На прогулке всё происходило почти в точности так же, как утром. Сначала он облаял охранника, потом стал вести себя почти идеально, а затем, когда я сдуру вывела его за ворота, попытался наброситься на нескольких встретившихся прохожих. Причём, женщин он ещё так-сяк пропускал, а на мужчин реагировал предельно враждебно. Ни на команду «фу», ни на команду «нельзя» вблизи посторонних объектов мужского пола пёс не реагировал. А когда заприметил шаткую походку парня навеселе, так напрягся, что я быстренько потащила его обратно в парк, побоявшись, что тут уж точно эту махину не удержу.

Всё это меня крайне озадачило, и я решила по возвращении проконсультироваться с Артуром, ветеринаром, много лет наблюдающим Магистра. Артур — парень толковый, а когда-то и дрессурой занимался. Наверняка подскажет что-нибудь.

Побродив по самым дальним кустам, мы повернули к дому, и на подступах к подъезду я машинально взглянула на окна Бронштейнов. Они были плотно закрыты и зашторены. Кондиционер не работал. Вздохнув, я приготовилась сдерживать Фёдора от предстоящей стычки с охранником, и тут краем глаза вновь уловила какое-то шевеление, теперь уже задёрнутых Бронштейновских портьер.

Я остановилась и внимательно посмотрела на окна соседей. Всё было тихо, никакого движения не наблюдалось. Глючит меня, что ли? Или это моя недремлющая совесть мне покоя не даёт?

«Куда же мы несчастную соседскую семью услали?» — с грустью думала я, вспоминая трагическую историю еврейского народа. Можно ж, наверное, было как-то по-хорошему договориться… Где они теперь скитаются? По какой «пустыне»?..

Я чуть было не всплакнула от сострадания, но тут на крыльцо нелёгкая вынесла охранника.

Фёдор с силой рванулся ему навстречу, оглашая окрестности лаем, я мгновенно сгруппировалась и резко дёрнула его назад, едва не вывихнув руку. После чего, позабыв про всех Бронштейнов на свете, напустилась на парня, которого понесло в недобрый час покурить.

Дома Федька утихомирился и снова стал милейшим созданием. Я смотрела, как он ест, и пыталась понять, почему с ним происходит такая метаморфоза, из-за которой прогулка, призванная доставлять радость обоим, оборачивается для меня сущим наказанием.

Поразмышляв немножко и не придя ни к какому выводу, я набрала номер Артура.

— Что-то с Магистром? — заволновался тот после обмена приветствиями. Кота моего он любит и трясётся над его здоровьем ничуть ни меньше, чем я. — Немедленно приезжайте.

— Ага, дынь обожрался, — пошутила я и поспешила успокоить: — Да нет, с ним всё в порядке, он сейчас вообще на море с моими друзьями отдыхает. Я по другому поводу. У меня тут овчарка появилась, пацан, шесть месяцев. — Почему-то назвать Федьку кобелём язык не поворачивался. — Так вот он у меня на людей кидается. Ты бы не мог сам ко мне подъехать посмотреть? Боюсь, одна я его к тебе доставить не смогу.

— Да не вопрос. Минут через тридцать-сорок устроит?

— О, отлично! Я и не надеялась на такую оперативность. Спасибо тебе!

Найдя, на чьи плечи спихнуть возникшую проблему, я ощутила прилив оптимизма и решила сначала спуститься за почтой, которую, наверное, уже недели две забывала забрать, а уж потом устранить беспорядок и приготовить ужин.

Вынув из ящика корреспонденцию, я неторопливо двигалась по первому этажу, изучая доставленные счета, и так погрузилась в это занятие, что не заметила, как совесть притащила меня к Бронштейновской квартире.

Только я, ругнувшись, собралась повернуть обратно, как дверь неожиданно распахнулась, из неё выпросталась рука, и я, не успев опомниться, была стремительно втянута в мрачные недра соседского жилища.

Во тьме прихожей рассмотреть того, кто так бесцеремонно покусился на мою свободу, было невозможно, и я уже готова была что есть силы врезать по неопознанному объекту, но тут раздался приглушённый голос Бронштейна-младшего:

— Не бойтесь, Маргарита Николаевна, это я.

— Борис Абрамович?.. — от изумления я чуть не выронила почту. — Что вы здесь делаете? Вы же уехали…

— Я не уехал! — патетическим шёпотом отозвался сосед. — Я отвёз семью в безопасное место и вернулся!

