Постояв ещё с минуту и поуговаривав себя не бояться – в самом деле, ну что такого страшного в том, чтобы сунуться в незнакомом месте в тёмное незнакомое здание?! – он всё-таки двинулся к дверям.
Вопреки всем опасениям, внутри не было совсем уж кромешной тьмы. Через многочисленные прорехи в стенах сюда всё-таки проникал свет. И даже такого тусклого освещения хватало, чтобы подмечать подробности.
Здание было чем-то вроде античного храма. Когда-то давно, само собой. Больше всего оно напоминало римский пантеон. В огромном круглом помещении было пусто и тихо. Вдоль всей окружности стен стояли постаменты, на которых виднелись остатки скульптур – а точнее, их ноги. Ну а рядом с каждым постаментом лежали кучи камней.
Какой-то вандал прошёл по всем внутренним помещениям, безжалостно разрушив изваяния богов и барельефы на стенах. Этот акт агрессии пережила только статуя в противоположном конце зала.
Впрочем, возможно, эту статую поставили позже. Тем более, стена храма перед ней была разрушена, а за ней виднелась скальная поверхность. И этой скале зияло ромбовидное отверстие куда-то ведущего прохода.
А статуя стояла прямо в нём!
Вот что подумает здравомыслящий человек, столкнувшись с подобным? Как минимум, что пора валить отсюда как можно быстрее. И, желательно, спиной вперёд, чтобы видеть, что происходит в зале в момент его ухода.
Но где здравомыслие, а где шестнадцать лет? Федя прямым ходом попёр к провалу, даже не глядя наверх. А ведь там, на секундочку, древний купол, который может обвалиться в самый ненужный момент!
«Какая необычная… Красивая!..»
Мысли Феди я понять мог. Высеченная из камня дама и вправду была красива, но той роковой красотой, которая не даёт жизнь, а убивает. Во всяком случае, память Андрея подсказывала, что добра от таких дамочек ждать не стоит. Они не умеют быть милыми и заботливыми, они не будут готовить на кухне ужин для двоих, они не обнимут тебя, отпуская на службу. Плоский живот никогда не округлится беременностью, а тяжёлая грудь не наполнится молоком.
А если это всё же случится, такая женщина станет глубоко несчастна. Её внешность – это её оружие. Этим оружием она сражает мужские сердца, чтобы с побеждённых неудачников взять контрибуцию – власть, положение в обществе, деньги. В своём доме такая женщина будет устраивать приёмы, на которые придут её друзья-декаденты, и там не будет места семейным ценностям и тихой жизни.
И тебе там места не будет. Особенно если ты имел глупость ей поверить.
Короче, от таких женщин надо бежать…
Если ты, конечно, не пубертатный шестнадцатилетний мальчик. Такой не убежит. Такой с радостью вляпается в сети и будет счастливо повизгивать, пока его заживо жрут.
Вот и Федя, как завороженный, разглядывал статую женщины… И подходил к ней всё ближе и ближе.
«Нельзя её трогать… Нельзя… – умные мысли иногда приходили в глупую голову Феди, но я видел, как его непреодолимо тянет к каменной красавице. – Надо отойти…».
И даже на кусок камня у этого озабоченного придурка кровь к чреслам прихлынула! От очередного приступа испанского стыда меня спасло лишь одно…
То, что начался весь тот ужас, который любой здравомыслящий человек на месте Феди предположил бы, ещё стоя у входа.
Статуя вдруг пошевелилась… Её то ли хитон, то ли очень свободное платье зашелестело, как настоящая ткань, а серые глаза оценивающе уставились на пришельца. Из темноты вынырнула рука с сигаретой и мундштуком, приблизившись к прекрасному лицу. Женщина затянулась и задумчиво посмотрела на Федю, скрестив две других руки на пышной груди.
- А ты молод, – заметила статуя. – Я думала, ты будешь постарше…
Федя, наконец, испугался и отпрянул. И от чёрного провала, и от той, что стояла на его пороге.
- Ну что ты! – женщина улыбнулась. – Не надо бояться…
С каждой секундой, с каждым мгновением, с каждым её движением – она становилась всё более и более живой. Струились по плечам серые волосы, вздымалась при дыхании грудь. Из темноты вдруг показалась ещё одна серая рука с гребнем, который начал поправлять ей причёску.
