи, и тот позволил уложить себя на кровать.

— Я не хотел ничего ломать, — сказал Джеймс Майклу, глядя в потолок. — И снова тревожить собственное сердце тоже — не хотел. Тем более, зная, как ты умеешь пройтись по нему сапогами…

От совершенно заслуженных и что страшнее — правдивых — слов, во рту стало как-то кисло.

— Знаю, сам к тебе полез, — ответил он, наконец. — Не знаю, почему. Не знаю, зачем. Зато знаю, что ничуть не жалею о том поцелуе в госпитале, — он украдкой посмотрел на Тайя и пожал плечами, мол, извини, но я хочу говорить именно об этом. — Жалею, что дураком был, — продолжил он, отвернувшись. — Столько времени впустую… вместо того, чтобы рядом быть… Думал, тебе только руку протяни, только помани, и ты прибежишь, — может и не стоило говорить это вслух, но Майкл чувствовал, что должен. Да и Джеймс ведь и сам это должен был понимать. И тогда, когда все только начиналось, и особенно сейчас. — Горька расплата, — проговорил он, улыбаясь, но глаза его остались серьезными. — Но могло быть и горче. Слава богам, обошлось…

— Может, и прибежал бы… — прошептал Джеймс совсем уж тихо. — Да только ты так и не позвал. И даже больше того…

Он закрыл глаза, и было абсолютно ясно, какие слова крутятся сейчас у него в голове.

— Я звал, — Майкл ответил, гулко сглотнув. — Ты не слышал… — говорить дальше оказалось совсем тяжело, в глотку будто затолкали ватный ком. Даже дышать стало трудно. Но Майкл очень постарался. Он хотел сначала оговориться, что сейчас никакое не действие момента, не чувство соперничества, не жалость наконец, но сказал одно единственное: — Я люблю тебя, — не глядя нащупал руку Джеймса. — Хоть и звать тебя уже бесполезно.

Несколько секунд было тихо, Джеймс лежал, не шевелясь и даже, кажется, не дыша. А потом его скрутило. Майкл даже не понял сначала, что произошло — изо всех сил зажмурившись, он запустил руки в волосы и скрючился, утыкаясь лбом в колени. Первый спазм закончился судорожным вздохом, и его плечи затряслись.

Джеймс умудрялся не издавать ни звука, и тем страшнее это выглядело.

— КРИС, дай лекарство! — хрипло попросил Валентайн. Он наконец перестал держать маску, и по его глазам было хорошо понятно, как сильно ему хочется перегрызть Майклу глотку.

— Ему нельзя больше! — с отчаянием ответил КРИС. — Дать снотворное?

— Да! — выкрикнул Майкл, сжав кулаки. — И быстрее! — он вскочил с кровати, отсчитывая секунды до появления робота с лекарством. — Черт возьми, да поторопись же ты! — рявкнул он, во все глаза глядя на скорчившегося Джеймса.

Но едва робот со ампулой наготове подлетел к Джеймсу, тот вдруг махнул рукой, резко отшвырнув его к стенке.

— Не смей, железный ублюдок! — рявкнул осипшим голосом, с трудом понимая голову. — Или коли уж сразу цианид, тебе же не привыкать нас убивать! Так давай же, сучье отродье, вперед! Хоть раз пользу принесешь!

— Прекрати, — Валентайн обхватил Джеймса спины, сгреб в охапку и прижался щекой к щеке. — Перестань, слышишь?

— Ты не понимаешь, — Джеймс всхлипнул и мотнул головой, едва не ударив его в челюсть.

— Но догадываюсь, — вздохнул Валентайн. — Успокойся, и я уйду. Поговорите нормально.

— Нет, — Джеймс чуть расслабился, но все еще судорожно вздрагивал. — Не уходи. Я не уверен, что не сочту тебя плодом своего воспаленного воображения, если не буду видеть.

Впервые в жизни Майклу захотелось сбежать. По-настоящему. Навсегда и как можно дальше. И никогда не вспоминать искаженное самой настоящей болью лицо Джеймса. Не вспоминать, что он только что натворил. Может стоило остаться для Джеймса бессердечным ублюдком? Таким, к какому он привык?

Но с другой стороны Майкл прекрасно знал себя: как бы ни хотелось ему исчезнуть, на самом деле он бы под дулом пистолета не сделал ни шага от Джеймса. Если тот, конечно, его сам не прогонит.

