– Да, пожалуйста.

Парни переглянулись, и тот, что был повыше ростом и поплотнее, спросил:

– Вы интересуетесь боевыми искусствами?

– Можно сказать и так.

– Чем-нибудь занимались?

– Да, дзюдо.

– Долго?

– Шесть лет, до службы… А в чем дело, ребята?

Высокий улыбнулся и протянул мне листочек с адресом.

– Вы слышали о ниндзюцу? Если вам интересно, то приходите в среду по этому адресу. Начало в двадцать один ноль-ноль. Будет набор. Удачи.

Парни развернулись и пошли прочь. Посмотрев им вслед, я повертел листок в руках и спрятал в карман. Становилось все интереснее.

И конечно, в среду я был по указанному адресу.

Запущенный зал районного спорткомплекса производил довольно мрачное впечатление. Поначалу, пока толпа кандидатов клубилась у главного входа, все оживленно переговаривались, делились слухами и ожиданиями, знакомились. Но когда нас впустили внутрь и деловитые ребята в черном собрали приглашения, разговоры сами собой стихли. Редкие лампы дневного света горели тускло. Трибуны терялись в полумраке, словно ступени, ведущие неизвестно куда. Все ждали. Чего? Стояла гулкая, звенящая тишина. Только гудели лампы да слышался шорох одежды, когда кто-нибудь шевелился. Инструкторы молча выстроили нас рядами, как на плацу, и отошли в сторонку. Они тоже ждали. Напряжение разливалось в воздухе удушливыми, почти физически ощутимыми волнами. Волны двигались в неком особом ритме. И ритм этот убыстрялся. Я стоял в третьем ряду, чувствуя, как сами собой сжимаются мышцы брюшного пресса. Ожидание давило на психику. Я ждал, начиная потихоньку нервничать. Рядом кто-то прерывисто вздохнул. И тут… Идет! Нет, я не слышал шагов, и никто не появился в проходе между трибун. Но…

Нечто приближалось. Именно нечто. Не кто-то конкретный, а … Словно некая бестелесная сущность проникла в зал и темной волной накатилась на ряды кандидатов. Накатилась, предвещая.

Мы ждали, но он появился внезапно. Просто возник в проходе, идущий размеренной мягкой походкой. В темном плаще, руки в карманах. И шаги его нарушили ритм моего сердца. Я никогда не встречал человека, который произвел бы на меня такое впечатление, пока я еще не успел заглянуть ему в глаза.

Все застыли, будто загипнотизированные. Он подошел ближе и остановился. Плащ взметнулся темными крыльями, рука взлетела вверх и в сторону – указательный и средний пальцы жестко выпрямлены.

– Ю!!! – это был не просто возглас. Низкий, басовитый рык, швырнувший нас всех на одно колено и заставивший согнуться в поклоне. Никто не объяснял нам, как надо кланяться. Однако все – почти четыре сотни человек – сделали одно и то же движение. Я стоял на колене, глядя в пол, а в голове металась мысль: «Он! Это Он!»

Его звали Чон Ли. Почти как ван-даммовского супротивника. Хотя у него было и нормальное русское имя: Владимир Васильевич Кутузов. А в некоторых других кругах у него был прозвище – Китаец. Инструкторы же называли его просто: Учитель. И он, черт возьми, был Им.

– ЗАЧЕМ ВЫ ПРИШЛИ СЮДА?

Он стоял перед нами, спокойно глядя сквозь. Будто просвечивал кандидатов рентгеном. Он казался огромным. Хотя мы уже поднялись с колен, и многие из нас были выше его ростом.

– ЗАЧЕМ? КТО СКАЖЕТ? ТЫ!

Он ткнул пальцем в одного из парней в первой шеренге. Тот замялся и пробормотал что-то невразумительное. Кутузов поморщился.

– ТЫ! – Он указал на другого. Тот понес что-то про тайну и тому подобное. Этот ответ тоже показался Учителю невнятным. Он начал спрашивать всех по очереди, но никто не мог сказать ничего толкового. В моей голове воцарилась пустота. Я видел, что скоро настанет моя очередь. Вот Он уже совсем рядом… Учитель остановился прямо передо мной и посмотрел в глаза. Но вопроса не задал… Просто посмотрел, кивнул и прошел дальше.

Через одного от меня стоял коренастый крепкий парень. Кутузов остановился перед ним.

– ТЫ!

Парень снова упал на колено, коснувшись ладонью пола.

– ПУТЬ, УЧИТЕЛЬ! ПОКАЖИ МНЕ ПУТЬ!

Кутузов шагнул назад.

