Кое-как допев и не сфальшивив ни единой ноты, она ретировалась в глубину сцены, как от ее героини требовалось в постановке. И там, продолжая играть, говорить свои реплики, отвечать партнерам, пыталась не оглядываться, чтобы еще раз проверить: он или не он.

Проверила.

Во время следующего действия. К тому времени она вспомнила, что его зовут Андрей, и задалась вопросом, для чего он сюда приехал. Из любви к искусству, что ли? Почему нет? Может быть, он театрал и летом, когда труппа в родном театре не играет, мотается по гастролям. Но оказавшись снова у края сцены, не выдержала. Вновь взглянула на него. И второй раз за вечер ее сердце совершило немыслимый кульбит куда-то вверх, то ли до неба, то ли до горла. Сегодня он выглядел совсем иначе, чем она помнила. Хорошо выглядел. Очень хорошо, даже дорого. И непонятно, в светлой ли одежде дело или в том, что так действовала то ли на нее, то ли на него атмосфера вокруг. На коленях его мирно лежал букет из ромашек разной величины. На сцену смотрел заинтересованно. Впрочем, чем вызван его интерес, актрисой или спектаклем в целом – оставалось загадкой.

Загадок Стеша не любила. Она давно уже предпочитала, чтобы все было понятно с самого начала. А тут и сама волей-неволей, но, наплевав на все, что можно, раз за разом, несколько даже красуясь, оказывалась неподалеку от того места, где сидел Андрей, с некоторым удивлением отмечая про себя, что ей плевать на разнос, который потом устроит Жильцов за ее сегодняшнее поведение с перетягиванием внимания на себя и мельтешением, где не положено.

И с нетерпением ожидала поклона, чтобы разобраться, кому цветы. Когда занавес опустили, а освещение наконец приглушили, она сама, зная, что это лишь на несколько мгновений, привычно прислушивалась к дыханию партнера рядом и привычно повторяла себе, что там целый зал народу... и хозяин Тойоты. И все они аплодируют.

А потом снова включили свет - теперь в полную силу, и Стеша с трудом дождалась окончания церемониала с поклонами труппы, после которой наступила очередь ценителей.

Как известно, человек тянется к прекрасному вне зависимости от размера населенного пункта, в котором ему доводится жить. И потому даже в небольшом поселке Приморский нашлось немало тех, кто потянулся с цветами на сцену в знак признания и благодарности. Среди прочих и Малич легко взбежал по довольно крутым ступенькам, расположенным сбоку сцены, и, подойдя к Стефании, протянул ей букет. После чего, придерживаясь «этикета», быстро приложился к ее руке. Не иначе как вместо традиционного «спасибо». А потом Стеша, совсем не ожидая этого от самой себя и даже не подумав, ступила чуть ближе и скользнула губами по его щеке, успев уловить запах духов, который, в отличие от мыслительного процесса, сработал на уровне органов чувств. Она хорошо знала этот запах и узнала бы среди десятков других. Потому что сама пользовалась ароматом из той же линейки, считавшимся парным.

- Подождете? – одними губами успела шепнуть она.

Что он и делал – ждал, устроившись на ажурной скамейке рядом с фонтаном у входа в ДК. В центре небольшой чаши была установлена женская фигура в чем-то похожем на пеплос. На плече она держала кувшин, из которого незамысловато стекала вода в чашу, под ноги каменной деве. Но перед взором Андрея Никитича стояла совсем иная барышня. Из плоти и крови. Ему думалось о том, что она очень естественно смотрелась на сцене. И что ее профессия очень ей подходит – он совсем не представлял ее где-нибудь в офисе, корпящей над бумагами. Ну если, конечно, она и в жизни не играет какую-то роль. Впрочем, сейчас это точно не имело никакого значения, коль он ради того, чтобы просто увидеть ее еще раз, проделал свой путь в Приморский.

Она показалась спустя еще минут сорок, торопливая и деловитая, на ступеньках Приморского дома культуры, с сумкой через плечо и его ромашками, хотя ей подарили и другие цветы, в узеньких синих джинсах, ладно обтягивавших ее длинные, несмотря на невысокий рост, стройные ноги, и в светлой блузке с коротким рукавом, а на плечи ее был наброшен свитер шоколадного цвета из тонкой шерсти – вечера́, несмотря на июнь, случались прохладными.

