Уилл на мгновение задумался.

— Но если это вдруг в самом деле какая-то уловка, то что Ребекке нужно от нас?

— Понятия не имею, — сказал Честер. Он был не в духе: ему не понравилось, что Уилл предоставил стигийке свободу действий. А Уилл знал: будь судьба Ребекки в руках Честера, девочку снова заковали бы в кандалы (на этот раз как следует) и бросили бы в сарае.

— Не думаю, что она что-то замышляет, — сказал Уилл через несколько шагов. Он совершенно запутался в своих чувствах, хотя ни за что не рискнул бы поделиться этим с Честером. С тех самых пор, как он увидел Ребекку у ограды хижины, в поведении девочки не было и намека на жестокость и суровость, свойственные ее народу. Более того, она казалась слабой и уязвимой, будто не имела ничего общего со стигийцами, для которых, как для насекомых, собственная жизнь и жизнь собратьев ничтожны по сравнению с общей целью.

Уиллу так хотелось поверить в ее рассказ — поверить, что эта Ребекка только выполняла чужие приказы под страхом смерти. Может быть, ему слишком хотелось поверить. Стигийка сильно облегчила им сборы в дорогу: она помогла Уиллу составить список нужных вещей, а потом идеально, как умела только она, распределила все по рюкзакам. Мальчика словно вернули в прошлое, откуда вычеркнули все мучения, причиненные ему стигийцами в Колонии и Глубоких Пещерах, и чудесным образом возвратили ему сестру — такой, какой он помнил ее по счастливым моментам в Хайфилде. Конечно, таких моментов было мало, но, возможно, именно поэтому они вспоминались ярче всего. А еще, быть может, Уиллу хотелось верить Ребекке потому, что теперь, после гибели отца, у него не осталось из хайфилдской семьи никого, кроме нее. Не считая миссис Берроуз, разумеется, но она в воспоминаниях мальчика была совсем чужой и далекой.

— А меня сейчас куда больше волнует Марта, — сказал Честер, вырывая Уилла из раздумий. Ребята посмотрели на округлую фигуру впереди. — Она на себя не похожа, — продолжал Честер. — Ни слова не говорит с тех пор, как мы отправились в путь. Я знаю, что она не имела права нас обманывать, но в чем-то ее понимаю.

Уилл что-то пробурчал в знак согласия. Он не торопился прощать женщину.

— Она поступила эгоистично. Она собиралась пожертвовать жизнью Эллиот, чтобы нам не пришлось рисковать собой. Разве это правильно? — сказал он.

— Неправильно, — медленно ответил Честер, как будто все еще не мог решить для себя, продолжать сердиться на Марту или нет.

— Кстати об Эллиот, — сказал Уилл, — не пора ей дать еще одну дозу аспирина?

— Пожалуй, нам всем не помешает привал, — согласился Честер.

Крикнув Марте, чтобы возвращалась, Уилл скинул рюкзак, достал флягу с раствором аспирина и передал Честеру. Тот хорошо потряс ее, затем откупорил и стал небольшими порциями вливать лекарство в рот Эллиот, разжав потрескавшиеся губы.

— Аспирин помогает, — сказал Честер, пощупав лоб девушки, и влил еще немного раствора ей в рот. — Температура заметно упала.

Тут все застыли: в отдалении раздался скрежет — крик паукомартышек.

— Только этого не хватало, — сказал Уилл. Они с Мартой встретились глазами.

— Это она, — шепнула женщина, указывая на Эллиот. — Я вас предупреждала… они чуют слабых. Она притягивает к нам этих тварей как магнитом.

— Значит, отпугнем их огненным анисом и пойдем дальше, — холодно сказал Уилл.

— Верните мне арбалет, — вдруг потребовала Марта, уставившись на свое оружие и колчан со стрелами, висевшие на плече у Честера вместе с винтовкой.

Честер поднялся на ноги и вопросительно посмотрел на Уилла. Тот молчал. Ему не нравилась эта мысль.

— Э-э… — тихо начала Ребекка, но закрыла рот.

— Ты что-то хотела сказать, — поторопил ее Уилл.

— Ну… дело в том, что из нас только Марта знает, куда идти и с какими опасностями можно столкнуться по дороге. Ей на самом деле нужно оружие, потому что если вы ее потеряете, то останетесь без проводника и никогда не найдете корабль.

Уилл с сомнением посмотрел на девочку.

