— Молодые люди, может, глаза шире открывать научимся? — кричит Лида Павловна, главная на раздаче. Не знаю, почему её называют главной, ведь у кого еда, тот главный по умолчанию. Да и на раздаче всегда она или сменщица, второстепенных нет.

— Извините, не заметил.

— А, ты Мишенька? Ничего-ничего, — меняется в лице мегера и отбрасывает в сторону полотенце, которым натирала тарелки куда-то за пределы моего видения. Фу, оно же должно быть чистым. Надеюсь, приземлилось оно на стол, — а Макарчик где?

— А Макарчик скоро подойдет, — приторно-сладким голосом отвечает Миша и смотрит на меня в упор.

И вот здесь-то я понимаю, что надо делать ноги и выдыхаю, добравшись до остановки.

— Ну ты где? — возмущаюсь, когда брат снимает трубку.

— Подъезжаю уже, Арина. Где твое терпение?

— В кафетерии забыла. Давай уже.

Я не хотела хамить ему, чесслово, но мне очень нужно отсюда уехать. Пока некоторых личностей сюда попутным не принесло.

— Залезай, липучка, — командует Влад, останавливая передо мной машину.

— Это прозвище устарело, суслик, накормишь бедную студентку обедом? — пристегиваю ремень безопасности.

Липучкой я стала, когда мне было четыре и я хотела гулять с его крутой компанией десятилетних взрослых пацанов, а меня, конечно, не брали. И после тяжелых для моего хрупкого сестринского сердечка отказов Владик стал сусликом. Он паркуется около «Фарша», где готовят нереальные бургеры и этим заслуживает мои овации. Что-что, а поесть я люблю. Усевшись за столик и сделав заказ официантке Марине, если верить бейджу, я складываю руки, как золотая медалистка и обращаю все свое внимание на брата.

— В общем, Арина. Я женюсь.

Он это говорит резко и без подготовки. Корректностью Владик, как и я, не обладает. В крайнем случае, вне стоматологической клиники. Хорошо, что я лимонада не отхлебнула, который поставили передо мной пару минут назад, а то сейчас бы все на брюках брата оказалось.

— Что?! — вскрикиваю громче, чем нужно, — на той своей овце?!

«Фарш» — не фешемебельный ресторан, но место популярное и сейчас сидящие за соседними столами люди невольно обернулись в нашу сторону.

— Будешь орать, счет не оплачу, — шипит Влад, но на счет овцы меня не поправляет. Знает, что бесполезно.

— Слушай, подумай еще, а? Тебе только двадцать семь, а уже крутой стоматолог, куда спешить? — меняю тактику, а разом и смягчается и тон. Смотрю на него глазами котенка. Красивого такого, но бездомного.

— Раньше ты называла мою профессию зубочисткой, а теперь крутой стоматолог, да? — смотрит из-под брови, ухмыляясь, — Ты с матерью говорила что ли? Она мне слово в слово сказала.

— Не говорила, но если так, то я её поддерживаю, — Марина ставит перед нами тарелки и удаляется. Натягиваю на руки черные перчатки и кусаю.

— Господи, где твои манеры, Ари? — ржет Влад, когда я, чавкая пытаюсь переживать слишком большой кусок.

— Манеры у овцы своей требуй, а меня ты и так любить обязан, родственничек, — говорить с набитым ртом не только не красиво, но затруднительно, однако, Влад слова разбирает.

— Тебя же замуж никто не возьмет.

— Ой, зато буду жить счастливо, а вот париться не буду кто там что обо мне подумает. Хватает уже, что ты женишься. Скажи лучше, ты окончательно решил? На булыжник потратился или еще только думаешь? — а сама молюсь всем существующим и не существующим богам, чтобы он еще раздумывал.

— Уже и на палец одел. С размером прогадал только, — говорит расстроено, вытирая губы салфеткой.

— Это судьба! Однозначно!

— Ты же не веришь в судьбу! — напоминает он, а я цокаю.

— В такие моменты очень даже верю.

Доедаем в молчании. Да мне, честно говоря, и кусок в горло после такой новости не лез, но я доела. Не мне ему указывать, конечно, но мой брат достоин большего, чем эта пигалица Саша.

— Останешься? — спрашиваю, когда Влад останавливается у родительского дома

— Не, Саша дома ждет, так что в другой раз.

