Тем временем, он слизывает соль с моей руки, а когда я касаюсь языком его руки, мужской рот приоткрывается и кажется, я слышу отчетливый выдох.

Он не отрывает от меня взгляда. И я тоже глаз не отвожу.

Мы переплетаем руки и опрокидываем содержимое рюмок. Лишь на секунду, когда крепкий алкоголь проходится по горлу, я зажмуриваюсь. Чувствуя, как терпкий и кислый лайм касается моих губ снова распахиваю глаза.

Ветров прожигает пылающими огнем глазами. И я тоже пристально смотрю в ответ.

И когда его губы тянутся к моим, я вздрагиваю, потому что слышу звон разбитой посуды.

— Ой, тарелка упала, — подрагивающим от злости голосом взвизгивает Федорова. Не выдержала все-таки.

Это помогает вырваться из омута синего цвета, потому что я, красиво выгибая спинку возвращаюсь на место и проведя языком по верхней губе, подмигиваю ему.

«— Так-то сладкий»

«— Все только начинается.»

У меня помутнение или мы действительно общаемся глазами?

Утро субботы встречает меня раскалывающейся головой и стучащей в дверь мамой.

— Доброе утро, ты хочешь со мной в торговый центр по магазинам или так и будешь валяться?

Этого оказывается совершенно достаточно для того, чтобы стащить меня с кровати, и мама об этом знает. Запиваю водой таблетку ибалгина и несусь в ванную. Удивительно даже, вроде бы и выпила не так уж много, а голова чугунная. Сидя на пассажирском сидении маминого ниссана, успеваю болтать с ней обо всем на свете и листать ленту инстаграмма. В запросах уже без удивления обнаруживаю сообщение с левого аккаунта:

«Вижу, ты плохо меня поняла. Готовься!» К чему готовиться не ясно, но блокировать не спешу. Я почти уверена, что это Федорова и, если моя догадка подтвердится, спать крепко она перестанет. Я мирная, но на рожон лезть не надо.

Мама паркует машину около «Оушен плазы» и уже через пару минут мы вклиниваемся в толпу таких же желающих посетить ТЦ в выходной день.

Заприметив в одном из магазинов крутую толстовку, несусь туда. И что, что магазин мужской, если мне нравится эта вещь? Моя рука уже тянется к вешалке с заветной кофтой, как тремпель хватает некто порасторопнее. Разворачиваюсь с вежливой улыбочкой, и она сразу меркнет, стоит увидеть, кто передо мной.

— А ты действительно не такая, как другие девушки, Арина.

— Привет, сладкий. Будь любезен, отдай красивой девочке толстовку. К тому же она все-равно тебе мала. — Говорю, смотря прямо в глаза наглому Ветрову. Так и норовит взять в фокус по-мужски красивые губы, которые вчера так и не коснулись моих, но я с силой блокирую это желание.

— Сладкий? Таким ты меня представляешь, а? — лыбится этот шут гороховый, а я вспыхиваю.

— А до тебя только сейчас дошло, как я тебя называю? С десятого раза? — поднимаю брови в искреннем удивлении. В нарочито искреннем, вообще-то, не признаваться же ему, что я вчера полночи о его губах думала. Ответить Попутному не удается, потому что к нам уже подошла моя мама.

— Аришка, вот ты где. Туфли мне не подошли, остались только большие размеры, — и увидев рядом со мной Макара, поворачивается к нему, — Здравствуйте, я Кристина, мама Арины, а Вы…

— Я Макар Ветров, очень приятно. Мы с Ариной учимся в одном университете, — говорит доверительно, а потом вдруг, — Хотите кофе?

Чего? Кофе?! С ума сошел? Смотрю на Ветрова во все глаза, а он лишь мило улыбается, даже бровью в мою сторону не повел. От наглого хама не осталось и следа, передо мной сейчас паинька настоящий! Точнее перед Кристиной Тумановой!

— Конечно! Приятно познакомиться, Макар. — отвечает она, очевидно решившая, что со мной Ветров кофе уже согласовал.

Хочу отмазаться, но Макар уже вешает на место ту самую толстовку и делая галантный жест рукой, пропускает нас к выходу.

Вот ведь жучара!

Спускаемся по эскалатору и приземляемся за один из небольших круглых столов в «Хачапури и Вино».

— Моя дочь обожает это место, Вы знали, Макар? — упоминает мама, как бы между прочим.

— Моя дочь обожает это место, Вы знали, Макар? — упоминает мама, как бы между прочим.

