— Повезло тебе, приятель! — крикнул Дрейк, набирая скорость, и навалился на рычаг поворота, чтобы снова взять курс на Бункер.

Через пару километров ренегат различил на горизонте стену Бункера, а вскоре она уже занимала весь обзор — широкая серая лента, тянущаяся вдоль равнины. Перед самой стеной он отпустил педаль акселератора и вопросительно посмотрел на копролита, сидевшего рядом. Тот наклонился к нему и вывернул до отказа еще какую-то рукоятку. Машина затряслась, и режущее колесо медленно начало вращаться.

Тряска все усиливалась, и у Дрейка перед глазами все поплыло. Когда колесо разогналось до максимума, копролит указал на акселератор. Ренегат мягко нажал педаль, и машина двинулась вперед. Колесо встретилось с бетонной стеной, и его алмазные зубцы вгрызлись в нее. Дрейк потрясенно смотрел, как колесо, выплевывая тучи пыли, прошло сквозь стену, как раскаленный нож через масло. Наткнувшись на железную арматуру, оно показало всю свою невероятную силу, легко выломав целый кусок стены.

На то, чтобы пробить внешнюю стену Бункера, ушло пять минут, а затем режущее колесо расправилось с внутренними перегородками, разрезав их словно бумагу. Когда Дрейк решил, что проник достаточно глубоко в Бункер, он вывел машину в коридор и остановил. Отстегнувшись, он прошел к двери и открыл ее. Только тут Дрейк смог в полной мере оценить разрушения, произведенные машиной: она снесла колонны, поддерживавшие потолок, и дорогу следом за ней завалило крупными обломками бетона. Убедившись, что стигийцам нелегко будет его преследовать, ренегат повернулся к своим спутникам.

— Я не знаю, как вас благодарить, — сказал он.

Один из копролитов, стоявших возле топки, в ответ кивнул ему. Дрейк усмехнулся: его практически удостоили пространной речи. Он отсалютовал подземным жителям и выбрался из машины.

Ренегат скоро обнаружил зал с экспериментальными камерами, на который в свое время наткнулись Кэл и Эллиот. Яркий свет здесь слепил глаза. В отличие от большей части Бункера, которая уже несколько десятков лет была заброшена, это помещение сияло чистотой и белизной. По обеим сторонам зала размером примерно десять на двадцать метров тянулись ряды дверей. Мимоходом заглядывая в окошки на дверях, Дрейк убедился, что там не осталось живых. Только разлагающиеся тела лежали в лужах прозрачной жидкости, которая натекла из них самих. Дрейк покачал головой. Стигийцы явно нашли то, что искали. Насколько он мог судить по несчастным подопытным, вирус под названием Доминион был смертелен и представлял вполне реальную угрозу для Верхоземья.

Дрейку пришло в голову, что можно попробовать извлечь из тел жизнеспособный образец вируса: тогда, вероятно, удастся разработать вакцину, и планы стигийцев будут нарушены. Однако двери всех камер были надежно приварены к рамам, так что открыть их мог бы только взрыв. К тому же Дрейк понимал, что в этом случае не только заразится сам, но и выпустит вирус в атмосферу. А тогда возникнет риск, что воздушные течения принесут его в Верхоземье. Ренегат покачал головой, быстро отбросив эту идею, и осмотрел лабораторное оборудование на столе у дальней стены. Там не нашлось ничего похожего на образцы вируса.

— Нет времени, — сказал себе Дрейк, помня о том, что стигийцы могут появиться в Бункере в любую минуту. Он израсходовал весь свой запас взрывчатки, заложив по заряду у каждой камеры. Ренегат действовал наверняка, рассчитав, что пожар от взрыва полностью уничтожит вирус в телах и обеззаразит карантинную зону, не говоря уже о том, что камеры будут погребены под тысячами тонн камня и бетона.

Дрейк зажег все запалы и побежал прочь. К тому времени, как заряды взорвались, он успел удалиться от лаборатории на немалое расстояние, однако ударная волна все равно сбила его с ног. У ренегата перехватило дыхание, но он сейчас чувствовал только огромное облегчение от того, что добился цели. Учитывая, что Сара Джером, умирая, покончила с единственным оставшимся источником Доминиона, когда утащила двойняшек за собой в Пору, можно было смело сказать, что опасность миновала. Вернее, отступила до тех пор, пока стигийцы не обнаружат в Вечном городе новые смертоносные вирусы или не создадут другие в своих подземных лабораториях.

