— Стой, — над ухом раздался тихий голос, — там консьерж, мне нужно спуститься, а то будут вопросы. Хотя и так…

Я отпустил её ноги, и она стала рядом, всё ещё дрожа.

— Ключи где?

— В сумке.

Пришлось порыться, найти связку и взяв её твёрдо за руку, провести к подъезду, позвонив в дверь. Открыл мне недовольного вида дед, который только открыл рот, чтобы обматерить меня, но увидев позади Анну Константиновну, закрыл его, и лишь любезно с ней поздоровался, давая пройти внутрь. Мы поднимались наверх, а он все ещё удивлённо смотрел вслед, после того, как запер за нами дверь.

Открыв ключом квартиру, я провёл нас внутрь, разулся сам, усадил трясущуюся девушку на стул, разул её, затем снял пальто, в которое она вцепилась так, будто я собрался снять с неё трусы, затем я нашёл кухню, поставил на газовую плиту чайник и затем вернувшись в прихожку, провёл её за собой на кухню, усадив за стол.

— Так, что у нас тут, — по-хозяйски рылся я по холодильнику и шкафам, вытаскивая чай, кусок сахара, колбасу, хлеб в пластиковой хлебнице и масло, — о, отлично, даже сыр есть.

Сделав четыре небольших бутера, я положил их на два блюдца, найдя затем заварник, дождался, когда закипит вода в чайнике. Налив ей крепкого горячего чая, я кинул туда пару кусочков кускового сахара и вручил стакан в руки Анне Константиновне, пододвинув одну из тарелок с закуской.

Она схватилась за горячий стакан и дрожь стала немного ослабевать.

Жадно поедая вкусную копчёную колбасу, которую я тут ещё ни разу не пробовал, я запивал всё чаем.

— Эх, вкуснотища! — наконец я, доев всё своё без остатка, откинулся на стуле, впервые осматриваясь вокруг.

— Может бросить этот бег, и подастся в дипломаты? — огласил я вслух, — за эту колбасу, я готов на многое.

— Даже жить в сорока пятиградусной жаре со сколопендрами? — рядом послышался слабый голос.

Я задумался, затем нагло стянул с её бутерброда один кусочек колбасы и укусил его.

— Да, готов, — твёрдо заявил я.

С соседнего стула раздалось фырканье.

— Ну и да, Анна Константиновна, поскольку консьерж всё равно видел, как мы с вами были вместе, да ещё и держались за руки, — напомнил я ей, — простите, но я останусь у вас до утра. Что-то не хочется мне встречаться с вашими радушными соседями неподалёку отсюда.

— Вы трус Иван? — удивилась она.

— Я живой трус Анна Константиновна, — мне было по большей части плевать на её мнение обо мне, поскольку я знал свою цель в жизни, — завтра утром мне нужно тренироваться, а с ножом в животе это будет делать проблематично. Поэтому вместо того, чтобы искать себе приключения на жопу, я переночую у вас, а утром побегу к себе. Или вы выгоняете меня?

— Нет, — она вздрогнула, — конечно нет.

Она попыталась подняться, но видимо адреналин закончил своё действие, и она едва не рухнула на пол, я же броском кобры, едва успел подхватить её, и она безвольной тушкой повисла на мне.

Подхватив девушку под руки, я довёл до спальни, которую она показала, и расправил кровать.

— Где я могу лечь? — обратился я к ней.

Она задумалась, вздрогнула, и тихим голосом спросила.

— Можете посидеть в кресле, рядом с кроватью? Хотя бы немного?

Я было открыл рот, но увидев её состояние, закрыл его.

— Тогда пойду умоюсь, а вы как переоденетесь, позовёте меня, хорошо?

Она лишь кивнула.

Ванну, совмещённую с туалетом я обнаружил быстро и умылся, затем, когда услышал её голос, вернулся в комнату, увидев плед на кресле. Сама же Анна Константиновна, лежала в кровати, с одеялом до самого носа, чтобы я видимо не увидел её тело.

Поставив ещё один стул перед креслом, я пошёл выключил свет и опустил попу в скрипнувшее кресло, положив ноги на второй стул. Воцарилось молчание.

— Иван? — спустя час раздался её голос, — вы спите?

— Нет, думаю о том, как же тут неудобно на кресле и как я хочу лечь рядом с вами, — честно признался я.

