— Я вообще-то вас слышу, — пришлось напомнить им о своём присутствии.

— Ты давай занимайся, уши-то не развешивай, — тут же огрызнулся полковник, — не твоего ума дела о чём старшие говорят.

Хмыкнув, я вернулся к разным по вышине бетонным блокам, уже тоже, как и их братья в интернате попробавшим моей крови.

— Я готов, — сообщил я им через двадцать минут.

Оба тут же достали секундомеры и один встал на старт, второй на финиш. Я подошёл, впервые за эти дни поправил под себя колодки, и замер.

— Марш!

Встречный ветер со свистом зашумел в ушах, и я финишировал.

— 10.3, - Сергей Ильич почесал затылок, показывая секундомер подошедшему полковнику, — чертовщина какая-то Николай Викторович, ну не бегал он короткие эти дни, вообще!

Полковник, не веря, посмотрел на его секундомер, затем сам встал на финише.

— 10.3, - показал он уже моему тренеру после ещё одного забега, когда тот вернулся со старта.

Я легко улыбнулся и мечтательно сообщил.

— Адидасы бы мне, какие были на чемпионате.

Оба почесали затылки и в один голос огрызнулись.

— Не положено.

Я развёл руками.

— Ладно, тогда ещё с десяток забегов на 100, потом ещё столько же на 200.

Тренера переглянулись.

— Говорю же, кентавра, — развёл руками теперь уже Сергей Ильич, в ответ на недоумённый взгляд старшего по званию.

Прелести нахождения в такой мощной самостоятельной структуре как армия я ощутил сразу, как попал на тренировочную базу, расположенную в одном из московских гарнизонов, где организовали спортивные роты, собирая таланты и самородки откуда только можно. Всех по большей части освобождали от воинской службы, но ходили в военной форме и строем, как иначе. Того, кто не показывал результатов почти сразу переводили в обычные роты, и они познавали все прелести армейской службы, жалея, что не трудились на тренировках ранее.

Всё это мне с ехидцей рассказывал Сергей Ильич, когда нас транспортным самолётом, летевшим мимо Венгрии, подбросили до Будапешта. Поскольку это был непассажирский рейс, сидели мы в огромном брюхе Ан-а укутанные шубами, рядом с какими-то военными грузами, а лётчики, изредка заглядывающие к нам, раздавливали с тренером по маленькой для сугрева, как он говорил. Мне не предлагали, но я и не пил.

— В обычное время, ты бы полгодика походил по инстанциям, ответственные люди поспрашивали бы недельку, — продолжал проводить мне политинформацию тренер, стараясь переорать гул винтов, — выезд за рубеж всё же! Не хухры мухры. Почитали бы твои характеристики с места учёбы, работы, справки о родителях бы почитали, а вдруг ты несознательный какой элемент и посрамишь своим поведением честь Родины.

— Но? — улыбнулся я.

— Да, но сейчас всем было немножко некогда, поэтому решили обезопасить тебя и себя, тем, что паспорт тебе заграничный никто не даст на руки и выходить ты в отличие от других спортсменов, документы на которых оформили загодя, никуда из воинской части не будешь.

— А как же я тогда на соревнования попаду, — удивился я.

— Будем тебя возить, — хмыкнул Сергей Ильич, — как особо важную персону. На стадион на машине и обратно, будешь как генерал какой.

— Ну мне лично всё равно, если будет место, где я могу тренироваться, — отмахнулся я, — а эту, как вы говорите заграницу, вкушу в другой раз. Не сильно-то и надо.

— О, Ваня, наш человек! — тут же обрадовался он, — главное не вздумай сбежать! Иначе нам всем кранты. И мне, и Щитову.

— Сергей Ильич, — обиделся я, — мне этот загнивающий Запад и даром не нужен.

«Пока на улице 1966, - про себя уточнил я».

— Ну тогда за спортивные успехи! — он налил мне из пятилитровой банки, которую притащили лётчики томатного сока, а сам приложился к алюминиевой кружке со спиртом.

— Эх, хорошо летуны устроились! — крякнул он, выпив и занюхав рукавом.

Вскоре к нам вышел уже не молодой капитан и сообщил, что скоро будем садиться. Огромный Ан сел словно бабочка, мы с тренером этого даже не почувствовали, только когда шум в ушах стал стихать и опустилась задняя аппарель, мы поняли, что прибыли на место.