— Увы, не знал, — мягко улыбается Ветров, — но приятно, что наши вкусы сходятся. Мне тоже очень нравится этот ресторан, долма здесь просто пальчики оближешь, и я был уверен, что не упаду в грязь лицом, пригласив Вас сюда.

Слова попадают точно в цель: мама улыбается той самой своей улыбкой, когда ей искренне приятен собеседник, а у меня, кажется, только пар из ушей от гнева не идет! Каков пижон, а?!

— Вы учитесь на экономическом, Макар?

— Нет, я будущий юрист, уже оканчиваю магистратуру и подрабатываю немного, — просто отвечает он, когда официант, приняв заказ, удаляется.

— Это очень похвально.

— Я пошел по родительской стезе, — поддерживает беседу Ветров, я в это время рассматриваю узор на массивном деревянном столе. Очень даже интересно.

— Знакомо, — мама кивает и откидывается на спинку фигурного кресла, — мы врачи. Мой отец был хирургом, а отец Гриши, моего мужа, педиатром. Мы с Григорием стоматологи и наш старший сын тоже.

— Даже немного странно, что Вы отпустили Арину на экономический.

— Это ведь её жизнь, — пожимает плечами она, и разговор прерывается, потому что официант как раз приносит салаты и фреши нам, а Попутному долму. И я сглатываю.

А Макар рассматривает меня так, словно впервые увидел. Он сидит слева от меня, мама справа и очень надеюсь, она не заметила, как я пнула ногой его ногу. Ветров усмехается, но взгляд отводит и принимается наконец за свою долму. Как же она пахнет, кошечки-мошечки! Но я со спокойным видом жую сено, то есть листья, коим является мой салат.

— Арина, сегодня в прокат вышел «Аквамен». Не хочешь сходить на премьеру? — обращается он ко мне под заинтересованный мамин взгляд. Еще бы, тут прямо сериал разворачивается!

— Я бы с радостью, вот только на сегодня у нас запланировано много дел, и я бы не хотела их откладывать.

Мама кивает, подтверждая информацию о безумно важных не существующих делах и Макару, как настоящему джентельмену коим этот фазан пытается казаться, оказывается этого вполне достаточно. Он поднимает руку и просит официанта нас рассчитать. Надо же, какой понятливый.

— Прошу Вас, не обижайте меня, — говорит спокойно маме, когда та тянется к сумочке, чтобы достать кошелек. Она, конечно же, как принято леди не спорит и кивает. Я не мама и нифига не леди, но тоже киваю.

Съездили в ТЦ… Выходим из ресторана и прощаемся. Мы с мамой идем к парковке, а Попутный туда, куда ему там надо.

— Приятный молодой человек, — делится, выезжая с парковки.

— Наверное, — пожимаю плечами, пялясь в окно.

— И он нравится тебе.

— С чего ты взяла? — я слишком резко вскидываю голову для того, кому все-равно, чем и выдаю себя с потрохами.

«Это же Кристина Туманова, Ари, она тебя лучше всех знает!» — кричу про себя и закатываю глаза.

— Каждый раз, когда мы приходим в «Хачапури и Вино» ты заказываешь долму. И фильмом этим «Русалочка наоборот» все уши мне прожужжала.

— И поэтому я не пошла? Это ведь не логично. — всё еще не сдаюсь.

— Ага, это очень на тебя похоже. Вредная и не логичная. Мужчинам от таких головы сносит. Я с твоим отцом в браке очень давно, знаю уж, о чем говорю, — подмигивает мне и больше ничего не говорит.

— Мам, а я ему нравлюсь? — решаюсь спросить на подъезде к дому.

— Нравишься. Это сразу видно. Надо же какой, даже маму не испугался. И это шестой курс, быстро детки растут… — хмыкает, а потом добавляет, — далеко пойдет.

Далеко — это да. Пусть идет. Попутного!

В понедельник прихожу на пары какая-то взвинченная. Сегодня две самостоятельных и одна контрольная. «Обычный срез знаний» — сказал молодой, щупленький аспирант Сидельцев Сергей Юрьевич на наше многозначительное «ууу». И это были вовсе не крики радости! Аспиранты страшны чем? Правильно, тем, что о них ничерта не известно! Они трясутся над тем, чтобы поближе оказаться к начальству, показать себя в лучшем свете. Оправдать, так сказать, оказанное доверие. И то, что для них «обычный срез», для нас может быть катастрофа уровня дофига. Так что готовимся и тихо ненавидим.