Уже не один десяток лет Ксанта провела, перебирая предания самых разных народов Пришеламья, и для нее не составило труда мгновенно сложить в голове неожиданное родство Нея и легенду о женском царстве в Дивном Озерце. А вот подобрать складные слова, чтобы объяснить Киури свою догадку было куда сложнее. Да к тому же Ксанта не была еще уверена, стоит ли ей рассказывать Киури о своих подозрениях.

Так или иначе, но оказалось, что времени на размышления и разговоры у них уже не было. Потому что Киури вдруг привстала на ступеньках и проговорила, сама себя не веря:

— Глядите-ка! Там внизу никак дым!

Ксанта глянула, бросилась вперед, выбежала на откос и застыла, ухватившись за столб Зеленых Ворот, пристально вглядываясь в подступающую тьму. Киури замерла рядом. Был дым, был и огонь. Густые черные клубы поднимались прямо к грозовым тучам, в воде мерцали отблески высокого пламени, Ксанта слышала крики людей, суматошное отчаянное ржание лошадей, и ей даже показалось, что за всем этим она различает шум огня — неумолчный, размеренный и яростный, словно гудение пчел или морской прибой.

— Где это? — спросила она.

— Кажется, в усадьбе Келада, — отозвалась Киури.

Вдруг разом стемнело. Солнце то ли опустилось за лес, то ли отступило перед натиском туч, на песок к ногам женщин упали первые тяжелые капли, и через несколько мгновений дождь уже стоял стеной, отвесной, как лезвие секиры.

Киури, взвизгнув, бросилась назад к амбару, подхватила со ступенек драгоценный свиток и нырнула под крышу. Ксанта уже собиралась последовать за ней, правда, с куда меньшей прытью — годы не те, но вдруг заметила, что внизу, по открытому берегу, к зарослям кустарника вдоль реки, прочь от пожарища, бежит, оскальзываясь, человек. Нет, не просто человек — Андрет.

— Куда ведет тропинка, там внизу, вдоль берега? — спросила Ксанта у Киури, входя в амбар.

Девушка долго соображала, о чем идет речь, потом сказала:

— К переправе выводит.

— А другая дорога отсюда есть?

— Ну да, конечно, вон она за бывшим домом. Сначала по верху пойдет, по холмам, а потом сразу спустится вниз у переправы.

— Так я же по ней ходила уже! — хлопнула себя по лбу Ксанта. — Совсем поглупела!

Она разыскала в глубине амбара связку факелов, вытащила один, запалила (кремень у нее был с собой в кошельке на поясе) потом накинула на голову плед, пристроила так, чтобы защищать от воды и ветра факел и выскочила под дождь.

Киури смотрела ей вслед, не находя слов от изумления.

Дорога был широкая, песчаная и хорошо укатанная, так что Ксанта, хоть и увязала то и дело в грязи, но с пути не сбилась. Когда она сбежала, а скорее съехала по крутому и скользкому глинистому склону в потоках дождевой воды, словно расшалившаяся русалка, и наконец добралась до переправы, дождь уже утих, но тьма была кромешная, а факел отчаянно чадил и норовил погаснуть. Ксанте пришлось опустить его вниз, чтобы дать хоть немного разгореться, и она оказалась в крошечном островке света, посреди целого моря темноты. Однако постепенно глаза стали привыкать, вернее, отвыкать от ослепляющего огня факела, как ни мало света лилось сейчас с неба, а все же вода отражала его, и тьма над рекой редела, и Ксанта начала различать хотя бы смутные силуэты деревьев и построек. Чуть ниже по течению у главной пристани мирно покачивался на воде самолет, на котором перевозили телеги и прочие повозки, — жрица видела смутные отблески там, где волны тыкались в бревна и расходились в стороны. Ближе к ней был другой причал, поменьше — для лодок. И тут Ксанта поняла, что одна из огромных шестивесельных лодок (на такой она сама несколько дней назад приехала в Дивно Озерцо) не на месте. Кто-то отвязал ее от причала и вытащил на песок чуть выше по течению. Но кто?

И тут этот кто-то с силой толкнул ее в спину, так что она полетела на землю. Факел тоже упал на мокрый песок и тут же погас, растоптанный сапогом.