«Дома». На языке свербит сказать ему, что его дом здесь, но я вовремя останавливаюсь. Целую брата в щеку и выхожу из машины к родительскому дому. Мы живем не очень далеко от города, но все же на выезде. Добираться до универа не сложно: отсюда прямой автобус, только от автобуса еще пешком минут десять-двенадцать пройтись. Особенно не сложно добираться, когда тебе по пути с кем-то из родителей.

— Ты уже знаешь новость? — спрашивает за ужином мама. Она взволнована. То и дело накрывает ладонь отца, только не понятно кто больше от этого жеста успокаивается.

— О свадьбе Влада? Ага, сегодня сказал.

— Очень интересно. Вообще-то о таком событии объявляют за ужином, а не вот так вот по телефону всем по отдельности.

На самом деле папу злит то, что Влад не сказал лично ему. Маме и мне сказал, а ему нет. Я слышала, как он говорил об этом маме.

— Думаю он не сделал этого лично, потому что реакции боялся. Я сегодня на весь ресторан переспросила правда ли это. Не сдержалась.

— Реакции боялся… А мы ему что, чужие, Арина? Когда я против родного сына шел? Или против тебя? Да, мы с Кристиной не всегда вас понимаем, может резко свое мнение высказываем, но только потому что переживаем! И в итоге всегда поддерживаем ваше решение. Всегда. — вздыхает отец.

— Не считая желания проколоть нос и бровь в шестом классе, — с улыбкой вклинивается мама.

Папа прав. Может быть, не прям всегда, но зачастую мы с Владом действительно всегда все выбирали сами. Они не понимали моего желания пойти на экономический, но в итоге увидев, что я хорошо написала экзамены без репетиторов, позволили выбирать самой с условием, что я окончу все шесть курсов. Уверена, захоти я сейчас окончить четыре и приведи весомые аргументы, тоже поддержали бы.

Как они были против, чтобы Влад съезжался с Сашей! В доме столько разговоров было! Владик даже пару раз на ужин не явился, а это в нашей семье — святыня. Но не смог, не выдержал разговоров. Только потом я, наверное, как и Влад, поняла, что отец ждал от него мужского решения и Владик не разочаровал. В один из вечеров перед ужином он позвал отца на разговор. Они говорили не долго, минут пятнадцать, но вышли оба довольные и улыбчивые.

«— Влад отстоял своё, — с гордостью сказал за столом отец, — мужчина всегда должен принимать решения и отстаивать их. Но не стесняться признаться в ошибке, если решение не оправдало надежд, — тихо добавил, глядя Владу в глаза. Тот кивнул.

— Мы всегда ждем тебя, сынок. Это твой дом, — добавила мама и мы решили, что звучит это как тост.

Влад открыл вино, мы немного выпили, поздравляя его с новым жизненным этапом. Все тогда радовались, но думаю, каждый из нас в душе ощущал горечь, даже Влад.»

В восьмом часу, когда мы с мамой собрали грязные тарелки и разлили чай, знакомую мелодию начал петь папин телефон. Без объяснений стало ясно кто это, но я и мама почему-то делаем вид, что звонок нас не касается. Папа не сдерживает довольной улыбки, когда выходит из-за стола и я расслабляюсь. Люблю, когда дома все хорошо и мирно.

— Они приедут в субботу. Влад и его Александра, — со вздохом делится новостью отец. А я понимаю: только что он дал молчаливое согласие на их брак. Он просто не может запретить, так они нас с Владиком любят.

— А я хотела на вечеринку сходить. Пусть и не испытываю светлых чувств к Ксюхе, но душа требует расслабиться, — говорю Тае, когда мы сидим на диванах второго этажа. С расписанием снова неразбериха и у нас окно. Пятница завтра и от разговоров одногруппников становиться только досаднее. Все будут веселиться, а я буду помогать маме в подготовке к ужину с овцой.

— Когда родители не на твоей стороне — это больно, — задумчиво произносит Тая и я киваю. Жаль, что из ее памяти до сих пор не стерлась ее родня.

— Да, но это немного другое, — мягко увиливаю, потому что знаю: она не любит вдаваться в подробности. Для окружающих её фраза — просто фраза, но не для меня, однако реагирую так, как Тая ждет — не поднимаю тему. Она все уже пережила, а если захочет поговорить, то мои уши всегда в её распоряжении, — но в любом случае, Владу никто ничего запрещать не будет. Просто хочется, чтобы он был счастлив. Он ведь мой брат.