Тепло попрощавшись с лётчиками, которые пожелали мне победы, мы попали в руки грустного лейтенанта Трофимова, как представился нам он, сказав, что он и двое солдат прикреплены за нами на всё время пребывания в Венгрии, а точнее на территории воинской части. Автомобилем, на котором он приехал был военный ГАЗ, без тента, на котором мы и поехали, покинув аэродром через КПП.

— Соревнования будут проходить на «Непштадион», — проинформировал он нас, пока мы ехали по дороге, толкаясь плечами с рядовыми солдатами, с любопытством, посматривающим на меня, — что значит на нашем «Народный стадион».

— Вы товарищ лейтенант на венгерском говорите? — поинтересовался я, удивившись его информированности.

— К сожалению, да, — скривился он, — потому меня и прикрепили к вам.

Сергей Ильич стал его расспрашивать об обстановке и где нас поселят, тот обстоятельно отвечал. Я же, разглядывал страну, где был впервые. Нет, в Европу я конечно ездил, но вот как-то до Венгрии не добирался, то времени не было, то были более привлекательные направления.

Что можно было сказать по первому взгляду? Что я никуда и не уезжал из страны. Пока всё что я видел, это были привычные взгляду кирпичные пятиэтажки. Поделившись этим наблюдением со старшими товарищами, я узнал, что если хочу экзотики, то нужно идти в исторический центр, а это мне в этот раз не светило от слова совсем.

Прибыв в часть, лейтенант нас везде провёл, устроил в офицерском общежитии в одну комнату, затем показал где столовая и покормил, чтобы два раза туда не ходить. Стадиона у них не было, но зато мест для бега полное раздолье, так что полностью устроившись и приняв душ, я отправился размяться. Сергей Ильич остался поспать, так как полёт его немного вымотал. При этом слове я громко хмыкнул, но показанный кулак фронтовика быстро заставил меня покинуть комнату.

***

— Ваня, я оформляться уехал, — предупредил меня Сергей Ильич, найдя на плаце, на котором я тренировался. Я лишь кивнул, будучи занятым.

Через час тренировки, я заметил, что за мной наблюдает пять девушек в форме. Они, стоя в теньке деревьев делали вид, что разговаривают, но уж больно долго этим занимались, часто смотря в мою сторону. Озорство разобрало меня и я снял майку, оставшись в одних шортах. Шушуканье усилилось и видимо любопытство пересилило страх, поскольку от группы отделилась одна из девушек, и подошла ко мне, смотря на мои кубики и жгуты мышц.

— Сержант Иванова, — козырнула она, останавливая рядом, — простите, можно к вам обратиться?

— Я не служу в армии, поэтому конечно сержант Иванова, вы можете не только ко мне обратиться, но и узнать всё, что вас интересует, — остановил я растяжку и повернулся к ней лицом.

Девушка мгновенно покраснела и отвела от моего тела взгляд.

— Я, то есть мы, вас впервые увидели и решили узнать кто вы и что делаете в расположении нашей части. Для порядка, — быстро уточнила она.

— Иван Добряшов, прибыл на чемпионат Европы в качестве бегуна на 100 и 200 метров, — отчитался я, вытянувшись перед ней в струнку, — шестнадцать лет, холост, вредных привычек не имею, в делах предосудительных был замечен всего дважды.

Её лицо слегка вытянулось.

— В каких таких предосудительных делах? — испугалась она, пропустив мимо ушей всё остальное.

— Соблазнял симпатичных девушек-военнослужащих, — вздохнул я, разведя руками, — дважды.

На лице сержанта отобразились все её мысли, затем она козырнула и ушла к подругам, ничего мне не ответив. Группка довольно быстро тут же разбежалась по своим делам, дав мне наконец возможность не поглядывать в их сторону и отвлекаться.

Сегодня я не давал себе больших нагрузок, ведь через день уже были соревнования. Сергей Ильич сказал, что познакомит меня с тренерами команды СССР уже в день соревнований. Они знали моё время, но скептически относились к моим успехам здесь, поскольку быть чемпионом СССР было несомненно почётно, но показывать такие же результаты на европейском уровне, было совершенно другое. Окружение, место, качество дорожек, судейство, ветер, психологическое давление — всё это влияло на спортсменов и довольно часто победители соревнований внутри страны, потом не могли показать свои же результаты на чемпионатах Европы и Олимпиадах.