— Не знаю, говорила ли об этом родстве Элара своим детям, — закончила рассказ Кэми. — Похоже, что нет. Уж Пила да Вопатый наверняка раструбили бы по всему городу, прослышь они об этом. Да и мужу, наверное, ничего не говорила, а то он бы тоже непременно попользовался бы чужим добром. Элара очень гордая, только вот счастья ей это не принесло. Каково это — всю жизнь мужа да детей обманывать?!

— Ксанта говорит, все женщины обманывают, иначе им не выжить, — сказал Андрет.

— О… — Кэми помедлила, задумавшись. — Она очень мудрая. Наверное, потому и одинокая. Или наоборот, мудрая от того, что одинокая… Впрочем, бедняжка так дурна собой, что поневоле станешь и мудрой, и одинокой. Как это грустно…

— Неужели и ты обманывала меня? — быстро спросил Андрет с деланным смешком.

— Да. Однажды, — спокойно и серьезно ответила Кэми, глядя ему в прямо глаза. — Я до сих пор не решалась тебе рассказать, боялась, что ты, может быть, не простишь меня.

— О чем ты? — искренне изумился он.

— Это было давно… в самом начале. Помнишь, я написала тебе, что мой управляющий меня обворовывает? Это было неправдой. Он был честный человек. Я сама его выгнала.

— Зачем?

— Иначе у меня не было бы повода написать тебе… Андрет расхохотался.

— Я искренне возмущен! — сказал он, старательно хмуря брови и силясь придать лицу самое зверское выражение. — Это надувательство, а не обман. Такая крошечная ложь за целых десять лет! Я оскорблен в лучших чувствах! Я требую, чтобы ты обманула меня еще раз!

У Кэми на глазах выступили слезы.

— А я-то, дура, в тебе сомневалась! — прошептала она, порывисто обнимая мужа, пряча лицо на его груди.

Так же, как позапрошлой ночью Ксанта.

Но именно сейчас Андрет не думал о своих женщинах — у него теперь наконец-то было достаточно следов, чтобы пройти весь путь от начала до конца. Неожиданно все оказалось просто. Ней и остальные дети Элары — наследники господина Келада. Причем, наследники первой руки, через головы родных сыновей — Гротери и Сурви. Другой бы сделал все возможное, чтобы все об этом забыли, но не господин Келад. «Ешь то, что свежо, пей то, что чисто, говори то, что истинно». А господин Келад умирает, и его сыновья наверняка знают это ничуть не хуже Андрета. Значит, им любой ценой нужно не допустить Кукушонка к поминальному пирогу. Но почему тогда пострадал только Ней? Да потому, что от Пилы и Вопатого нетрудно откупиться. Схватят деньги, промотают да придут побираться на братов двор. Неприятно, но неопасно/Другое дело, Кукушонок. Во-первых, он старший. Старше Гротери. Во-вторых, он уже не первый год при господине Келаде и знает все его хозяйство, как свои пять пальцев. Ну и в-третьих, он парень трезвый, положительный и старательный. Так что наследство свое будет крепко держать в кулаке, и Гротери с Сурви самим придется выпрашивать у него деньги. А там еще Ней своих детей плодить начнет. С этим у них в семейке никогда задержки не было. Да, при сложившихся обстоятельствах с ним, можно сказать, поступили мягко. Не убили, просто убрали с дороги, да так ловко, что теперь не подкопаешься. Не зря Гротери с Сурви учились в Кларетте.

Только вот что интересно. У Гротери и Сурви хватило бы ума, чтобы придумать всю эту штуку. Но вот поверить в то, что Сурви в одиночку оглушил Нея, засунул его в лодку и отвез на остров, Андрет никак не мог. Ней был не только старше кузена (или как они называются при их особом родстве?), но и повыше и пошире в плечах. Да и в лодке Сурви чувствовал себя неуверенно. Ну ладно, так или иначе, а придется завтра снова идти тревожить господина Келада. Не хочется ужасно, да и толку от этого разговора, скорее всего, не будет, а попытаться надо. Если отступиться сейчас, Ксанта узнает и со света сживет. В этом Андрет не сомневался.

И тут в его планы вмешалась погода.

Завидев в окне дальние зарницы, Кэми бросилась в огород — закрывать грядки и клумбы с цветами. Осенняя гроза могла принести с собой град, такое случилось нередко. Андрет, разумеется, тоже вышел, чтобы помочь ей.