— Иван, я вас прошу, — на меня посмотрели две льдинки.

— Эх, хорошо, давайте изучать ещё и латынь, — сопротивляться этому было точно бесполезно.

***

— Профессор, — воодушевлённого преподавателя на выходе из больницы-санатория перехватил человек, который и выдернул его из университета, чем вначале бесконечно взмутил своей наглостью, но познакомившись с учеником, он отмёл все свои сомнения. Теперь у него их оказалась два, ещё и сами стремясь обучиться.

— А, товарищ Белый, добрый день, — остановился он, не доходя до автомобиля.

— Простите что задерживаю вас, — извинился тот, — просто хотел поинтересоваться вашим мнением о нашем ученике.

— О! Это мечта для любого преподавателя, — честно признался он, — читает все книги, которые я приношу, делает всю домашнюю работу, сам просит больше дополнительных заданий, в общем если бы половина моих учеников на кафедре в институте была похожа на него, то историческая наука нашей страны точно бы вышла на качественно новый уровень.

— А по знаниям? Или есть ли сильный интерес к загранице?

— Товарищ Белый, назовите мне хоть одного своего знакомого, кто изучает древнегреческий, — профессор строго посмотрел на собеседника.

— Таких не знаю, — хмыкнул тот.

— А он согласился изучать, только чтобы не обижать меня. Представляете? Так что моё ответственное мнение, что если парень чем и интересуется, так это тем, чтобы стать умнее, или это уже у нас является преступлением в стране?

— Нет, конечно нет, — рассмеялся комитетчик, — просто мы за ним присматриваем, понимаете же, он будет выступать за границей, и нам нужно знать, насколько он предан Родине.

— Тут я вам не подскажу, — покачал головой историк, — на уроках он не затрагивает ничего, не касающегося изучаемых предметов.

— Благодарю вас профессор, — комитетчик приподнял шляпу, давая проход, — ещё раз простите что выдернул вас из университета.

— Вот за это, я на вас больше не в обиде, — ответил тот, направляясь к «Волге».

Время восстановление после травмы тянулось ужасно медленно и если бы не два моих преподавателя, я бы точно умер от безделья, а так, когда с деревьев слетели все листья, а дожди поливали дорожки санатория, я наконец смог впервые пойти без костылей, с полного разрешения врачей.

— Ну что же дружочек, — за моими движениями посматривал профессор, выглядящий словно доктор Айболит из одноимённого мультика, так он был похож на него, — ремиссия явно налицо. Пробудете у нас ещё две недельки, и будем вас выписывать.

— Спасибо профессор! Не могу уже без бега! — честно сознался я.

— Вы главное поосторожнее на прогулках, — улыбнулся он в седые усы, — и на лестнице.

— Спасибо профессор! — я благодарно пожал ему руку.

— Да, там к вам всё парочка журналистов пробивается. Разрешить пустить?

— Нет, не хочу чтобы они сняли меня в таком виде, — я показал потолстевшее тело, — поэтому если можно, то я бы предпочёл без них.

— Хозяин — барин, — улыбнулся он, — тогда до свидания голубчик, я приду посмотреть на вас уже перед выпиской.

— До свидания профессор! — обрадовался я его словам.

Когда делегация врачей с обхода ушла, в палату пришла Анна Константиновна, которую я обрадовал известиями о своей долгожданной выписке. Она почему-то не сильно этому обрадовалась внимательно, посмотрев на меня.

— Иван, а вы уже интересовались у ваших кураторов, где мы будем все заниматься?

Этим вопросом она поставила меня в тупик.

— Нет, спасибо что сказали, я обязательно спрошу.

Кивнув, она стала раскладывать книги, и мы приступили к занятиям. После, дождались второго преподавателя и уже ему сообщили об этом.

— О, слушайте, а давайте у меня дома, вечером все и встречаться? — просто предложил он, — после занятий мне особо нечем заняться, а Нина не думаю, что будет против таких гостей.