– ВСЕ СЛЫШАЛИ? УЧИТЕСЬ! – повернулся и пошел прочь из зала, по пути бросив инструкторам: ОПРОСИТЬ ВСЕХ. КТО НЕ ГОТОВ – ВЫХОД ТАМ! – Его рука снова взлетела, указав на темный проход в трибунах. Нам всем он показался туннелем на тот свет. Бр-р! По спине промчалась волна озноба. А парень, давший правильный ответ, вдруг подмигнул мне, как бы говоря: «Мы-то с тобой знаем!»

Однако мы не знали главного. Для тех, кто готов, выход не был предусмотрен совсем…

* * *

И завертелось. Тренировки, работа, тренировки… Покупка кимоно. Я в одних трусах на кухне помешиваю палочкой жуткое варево в эмалированном тазу. Черная от красителя вода кипит. Одежда ниндзя должна быть темной как ночь… Октябрь. Падает первый снег. Стройплощадка, освещенная прожекторами. Я таскаю кирпичи. Бегу в валенках по краю стены. Слева – обрыв высотой в девять этажей. Справа внизу, в полутора метрах – подмости. На них, матерясь, суетится стропальщик Валера. «Куда! Мать твою! Куда майнуешь?![12]» – орет он крановщице. Тренькает звонок крана. Подмости скрипят под тяжестью банки[13] с раствором. «Вира!!!» Белые хлопья снега оседают на Валеркином подшлемнике. Звон строп и вой электромоторов. Пустые банки уносятся вверх. Работа… А вечером – в зал. Я несусь в валенках по краю девятиэтажной пропасти и понимаю, что счастлив…

Удельная. Ларьки, торгующие всякой всячиной. «Хочешь, познакомлю с классной девчонкой?» – спрашивает Олег. В его светлых глазах хитрый блеск. Я киваю: «Конечно!» Впрочем, в положительный результат что-то не верится. Но Олег хватает меня за локоть и тащит к одному из ларьков. Они напористые, эти карелы. В ларьке – цветы и мандарины. Такой вот набор. Их продает симпатичная девушка в спортивном костюме. Темно-каштановые волосы. Волевой подбородок. Что-то неуловимо восточное в очертаниях лица. «Знакомьтесь, – говорит Олег, – это Света». – «Игорь», – я исполняю шутовской поклон. Девушка улыбается…

Глава 3

Санкт-Петербург. Декабрь 1991 г

– А-ах! – Судорожный вдох. Я рывком сел в постели. Лунный свет заливал комнату льдистым призрачным серебром. Тренога мольберта казалась кошмарным насекомым, порожденным бредом больного воображения. Холодные лучи стекали с подвесок люстры. Тишина. Нет, на кухне капает вода. Надо завернуть кран.

Я спустил ноги на пол и стал нашаривать тапочки. Светящийся циферблат часов утверждал, что сейчас – полчетвертого ночи. Проклятие, что же мне снилось? Я с силой потер ладонями лицо и удивленно уставился на мокрые ладони. Атас! Да я плакал во сне! Вот откуда ком в горле… Пощупал подушку. Мокрая. Ни фига себе! Воровато оглянулся. Нет. Светка спит. Сбросила одеяло, и холодные лунные блики лежат на высокой груди. Я немного посидел, разглядывая спящую. Красивая у меня все-таки женщина. Как мечта. Правда, безбашенная, с темпераментом. Но это пока не мешало…

– Кап-кап! – кран на кухне. Да. Надо закрыть. Я встал и босиком прошлепал в коридор. Черт с ними, с тапочками. Кухня встретила меня тихим урчанием холодильника. Справившись с краном, я выудил из холодильника пакет с апельсиновым соком. Набулькал себе с полстакана и с наслаждением выпил.

Что же такое со мной? С чего бы это мне рыдать в подушку, как девица? В последний раз я делал нечто подобное еще в начальной школе… Что же снилось? Что-то серьезное. Раз ниндзя, которому по определению не подобает рыдать… И тут я вспомнил.

Это было поле битвы, переполненное воинами в странных доспехах. Долина, стиснутая склонами гор, и крепость, запирающая долину. Все пространство между горами усеивал сплошной ковер трупов. Что-то жирно горело у ворот крепости, и над ее серыми стенами тоже поднимался дым. Битва закончилась, но оставшиеся в живых…

вернуться

12

Майна – вниз, вира – вверх (стр. жаргон).

вернуться

13

Банка – прямоугольная железная емкость размером примерно метр на семьдесят сантиметров и полметра глубиной (стр. жаргон).