Но тот-то по молодости и по глупости. А чтобы взрослый серьёзный мужчина…

Слава богу, неотложка по нашему вызову приехала быстро — я уж думала, этот бесконечный день никогда не кончится.

— Суицид? — деловито уточнил врач, после того, как Виктор предъявил ему упаковки с лекарствами, и Борису Абрамовичу была оказана первая помощь.

— Нет-нет, случайность, — поспешно заверила я. — По ошибке принял.

— В любом случае мы его забираем, — заторопился доктор. — Лучше ему в стационаре находиться.

— Скажите, а где его можно будет завтра найти? — засуетилась я.

Врач указал мне координаты той самой больницы, куда я так боялась отправлять ополоумевшего соседа. Мы проводили бригаду до машины и наконец-то вернулись домой, где ещё часа два перетаскивали цветы в отдельную комнату, чтобы Федька их случайно не повредил.

Потом Виктор пошёл с ним гулять, а я, не дожидаясь их возвращения, уползла в постель. День, перенасыщенный неприятными событиями, утомил настолько, что даже умыться сил уже не было.

Да, не так я представляла «тихие семейные вечера» в компании Виктора Андреевича…

Ночь пролетела, как одно мгновение. Безо всяких будоражащих воспоминаний и сопутствующей им бессонницы. По звукам за плотно задёрнутыми шторами угадывалось, что утро давно наступило.

Я потянулась, перевернулась на живот и обхватила руками подушку. Как ни лениво, а пора вставать. Я теперь птица не свободного полёта, валяться до полудня позволить себе не могу. А жаль…

Ранний подъём — самое гнусное изобретение человечества. По крайней мере, для классических «сов». С самого детства, изо дня в день портить людям жизнь — просто гениальная выдумка! Соперничать с ней может разве что другая антигуманная акция — экзамены. Вот уж где истинный садизм! Неужели надо непременно мучить этим извращением бедных учащихся, когда любой мало-мальски внимательный преподаватель и так прекрасно знает, кто на что способен? Не говоря уж о том, что у некоторых особо трепетных «ланей», вроде меня, от одного только слова «экзамен» в голове вакуум образуется. Даже если они весь предмет наизусть вызубрили.

Продолжая предаваться абстрактным думам, я обняла подушку покрепче и чуть было снова не уснула. Но тут вспомнила о Федьке.

Боже, у меня же теперь собака! А её надо гулять, кормить… Это тебе не Магистр, который будет дрыхнуть рядом хоть до обеда!

Я пулей вылетела из кровати и бросилась в коридор.

Фёдор спокойно лежал на своём месте под дверью, и при моём появлении лишь пару раз приветливо взмахнул хвостом, ничем не выражая нетерпения.

— Тебя что, уже погуляли? — спросила я. Пёс ещё раз лениво вильнул хвостом, положил морду на лапы и прикрыл глаза. Я присела рядом и на всякий случай пощупала его нос. Нос был прохладный и влажный. Федька нехотя приоткрыл один глаз, ткнулся в мою ладонь и, зевнув, перевернулся на бок, явно давая понять, что собирается вздремнуть.

Я поднялась, прошла на кухню и включила кофеварку.

На столе белела лаконичная записка: «Доброе утро! Федю прогулял и накормил. Хорошего дня. Виктор». Вспомнила, что вчера, после всех перипетий с Бронштейном, вручила Азарову второй комплект ключей и порадовалась. Уютно устроилась с чашкой кофе в одном из кресел, сложила ноги на противоположное и блаженно прикрыла глаза.

Да, как ни крути, наличие мужчины в доме даёт определённые преимущества… Можно даже сказать, в этом есть огромные плюсы.

Утро было на редкость приятным. Не жарким, но очень тёплым. Солнце уже не палило нещадно, как в июле, а мягко грело, скользя тёплыми лучами по подоконнику. За окном негромко шелестела листва, пахло какой-то сдобной вкуснятиной, а мне не надо было подрываться и сломя голову нестись по кустам за Фёдором.

Я уж было вознамерилась пересмотреть свои последние воззрения на брак, но вовремя вспомнила, как неплохо всё начиналось с моими бывшими, и как плачевно впоследствии всё закончилось.