Одеяло на кровати вздрогнуло, но я так и остался сидеть на кресле. Ещё через полчаса с той стороны раздался голос.

— Вы болван — Иван.

— Иван, как это общеизвестно, — громко зевнул я, стараясь не вывернуть себе челюсть, — дурак, в русских народных сказках, но никак не болван.

С её стороны не прозвучало никаких опровержений этому заявлению, поэтому я закрыл глаза и провалился в сон.

***

Утром, я проснулся от боли в спине, у меня затекло всё тело от сидячей позы, поэтому словно креветка, выпав из него, я с трудом разогнулся и кинув быстрый взгляд на кровать, где ещё спала моя преподавательница, отправился в ванную, куда сняв всё с себя тут же забрался, плескаясь пока вода набиралась. Нагло воспользовавшись запасами вкусного мыла хозяйки, я почти час отмокал и затем почистив зубы пальцем и зубным порошком, второй щётки в стакане у раковины у неё не было, я почувствовав неприятный запах пота от своей вчерашней одежды, обмотался только полотенцем и вышел из ванной комнаты, наткнувшись на сонную Анну Константиновну, одетую в одну лишь ночную комбинацию. Подсвечивающее из окна солнце, позади неё, обрисовало контуры её груди, форму которых было легко восстановить при должном воображении.

Молчаливая сцена длилась недолго, взвизгнув, она кинулась обратно в спальню, захлопнув за собой дверь. Через пять минут, она взъерошенная, вернулась ко мне, закутанная уже целиком в халат.

— Иван, — на меня посмотрели знакомые ледышки, — я рассчитывала, что вы как джентльмен, утром, меня тихо покинете.

— Вот же вам не повезло со мной, — хохотнул я, переходя на латынь, — что я деревенское быдло.

— Одевайтесь и выметайтесь, — она показала рукой на дверь, тоже ответив на латыни.

— И не подумаю, — я отрицательно покачал головой, возвращаясь на русский, — сначала я высохну, чтобы не простыть на улице и не заболеть, затем съем пару бутербродов с вашей вкуснейшей колбасой и только потом удалюсь под гневное сверкание ваших зелёных глаз.

— Они карие, болван! — мгновенно возмутилась она.

— То есть насчёт всего остальные вы не против, — улыбнулся я, — вот и отлично! Так, а теперь отвернитесь, я снимаю с себя полотенце. Хотя, как хотите.

Я демонстративно дотронулся до полотенца, которое было сейчас на мне единственным предметом одежды, а она, стремительно краснея, бросилась на кухню. Хихикнув, я переоделся в неприятно пахнущую одежду и пошёл тоже на кухню.

— Анна Константиновна, а можно я к вам на чай теперь каждый вечер приходить буду? — я откусывал от колбасы по кусочку, смакуя её, под её рассерженным взглядом.

— Нет.

— А вы покажите, где эту вы колбасу покупаете?

— Нет.

— А вы…

— Иван, вы поели?

— К сожалению, да, — я вынужден был признать очевидный факт, поскольку доел последний кусочек колбасы.

— Тогда я прошу вас покинуть мою квартиру. Сейчас же.

Встав, я прошёл вместе с ней в коридор, после чего вышел за дверь, но не успела она закрыть её за мной, как я громко сказал.

— Дорогая, хорошего дня, я позвоню тебе вечером.

Женская туфля вылетела из квартиры, не попала в меня, зато попала в перила и свалилась вниз, на первый этаж. Я спустился и под внимательным взглядом консьержа поднял её и отнёс обратно, аккуратно положив возле закрытой двери. Затем снова спустившись и проходя мимо старика, я пожал плечами, разводя руки в стороны.

— Женщины.

Два прицела вместо глаз проводили меня до открытой двери, и я вышел, затем отойдя от дома на десяток метров расхохотался, представив себе лицо Анны Константиновны, когда она сегодня будет спускаться вниз, стараясь не встречаться глазами с консьержем.

Отсмеявшись, я размялся и затем лёгкой трусцой побежал в сторону своей базы.

События приняли интересный оборот, когда через четыре часа, на поле где я тренировался, вернувшись из города, появились четыре крепких парня в одинаковых костюмах. Они прямиком направились ко мне, окружая.