А бывшая статуя протянула к Феде ладонь и глубоким бархатным голосом произнесла:
- Я совсем не страшная, Федя… Иди ко мне…
- Спасибо, что-то нет желания! – признался Федя, отступая ещё на шаг.
- Ах, и это мужчины?! – женщина чуть запрокинула голову, и ещё одна серая рука, показавшись из темноты, придержала ей затылок.
Возникало ощущение, что статуя сама манерно коснулась головы, но её-то руки были на виду! Тут даже дебил бы давно понял: дело нечисто, и надо бежать. Но Федя застыл и не двигался ни на шаг! Он, будто заворожённый, смотрел, как ещё одна рука прошлась по тяжёлой женской груди, чуть сжав её, отчего статуя томно выдохнула, приоткрыв серые губы…
А рука спустилась ей на серый живот, ниже, ниже… Сквозь ткань прошлась по изгибу бедра, огладила стройную ногу и снова скрылась во тьме...
- Нравится? – спросила женщина, посмотрев на Федю.
Тот не ответил, только сглотнул. Но я-то хоть и не мог управлять телом, всё отлично чувствовал. Парень поплыл головой и стал твёрд совсем другим местом. И понять я его, конечно, мог… Ожившая статуя была прекрасна той распутной и страшной красотой, которой очень тяжело противостоять. Но голову-то зачем с концами терять?
Уже своей левой рукой статуя сжала грудь, а правой скользнула по животу и забралась под платье, принявшись оглаживать себя там. При этом она тяжело дышала, кусала губу и, не отрываясь, смотрела на Федю, которого трясло, как в лихорадке.
- Ты получишь от меня всё-о-о… – выдала сомнительное обещание статуя.
«Федя! Там под платьем, может, вообще необработанный кусок камня! – хотелось крикнуть мне. – Копьё сломаешь, дурак! Остановись!».
- Всё, что пожелаешь… Иди сюда!.. Я горю!.. Я чувствую твоё желание!.. Твою страсть!.. – а оживший кусок скалы всё продолжал сеанс гипноза.
И Федя сделал первый осторожный шаг. Я слышал его мысли, его сомнения, его страхи… Но сделать ничего не мог. Чем больше распалялась статуя, тем больше несло Федю. И момент, когда он просто зарычит и кинется в объятия этой каменной твари, был уже недалёк.
- Поцелуй меня!.. Ну же! – подхлестнула его статуя полным страдания голосом, и тот шагнул снова.
А я вдруг понял, что это – конец. Стоит ей коснуться Феди, и его жизнь закончится. Как, впрочем, и моя тоже. Даже если тут у Феди тело ненастоящее – отдаст-то он то, которое осталось в реальном мире. Отдаст без сожалений и раздумий.
И я предпринял отчаянную попытку взять Федю под контроль… Но потерпел сокрушительное поражение. Парень даже не почувствовал моих титанических потуг.
Он подходил всё ближе, ближе… Я уже мог рассмотреть серые, но очень живые глаза каменной суки, её идеально гладкую кожу, совсем не похожую на камень. Я чувствовал исходивший от неё аромат страсти и вожделения, круживший голову хуже вина...
- Позвольте! – раздался сзади голос.
И прямо в каменный нос статуи прилетел кулак.
Женщина всплеснула своими и дополнительными руками, тянувшимися из тьмы, пошатнулась и с криком упала в мрак каменного провала, скрывшись из виду. А меня и Федю развернуло на девяносто градусов… И мы оказались нос к носу с мужчиной лет пятидесяти, который с нескрываемой брезгливостью глядел на Федю, потряхивая правой рукой.
Узнали мы его одновременно. Вот только я обрадовался, что на сцене появился хоть один трезвомыслящий человек. А Федя ощерился и ткнул мужчину пальцем в грудь:
- Ты!!!
- Слушай, малой, я так-то баб не бью, ты не думай. Не дело это… – признался мужик, а затем с праведным негодованием указал на провал. – Но это же вообще не человек! Ты бы головой подумал, а не головкой, куда лезешь!
- Ты!!! Ты мне, гад, всю жизнь сломал! – дал возмущённого петуха Федя.
- Ну, знаешь ли… Не надо на меня всё валить! – не согласился Андрей. – И вообще, не будь в твоей голове так много пустого места, ещё, может, и обошлось бы.