— Эй, Уилл, решать тебе, я просто высказала свое мнение, — почти что извиняющимся тоном произнесла Ребекка.

— Нет, ты права, — заключил мальчик. Он повернулся к Марте. — Итак… вы клянетесь, что на вас можно положиться?

Марта мрачно кивнула.

— Тогда забирайте арбалет, — сказал Уилл.

— Эй! Погоди-ка! — взорвался Честер. — Ты выслушал эту поганую стигийку, а меня спросить не хочешь? — Он раздраженно взглянул на Ребекку.

— Извини, Честер, — сказал Уилл. — Хорошо, скажи, что ты думаешь по этому поводу?

Честер поколебался.

— Я думаю… надо вернуть ей оружие.

Уилл дернул плечом.

— Получается, ты согласен с «поганой стигийкой». Из-за чего было поднимать такой шум?

Честер отвернулся, бормоча:

— Хочу, чтобы мое мнение учитывали… вот и все.

— Сперва мы собирались обойти вокруг Поры, и ты была только «за», а теперь (и чтоб мне провалиться, если я понимаю, почему) все перетасовалось, и мы ходим следом за ним, — сказал доктор Берроуз, указывая большим пальцем на Граничника, идущего впереди. — И вообще, он хоть знает, куда идет? Мы же окончательно заблудимся!

— Не заблудимся, пока он находит дорожные знаки, — ответила Ребекка.

Они как раз свернули в новый туннель, и стигийка обводила взглядом пол в поисках таких «знаков».

Ребекка заметила три кусочка гриба, лежащие в ряд справа от нее, мысленно отсчитала десять шагов и направила луч фонаря на другую сторону туннеля, за спину доктора Берроуза, пропустив его немного вперед. Там, у основания противоположной стены, лежали еще три предмета, на этот раз камешки. Их можно было не заметить, если не знать условных знаков Граничников. Эти ориентиры оставил для Граничника его товарищ, указывая ему путь.

Доктор Берроуз, разумеется, не знал о существовании второго Граничника и потому был в замешательстве.

— Дорожные знаки? Я не вижу никаких дорожных знаков, — сказал он.

— Поверь, они есть, — ответила Ребекка.

Марта регулярно объявляла перерывы на еду и сон. На привале женщина разводила небольшой костер — материалы для него она собирала по пути, — чтобы подогревать пищу и освещать окрестности, пока она отдыхает по очереди с мальчиками. Всякий раз Марта раскладывала по краям костра несколько веточек огненного аниса — он медленно тлел и источал едкий запах.

На четвертый день пути Уилл заметил, что пол туннеля вдруг изменился: теперь под ногами был не гравий и не пружинистая поверхность гриба, а что-то мягкое.

— Похоже на перегной… или прошлогодние листья… — задумался мальчик вслух, принюхиваясь и пытаясь вычленить составляющие странного запаха. Тут он заметил кое-что еще: на стене что-то шевельнулось. Уилл подумал было, что ему почудилось от усталости, но скоро обнаружил, что зрение его не обмануло. На стенах, на потолке и на полу туннеля — кругом что-то в самом деле шевелилось.

— Стойте! — воскликнул он, резко останавливаясь. Честеру, державшему носилки с Эллиот с другой стороны, пришлось сделать то же самое. Прищурившись, Уилл разглядел каких-то белых червей, которыми кишело все вокруг. Одно из существ проползло прямо перед его ботинком, и мальчику удалось хорошо его рассмотреть. Оно было длиной около десяти сантиметров и больше всего походило на тонкую белоснежную змейку. Глаз у нее не имелось, зато оба конца тела завершались чем-то вроде присосок. Передвигалось существо перебрасывая один конец тела через другой, словно делало «колесо».

— Фу-у! — воскликнул Честер. — Громадные личинки! Гадость какая!

Бартлби прыгнул на одну из тварей и накрыл ее лапами. Клацнув зубами, кот зажал в пасти один конец червя. Существо стремительно завертело другим концом тела, вращая его все быстрее и быстрее в попытках освободиться от незнакомого хищника. Бартлби вращал глазами, стараясь уследить за движениями червя, и вдруг тот перестал вертеться, закинул свободный конец тела вверх и прилепился присоской прямо к носу кота. Удивленно мяукнув, Бартлби затряс головой, разжал челюсти и выпустил червя. Больше кот не рискнул охотиться на загадочных существ, катавшихся вокруг, и перескакивал через них мелкими прыжками, будто пони через препятствия.