— Зачем? — подозрительно спросила я.

— Вы ещё спрашиваете?! — страстно зашептал Бронштейн, дыша мне в лицо спёртым воздухом. — Как истинный патриот, я не могу оставаться в стороне, когда Родина в опасности!

Я заморгала глазами, не зная, что на это сказать. Но сосед в моих комментариях и не нуждался.

— Я давно подозревал, что вы — сотрудник органов, — с опаской оглянувшись по сторонам, поделился он своей догадкой. — Уж больно вы странная девушка…

О, ещё один! Господи, а этот-то чего странного углядел?

— Ведёте себя смело, даже, простите, дерзко! Авторитетов не признаёте и периодически куда-то исчезаете. Да одно только это ваше презрительное молчание чего стоит! А кот этот ваш дрессированный?! Ясно же, что для отвода глаз! — упоённо делился выводами сосед. — Теперь-то я сообразил, что вы с ним — тайный агент!

«Твою же маму…»

«Рассекреченный агент» в моём лице меж тем начал задыхаться в закупоренной квартире.

— Борис Абрамович, а почему у вас всё закрыто и кондиционер не работает? — спросила я бедного Бронштейна, обливающегося потом.

— Выключил в целях конспирации, — ответил не иначе как спятивший сосед.

— Это вы напрасно… Неработающий аппарат вызывает гораздо больше подозрений. Немедленно включите, — приказала я, опасаясь, что не слишком худосочного чудака хватит тепловой удар, а сама попыталась открыть дверь.

— Есть! — гаркнул он.

Дверь не поддавалась.

— Вы меня извините, мне надо идти, сейчас ко мне человек придёт, — прокомментировала я свою попытку справиться с чужими замками.

— Конечно, конечно, — засуетился он, помогая. — Я понимаю, служба. Главное, не забудьте, я в вашем полном распоряжении! Можете смело на меня рассчитывать! Я ж и в огонь, и в воду, только прикажите!

— Не сейчас, Борис Абрамович, поговорим позже, — пообещала я, вырвавшись из душной квартиры, и поспешила к себе, отчаянно матерясь в душе.

Жил себе дядька жил, спокойно, безмятежно, особо никого, кроме меня, не доставая, а я, сволочь такая, взяла и довела его до психушки! Не в прямом смысле я, но из-за меня же… И вот что мне теперь с ним делать?

Дома я оставила самобичевание на потом, так как до прихода Артура оставалось не так много времени, и возникла очередная дилемма: либо быстрая уборка, либо ужин. Я выбрала первое, резонно посчитав, что ужин подождёт, раз уж Виктор Андреевич будет поздно, а я сравнительно недавно обедала.

Отправив Фёдора на кухню, чтобы он не скакал по куче обрывков, как по вороху прошлогодней листвы, отыскала пару строительных мешков, утрамбовала туда содранные обои и вышла на площадку к мусоропроводу. Кое-как протиснув мешки в отверстие, направилась обратно, но тут снизу донёсся голос соседа. Я остановилась и прислушалась.

— Товарищ, — негромко обратился Бронштейн к невидимому собеседнику.

— Вы мне? — недоумённо ответил тот, и я узнала своеобразный тембр Артура.

— Здравствуйте, товарищ! — с чувством произнёс сосед.

Я присела, свесилась в лестничный пролёт и увидела, как Бронштейн горячо трясёт руку «Айболита». Артур стоял лицом ко мне, его огромные чёрные глаза смотрели на незнакомца в полной растерянности.

— Вы наверх? — заговорщицки подмигнул Борис Абрамович и многозначительно поднял указательный палец к потолку.

Артур потрясённо кивнул, проводив перст Бронштейна ошарашенным взглядом.

— К Маргарите Николаевне? — подобострастно уточнил сосед.

Артур ещё раз посмотрел на перекрытия и подтвердил:

— К ней.

— Я с вами, товарищ! — Бронштейн вновь принялся с чувством сотрясать длань обалдевшего ветеринара.

— Собаку смотреть? — с сомнением осведомился Артур, осторожно высвобождая руку.

— Собаку я уже видел. В окно, — гордясь собой, сообщил Бронштейн и поделился с Артуром впечатлениями: — Хорошая собака, крупная и лает громко!