В конце концов, плюсы эти весьма спорные, и кажутся очевидными только когда не хватает денег. А при нормальных доходах можно и эту проблему решить. Например, «дог-воккера» нанять. Правда, в моём теперешнем положении всё пока довольно смутно… деньги заканчиваются, с работой непонятно что, но не всегда же будет так. Вот допишу свою феерию, и… Ага, интересно, когда?

Мысль написать нечто вроде мюзикла возникла давно. Тогда я собиралась сделать это для нашего театра, но после отъезда Жени на меня навалилась такая хандра, что стало совсем не до творчества. Со временем, когда удалось немного приспособиться к новым условиям, идея периодически напоминала о себе, но каждый раз, когда я пыталась претворить её в жизнь, находилось что-то более срочное. И только недавно появилась наконец возможность снова к ней вернуться.

В голове зазвучала увертюра, поплыли картины и слова либретто.

«Это лето выдалось странным — невыносимая жара то и дело сменялась штормовой прохладой.

Она не помнила, когда ещё погода была такой капризной… Оно и понятно — за годы ожидания её девичью память слегка отяготил склероз. Тридцать лет в здешних краях не то чтобы очень много, но и не так уж и мало.

Под палящим солнцем бескрайней сапфировой гладью ширилось море, распространяя окрест запах селёдки.

Чтобы не умереть от тоски до срока и поделиться с кем-то своей необъятной любовью, она подбирала в подворотнях беспризорных котов и поселяла их в своём доме. И вот сейчас, окружённая со всех сторон любимыми усатыми мордами, вглядывалась в ультрамариновую даль и привычно думала: «Да где же ты, чёрт тебя побери?!»

И вдруг, о чудо! Вспыхнул на горизонте красным факелом долгожданный парус! Заметался, задрожал, будто раздумывая: повернуть обратно или рвануть вперёд?!

Внезапно налетевший ветер подхватил его, раздул до небес и погнал… погнал… быстрее, быстрее, к берегу! Она — там, она верит, она ждёт его!

Зазвенели литавры, и море взорвалось мощным гимном бесконечной любви.

А назавтра к её многочисленным питомцам добавился ещё один — рыже-полосатый, наглый, но такой невероятно милый обжора Грэй.

И думаете, она разочаровалась? Ни капельки! Потому что это ещё далеко не конец…»

Я взглянула на часы и ужаснулась. Мне ж давно пора быть на службе! А я расселась тут и, как в поговорке «дурень думкой богатеет», мечтам предаюсь!

Бросив недопитую чашку, быстро налила Федьке свежей воды и побежала собираться.

Ну вот и как тут что-нибудь куда-нибудь претворишь?! Если тебя всё время сносит течением? Был бы здесь Женя, он бы мне рассказал, как. Сказал бы, что надо, несмотря ни на что, следовать порыву души, что нельзя зарывать в землю талант… Хорошо ему, гению, говорить! А остальным несчастным бездарям что делать? Он бы и тут, конечно, нашёл, что сказать. Что бездарей вообще не бывает, нужно только научиться слышать себя…

Ладно, всё, надо ехать.

Я уже давно вырулила из гаража, проехала парк и повернула на трассу. Движение было оживлённым, и если продолжать витать в облаках, до офиса можно и вовсе не доехать.

Однако отделаться от мыслей не получалось. В одном Женя прав — нельзя позволять делать из своей жизни чёрт-те что…

Я резко затормозила, чуть не врезавшись в бампер неожиданно остановившейся «Мазды». Занимавшая меня всё утро тема мгновенно улетучилась из головы. Ничто так не отрезвляет, как аварийная ситуация. Я посмотрела на бесконечную череду автомобилей и мысленно обратилась к стоящей впереди машине:

«И что? Будем всю эту вереницу пропускать?»

Перекрёсток был аховый. По главной дороге машины шли сплошным потоком, вклиниться в который было очень сложно. Выезд налево (а нам с «Маздой» надо было именно туда) получался против движения, и без риска совершить его не получалось.

«Да там, похоже, не гнездо, а целое гнездище! Этак мы тут с тобой до ночи проторчим… Ну вот, смотри, хорошее окно, давай! Ну давай! «Мазда»! Ну ты же «Мазда»! Нет?.. Ну, извини, я здесь целый день стоять не могу».