Стефания посмотрела по сторонам, отыскивая снова, в очередной раз, Малича, а когда увидела, широко улыбнулась и уверенной походкой от бедра направилась к нему. Сейчас можно было заметить и невысокий устойчивый каблук летних открытых туфель, и немного растрепанные, но ей это шло, волосы, подстриженные короче, чем Андрей Никитич помнил. И вишневую помаду на губах. Ей вслед что-то выкрикивали высыпавшие за ней из фойе коллеги, она обернулась несколько раз и легко бросала им какие-то фразы, в которых звучали отдельные слова, вроде «планы», «идите», «сама», «потом».

«Потом» случилось, когда Стефания оказалась носом к носу с Маличем и снова ему улыбнулась.

- Привет, - чуть хрипловато произнесла она – негромко, но достаточно, чтобы ее голоса не заглушил шум воды в фонтане.

- Привет! – улыбнулся Андрей Никитич и пружинисто поднялся, оглядев ее всю теперь с высоты своего роста. Потом кивнул в сторону ДК и спросил: - Это всегда так долго? Ну после…

- А что?

- Интересно.

- Было бы странно, если бы я разгуливала по улицам в образе.

- Ну да… Кофе, ужин, прогулка?

- Так сразу?

- Почему нет?

- Вы театрал?

- Я бываю в театре.

- А по жизни вы чем занимаетесь?

- Я – сапожник.

Стефания на минутку зависла, оглядела его с ног до головы, почти как он ее только что, только без высоты роста, а отступив на шаг, и вынесла вердикт:

- С вашим образом не лепится!  

- Меня устаивает, - сказал Малич и недвусмысленно подставил ей руку, согнутую в локте. – Так что делать будем?

- Учитывая дорогу от Солнечногорска до Приморского, имею вопрос: вы очень голодны? 

- Почему-то мне кажется, что ужин не числится в вашем режиме дня, - в тон ей ответил Андрей Никитич.

- Не числится, - согласилась Стеша, шагнув обратно к нему и взяв под предложенную руку. - Но вполне может числиться кофе и прогулка. Как думаете, можно тут найти приличный кофе?

- Я думаю, - ответил он, разворачивая ее к морю, - что с тех пор, как нас захватили кофейни любого типа, стало особенно сложно найти неприличный. Мы можем поискать на здешней стометровке.

Весь Солнечногорский район знал, что набережная в Приморском составляет ровно сто метров, о чем даже имелся памятный знак, служивший местной достопримечательностью и фотозоной для курортников. Впрочем, Стефания вряд ли об этом подозревала, но предпочла не анализировать – разберется по ходу дела. Повела бровью и задала следующий вопрос:

- А что вы скажете насчет того, чтобы просто взять кофе и пройтись, подышать воздухом? Вы как рассчитываете по времени? Здесь ночуете или домой едете?

- Одна из моих плохих привычек – по возможности ночевать дома, - сообщил Малич, самым прогулочным шагом направляя их к месту поиска.

- Тогда вы мало знаете о плохих привычках! – расхохоталась Стеша.

- Разве дело в знании? – удивился он, повернув к ней голову.

- Дело всегда в практике, - уверенно ответила она. – Вы машину починили или собрались на попутках добираться?

- Японец вернулся в родное стойло. Так что возможность ночевать дома составляет сто процентов. А что у вас?

- Плохо и сложно. Нет на моего… клопа запчастей. Заказала, жду. Урод о себе знать не давал. В общем, катиться мне завтра служебным транспортом. У нас автобус от театра. Пазик. 

- Если хотите, поедемте со мной, - предложил Малич, останавливаясь у расположенного в начале набережной кофемобиля, почему-то разрисованного под большую пчелу. У него имелись даже крылья и усики.

Стеша, разглядывая это чудо, развеселилась еще больше. Пятница тринадцатое в компании человека, приезд которого ее расшевелил, даже в подобной дыре казалась не такой уж трагедией. Настроение определенно ползло вверх. А может быть, отсутствие головной боли сказывалось. А может быть, что угодно лучше попойки в баре с театральными. А может быть, перспектива избежать дешевой гостишки у черта на куличиках сейчас забрезжила надеждой. Стефания снова не анализировала.