Послышался неразборчивый крик Уилла.

— Нет, не стигийка, — ответила женщина. — И потом, это не я стреляла по паукомартышкам из винтовки Граничника. — Голос у нее был хриплый, как будто она редко разговаривает.

— Это не моя… То есть… — забормотал Честер, пытаясь объяснить.

— Не беспокойся, мой хороший, я вижу, что ты не из Белых Воротничков. — Женщина снова посмотрела ему в глаза. — Ох, ты не знаешь, какое это счастье, — проговорила она.

— Что? — спросил мальчик, опираясь на ее руку, чтобы встать.

— Смотреть на другого человека! — сказала женщина таким тоном, как будто ответ был очевиден. Она все еще держала Честера за руку, когда Уилл снова закричал.

— Э-э… мне друзьям надо помочь, — напомнил мальчик, вырывая руку.

Под его недоуменным взглядом женщина закинула арбалет на спину, достала из широкого пояса, который обхватывал ее полную талию, какие-то веточки и бросила их на груду горящих паучьих тел. Воздух сразу наполнился сильным, но довольно приятным запахом.

— Это отпугнет других тварей, — пояснила она Честеру и поспешила в туннель, где висела ловушка. Потянув за какую-то веревку в темноте, женщина аккуратно опустила на землю сеть, в которой бились пленники.

— Не волнуйтесь, я вас в два счета выпущу, — сказала она, ослабляя скользящий узел.

Кот выскочил первым, рыча и скаля зубы на женщину.

— Охотник! — воскликнула она, отпустив сетку и восхищенно хлопнув в ладоши. — Ох, я и не думала, что еще увижу Охотника!

Бартлби пришел к выводу, что женщина не опасна, и проскользнул мимо, с интересом обнюхав незнакомку. Гораздо больше его заинтересовали существа, которых она назвала паукомартышками: кот осторожно направился изучать их останки.

Уилл без посторонней помощи выбрался из сети, кое-как поднялся на ноги и потер бедро.

— Дурацкий кот меня укусил! Честер, что слу… — Он осекся, заметив женщину. — А вы кто такая?

— Марта, — ответила она. — Но обычно меня называют просто Ма.

— Марта? — потрясенно повторил Уилл. — Ма?

— Да, Ма. Так меня раньше называли, — сказала женщина, рассматривая его. — Ну-ка, ну-ка. Эти белые волосы, эти замечательные светлые глаза — сразу видно, что ты родился «ниже травы».

— Что это значит? — озадаченно спросил Честер.

— Что я родился в Колонии, — объяснил Уилл. — Понимаешь, ниже травы — то есть под землей.

— А, ясно, — сказал Честер.

Тут Марта заметила неподвижную Эллиот в сети.

— Так вас трое, ребята! А что с ним? — встревоженно поинтересовалась она. — Надеюсь, это не из-за моей ловушки?

Уилл опомнился от изумления и бросился распутывать сеть вокруг Эллиот, а потом поднял девушку на руки.

— Ох, да это девочка! — воскликнула Марта, увидел лицо Эллиот. — Что с ней случилось?

— Видите ли, мэм, э-э-э… Ма… Марта, — начал Уилл и пустился объяснять, как они спасались от Граничников и упали в Пору, когда по ним начали стрелять.

Около минуты женщина внимательно слушала его, сложив руки на груди, но потом подняла ладонь, делая ему знак замолчать.

— Извини, мой хороший, но я сейчас все равно ничего не пойму, — призналась Марта, качая головой. — Знаешь, когда я в последний раз слышала человеческий голос? — Она вдруг запустила руку под плащ и принялась самым неженственным образом чесать подмышку.

— Очень давно? — предположил Уилл. Он отвел взгляд, когда Марта, перестав чесаться, сунула руку в рот и облизала.

— Верно, мой хороший, — сказала женщина. — Пойдемте-ка со мной. Только сперва я соберу тут всю еду. Нас теперь много, едой разбрасываться нельзя.

Марта отцепила от пояса большой мешок, бормоча что-то о том, что мясо разделать некогда. Мальчики переглянулись.

— Так это все ваше? — полюбопытствовал Уилл, указывая в сторону туннеля со столами.

Женщина не ответила. Наклонив голову, она ласково посмотрела на Честера.