Дрейк пересек Великую Равнину пешком и меньше чем за два дня добрался до Вагонетной станции. Там он забрался в один из пустых вагонов в середине поезда. Долго ждать отправления не пришлось — несколько бойцов стигийской Дивизии сели в тормозной вагон, и поезд тронулся. Дрейк держал наготове винтовку Граничника, ожидая, что поезд обойдут с проверкой, но в его вагоне так никто и не появился. Для солдат Дивизии такая небрежность была необычной.

Когда поезд прибыл на станцию в Колонии, Дрейк обнаружил, что ему чрезвычайно повезло. Выбравшись из огромного вагона, он улегся возле рельсов, чтобы осмотреться, и с удивлением заметил, что выход в город не охраняется. Проникнуть в Колонию в таких обстоятельствах было проще простого, но, оказавшись в городе, Дрейк понял, что случилось что-то странное: все улицы затянуло густым черным дымом. А в колоссальной Южной Пещере его ожидало новое открытие: столбы дыма поднимались из самого ее центра и скапливались высоко под потолком, подсвечивая его огненными отблесками.

— Трущобы, — догадался Дрейк. Там явно происходило нечто чрезвычайное, и он намеревался увидеть все своими глазами. Ренегат обходными путями пробрался в окрестности района. Вдоль границы Трущоб, куда ни глянь, везде стояли солдаты стигийской Дивизии и размахивали горящими факелами. То и дело кто-нибудь пытался прорваться через кордон наружу, но стигийцы пресекали всякое сопротивление. Там и тут люди в горящей одежде, с покрытыми копотью лицами, отчаянно стремившиеся спастись, с воплями падали под ударами солдат, которые махали своими серпами, словно средневековые крестьяне, жнущие пшеницу.

Другие стигийцы, в обычных черных плащах с белыми воротниками, прохаживались вдоль кордона, выкрикивая приказы. Шло систематическое уничтожение Трущоб: несколько веков стигийцы терпели существование независимого гетто, населенного бунтарями и недовольными, но теперь, очевидно, приняли решение уничтожить эту ахиллесову пяту Колонии. На глазах у Дрейка обрушилось четырехэтажное здание, и в лавине камней он разглядел людей… хуже того, детей… Они бессильно размахивали ручками, пытаясь заслониться от падающих сверху известняковых кирпичей.

И тогда скрытый в тени ренегат — сильный человек, который перенес множество мучений в руках стигийцев и сумел выжить в суровых Глубоких Пещерах, — сломался и заплакал. Он не мог вынести такой бесчеловечности. А тяжелее всего было то, что он — один против тысяч стигийцев — ничего не мог сделать, чтобы прекратить это зверство.

Такси мчалось по улицам. По радио завывала турецкая музыка, кондиционер прогонял по машине волны жара. Водитель как будто знал все светофоры наизусть: он несколько раз умудрился проскочить на желтый в последний момент. А еще он, похоже, не замечал «лежачих полицейских», и миссис Берроуз на пассажирском сиденье то и дело подбрасывало, словно она неслась на бешеном верблюде.

Пошел ливень, но Селия опустила стекло до конца и, прислонившись головой к стойке двери, подставила лицо встречному ветру. С наслаждением ощущая поток прохладного воздуха и капли воды на коже, она лениво скользила взглядом по блестящему мокрому тротуару, на который падали полосы и пятна света из витрин, и ни о чем не думала. После месяцев, проведенных в Хамфри-хаусе, она сейчас чувствовала себя свободной как никогда.

Миссис Берроуз подняла голову и посмотрела на дома.

— Уже Хайфилд? — удивилась она.

— Да, сегодня на дорогах свободно, — отметил шофер.

— Я тут раньше жила, — сказала миссис Берроуз. Машина как раз проехала поворот на Просторный проспект.

— Раньше жили? — переспросил водитель. — А теперь нет?

— Нет, — ответила она.

Селия удачно выбрала момент для продажи дома и выручила за него неплохую сумму, на которую можно было прожить достаточно долго. Хотя теперь дом ей не принадлежал, ей неожиданно захотелось его увидеть, вернуться туда и на прощание взглянуть на прежнее жилье. Пусть этот этап в ее жизни закончился, но он оставил за собой еще много нерешенных вопросов.