— Пожалуйста, прости, — проговорил Майкл, сев на кровать спиной к Джеймсу. — Если сможешь, прости… — повторил он, не смея обернуться.

Тут Джеймс зарычал, как раненный и дернул его за плечо, опрокидывая на кровать. Майкл не поверил сам себе, когда почувствовал, как смыкаются такие знакомые объятия. Джеймс затащил его к себе, обхватил руками и уткнулся лицом в шею.

— Я не могу, — выдохнул с надрывом. — Не могу разорваться! Я люблю вас обоих, и не могу, не хочу выбирать!

Майкл ничего не ответил — слова застревали в горле, да и слов-то толком не было. Лишь горечь, осветленная надеждой, и надежда, отравленная горечью. Действительно, как они будут жить? Они, все трое?…

Но было еще одно чувство. Ему хватило нескольких секунд, чтобы затмить иные. В объятиях Джеймса ему было так хорошо, так спокойно и в то же время волнующе, что громкий судорожный вздох сам вырвался из груди. И руки сами оплели Джеймса, прижимая к себе так крепко, что можно было почувствовать биение его сердца.

Прошло не меньше пары минут, когда поверх его руки легла другая.

— Давайте спать, — сказал Валентайн тихо. Он глянул на Майкла из-за плеча Джеймса, но вскоре отвел глаза. — Нам всем нужно выспаться.

— Да, — отозвался Джеймс, пощекотав горячим дыханием Майклу шею. — Кажется, лекарства наконец стали действовать…

— Это хорошо, — Валентайн грустно улыбнулся и кивнул неслышно подлетевшему роботу с очередной ампулой. Быстрого укола Джеймс, кажется не почувствовал.

Убедившись, что Маклейн крепко спит, Валентайн посмотрел Майклу прямо в глаза, словно о чем-то раздумывая, но так ничего и не сказал. И, наверное, к лучшему.

От неожиданности Майкл охнул и распахнул глаза. Кто-то сжимал его руку так сильно, что пальцы успели онеметь, а в ладони забегали мурашки. Это был Джеймс. Он все еще спал. Наверное, ему снилось что-то очень неприятное, раз на переносице еще и залегла тревожная складка. Аккуратно, боясь потревожить, Майкл расцепил их пальцы и погладил Джеймса по плечу. И наткнулся на внимательный, ничуть не сонный взгляд Валентайна. Тот лежал с другой стороны, подоткнув руку под голову. Другая же лежала у Джеймса на бедре.

Майкл коротко кивнул ему и откинулся на спину, разминая затекшие от цепкой хватки пальцы.

— КРИС сказал, он проспит до обеда, а то и больше, — сухо сказал Валентайн. — Не буди его.

— И не собирался, — бросил в ответ Майкл, по-прежнему глядя в потолок. Вставать ужасно не хотелось: отдохнувшим он себя совсем не чувствовал. Явно сказалось вчерашнее перенапряжение. Но и находиться в обществе Валентайна желания не было. Мысленно пообещав себе, что еще полежит всего минуточку, а потом встанет, он закрыл глаза, невольно прокручивая события вчерашнего вечера. Да уж… признался в любви… Господи, каким же надо было быть болваном, чтобы не понять, не разглядеть истинную глубину чувств Джеймса! А каково тому было, раз за разом переживая его выкрутасы, и думать не хотелось…

— Я приготовил завтрак, — негромко сказал КРИС безжизненным тоном.

— Спасибо, — довольно тепло поблагодарил Валентайн. — Послушай, то, что Джеймс вчера разбил робота…

— Не имеет значения, — тут же перебил КРИС, повеселев. — Ему присвоен ранг Начальника станции, а вам — персонала первого уровня. Система безопасности не реагирует на действия экипажа. А даже если бы реагировала, в инструкции есть пункт о возможности самообороны представителей разумных рас. И потом, он же был без оружия. И без намерения причинить разрушения. И к тому же…

— Я понял, — улыбнулся Валентайн. — Спасибо.

"КРИС! — мысленно позвал его Майкл. — Каковы сейчас его жизненные показатели?"

Уточнять, кого именно он имел в виду, смысла не было.

"В состоянии покоя стабильны, — голос КРИСа прозвучал в голове. — Но довольно сложно предположить, каковы они будут, когда Джеймс проснется".