— Большой, крепкий парень. Ты так на моего сына похож, — вздохнула Марта. — Подержи-ка, милый, будь добр, — попросила она Честера, передавая ему мешок. Затем она стала собирать дымящиеся части паукомартышек и складывать их туда.

— Еда? — беззвучно шевельнул губами Честер, глядя на Уилла. Он держал мешок на вытянутых руках, скривившись, как будто его тошнит.

Но Уилл ничего не ответил. Он с нарастающим любопытством рассматривал останки чудовищ.

— Как странно. Они похожи на насекомых или… может, пауков, но вот это белое — это у них зубы?

— Да, клыки, — подтвердила Марта, продолжая собирать жутковатую «еду» по всей пещере. — Они ими, да еще светом на удочках приманивают добычу.

— Потрясающе, — пробормотал Уилл, чуть ли не засовывая голову в мешок, который его другу был так отвратителен.

— Ну вот, опять начинается, — буркнул Честер себе под нос.

— Самое главное в пыли… самое главное в пыли, — повторял доктор Берроуз, склонившийся над полузасыпанным скелетом человека.

Он счищал с костей гриб и стряхивал грязь, постепенно обнажая весь скелет. Вдруг откуда-то издали донесся едва слышный звук удара, и доктор замер. Он не знал, что может быть причиной звука, но встал и изо всех сил закричал:

— Эй! Эге-гей! Кто там?

Доктор Берроуз прошел уже много километров, спускаясь все глубже и глубже — он старался не удаляться от Поры. «Только заблудиться не хватало», — говорил он себе. И тут доктор напал на золотую жилу — заметил человеческий скелет, который он немедленно бросился выкапывать.

Он прислушался, не будет ли ответа или новых неизвестных звуков, но кругом стояла тишина. Решив, что шум ему почудился, доктор Берроуз пожал плечами и вернулся к делу. Он оторвал большой кусок гриба, сдул тонкий налет пыли с древних останков и просиял.

— Что это у нас такое? — проговорил он, увидев небольшой предмет в руке скелета. Доктор осторожно отодвинул кости пальцев и вытащил предмет. Это был керамический сосуд, похожий на лампу сказочного джинна: с носиком и крышкой, которая накрепко прилипла. Доктор поковырял грязным ногтем носик с внутренней стороны. — Здесь был фитиль, — сказал он вслух. — Значит, вы, финикийцы, или кто вы там, пользовались для освещения масляными лампами.

Аккуратно отложив лампу, он дрожащими от предвкушения и голода руками принялся расчищать скелет дальше, тихонько насвистывая себе под нос. В лучах одинокой светосферы доктор Берроуз, сгорбившийся над останками неведомого путешественника, являл довольно жалкое зрелище. Очки у него погнулись — им во время падения пришлось выдержать немало ударов, — а лицо там, где не заросло щетиной, было покрыто ссадинами и царапинами. Рубашка разорвалась на спине, а один рукав вовсе болтался на ниточке. Доктор Берроуз всегда был худощавым, но теперь от истощения сильно напоминал скелет, над которым работал.

— Есть! — воскликнул он, обнаружив нечто вроде деревянной шкатулки. Вытаскивая ее наружу, доктор немного переусердствовал, и хрупкая вещица развалилась. Зато уцелело ее содержимое — маленькие, размером с игральные карты, каменные таблички с закругленными углами.

— Сланец, причем обработанный, — отметил доктор Берроуз и вытер верхнюю табличку полой рубашки. Внимательно рассмотрев находку, он увидел, что на камне вырезаны крошечные буквы — знакомые буквы. Точно такие же символы доктор видел в Глубоких Пещерах, и не просто видел, а перевел с помощью камня Берроуза, как он его окрестил. Хотя дневник он потерял, когда свалился в Пору, доктор полагал, что достаточно хорошо запомнил неведомый алфавит, чтобы понять основной смысл текста на табличках.

Однако как он ни пытался сосредоточиться, маленькие значки расплывались у него перед глазами, и доктор Берроуз с большим трудом разобрал всего несколько слов. Он снял очки и очень аккуратно, чтобы стекла случайно не выпали из погнутой оправы, протер их. Но это мало помогло, и вскоре доктор сдался.

— Да что же это со мной? — проворчал он и занялся другими табличками. На них помимо текста обнаружились маленькие схемы.