— Мы вас наверно этим сильно стесним? — снова взялась за своё Ледышка, но я её перебил, заверив профессора, что я буду только счастлив такой компании и спрошу об этом у товарища Белого. Тут уже Анне Константиновне ничего не оставалось, как хмуро посмотреть на меня, ехидно отметив пробелы о моём воспитании, на что, коряво выговаривая и вспоминая слова я ответил на древнегреческом, что я простое деревенское быдло, что она хочет от такого человека.

Она ответила мне на нём же, и мы к совершенному счастью профессора, стали препираться на мёртвом языке. Он даже, украдкой вытерев уголок глаза от выступившей слезинки, с широкой улыбкой смотрел на нас.

Товарищ Белый не только был не против подобной инициативы профессора, он был целиком за, поскольку теперь не было надобности гонять машины, а мы сами будем добираться до его дома после моей выписки. Так что он даже долго тряс руку профессору, благодаря за такой широкий жест, чем привёл его в совершеннейшее смущение.

***

— Ваня! — увидев меня, с улыбкой до ушей в дверях общежития, всплеснул руками Сергей Ильич, бросивший обниматься, — выписали!

— Ну поскольку вы обо мне забыли, перестав даже навещать, то вот решил напомнить о своём существовании.

— Ой Ванюша, не придуривайся, у тебя там было на кого смотреть, — он в воздухе обрисовал женскую грудь, затем попу, — куда мне до неё.

Я рассмеялся от его шутки.

— Врачи дали добро Сергей Ильич, завтра начнём лёгкие тренировки.

— Отлично! — обрадовался он, — я тут знакомого нашёл у ВДВ-шников, он дал списанный парашют, и я отдал его на перешивку по твоим рисункам, неделю как лежит готовый у тебя в комнате.

— О!! Вы лучший Сергей Ильич! — обрадовался я.

— Всё остальное из твоего списка понемногу тоже добываем, так что готовься, хорошо бы нам успеть к чемпионату СССР в июле следующего года. Если выиграешь, дальше будут принимать решение о твоём участии в Кубке Европы осенью.

— Нужно постараться Сергей Ильич, — покивал я головой.

— Дай-то бог Ваня, — не особо веря, покачал он головой.

***

Первая пробежка, с прислушиванием к ноге, я делал, готовый в любой момент остановиться. Первые уже более смелые попытки утром пробежать сначала три километра, затем пять и вот, на первый выпавший снег, я первый раз пробежал стандартную двадцатку.

Довольный как помывшийся слон, я вернулся в общежитие и раздевшись, полез в душ. Новый комплект сухой тренировочной одежды ждал меня в шкафу, поэтому высохнув и переодевшись, я натянул синюю тонкую шерстяную шапочку на голову и отправился делать ОФП, увидев на тренировке Щитова, стоящего рядом с Сергеем Ильичом.

— Николай Петрович, — удивился я, — что-то случилось?

— И да, и нет Иван, — поздоровался он со мной, — нужно решить кое-какие организационные вопросы по тебе, и заодно посмотреть твою тренировку, мне все уши прожужжали про неё.

— А вы про парашют, — улыбнулся я, поскольку именно она почему-то вызывала дичайший интерес у параллельно мне занимающихся спортсменов, а также привлекала толы зрителей, которых приходилось разгонять недовольным офицерам воинской части.

— Да, — кивнул он.

— Тогда придётся подождать, мне сначала нужно растянуться и размяться.

— Хорошо, — согласился он, — обойду пока ещё парочку человек, которым мне есть что сказать.

Когда я был готов к забегам, став нацеплять на себя лямки парашюта, сам купол которого держал позади Сергей Ильич, чтобы он не цеплял мусор с земли, к нам вернулся недовольный Щитов.

Под его внимательным взглядом мы стали выполнять мои стандартные забеги, ещё не в полную силу, чтобы беречь ногу, но выглядело это конечно со стороны крайне странно, когда человек пытается соревноваться с ветром и небольшим, но куполом позади себя.