- Вот придурок! – одобрил Андрей, бросившись следом.

Выглядело это, наверно, и вправду сюрреалистично. По серой бесплодной равнине, под серым тяжёлым небом, бежит юноша в белой льняной рубашке и таких же штанах не по размеру, потому что-размер-то был мой, а не его. А рядом с ним несётся со всех ног мужчина лет пятидесяти в спортивных шортах и майке-алкоголичке – в той одежде, в которой Андрей и умер.

А за ними идёт ожившая каменная статуя, наполняя мир тьмой, из которой лезут серые руки.

Пока они бежали, я даже успел подумать, что первоначальная версия о том, что всё вокруг – плод моей больной фантазии, несостоятельна. Фантазия у меня, конечно, богатая. И немного больная… Но не настолько же!

Зато я наконец-то понял, кто гонится за моими внутренними личностями. Это была Тьма. И, похоже, собственной персоной.

Мария Михайловна ведь говорила, что из-за перенапряжения может случиться кризис, да? А если вспомнить моё столкновение с тёмным в переулке… И крик госпожи проректора… В общем-то, всё сразу встаёт на свои места.

Вот так вот я со своей идеальной энергетической структурой прохожу первый кризис. И единственное, почему я ещё жив – так это благодаря Андрею. Федя, точнее, наше с ним тело и сознание, заражены тьмой. В нашей с ним груди бьётся чёрное сердце. А вот Андрей, лишённый тела, никакой тьмой не заражён.

Ему, прямо скажем, плевать на её посулы. Даже если она примет вид настоящей голой женщины или чемодана с деньгами – он не поддастся. Он мёртв, и всё это его больше не трогает. Возможно, единственный интерес Андрея в этой жизни – посмотреть чужую жизнь. И он не собирается выключать это шоу так быстро.

И да, в реальном мире что Андрей, что Федя – просто два куска моей памяти. Но именно здесь, в кризисе, они умудрились каким-то образом разделиться. Правда, я не был до конца уверен, что всё, что я вижу – не является плодом фантазии. Может, это просто моё сознание облекает то, что со мной происходит, в какие-то видения… Вот только Тьма. Её образ…

Ну не мог же я себе такую противную женщину представить! Скорей уж, вспомнил бы медсестричку из лекарни!

Что это? Выверты моего подсознания? Или всё-таки не просто видение?..

- Хорошая попытка! – раздалось совсем рядом, когда Федя и Андрей одновременно добежали до двери.

Они резко развернулись и уставились на ожившую статую, стоявшую всего в десятке шагов от них. Роковая красавица уже успокоилась. И теперь просто рассматривала их с нескрываемым интересом. Как удивительных и до этого невиданных зверушек.

- Да что ж ты шустрая-то такая! – возмутился Андрей, хватаясь за ручку каменной двери.

- Не смей! – делая шаг вперёд, рявкнула Тьма. – Даже не думай!

- А то что? – удивился Андрей, покосившись на Федю. – Малой, я первый успел, так что покажи ей жопу. Пускай слюни пускает, каменюка похотливая!

Федя повернулся к двери, схватился за пояс штанов и… Лихим движением их спустил, даже не расстёгивая. Всё-таки я слега подрос и заматерел со своих пятнадцати-шестнадцати лет… А Федя гордо оттопырил тощий филей и, засмущавшись, торопливо натянул штаны назад. После чего с молодцеватым видом повернулся к Тьме.

- Очень мило! – оценила та, выгнув бровь.

- Точно! – улыбнулся Андрей и дёрнул дверь.

Та – удивительное дело! – легко открылась, а за ней показался проход, заполненный кружащимся серым водоворотом. Завыл ветер мёртвого города, который затягивало в это странное явление. А Тьма взвыла, потянувшись в сторону Андрея и Феди.

- Шебурши теперь под юбкой ручонками, вспоминая! – пожелал ей Андрей, хватая Федю за плечо и подталкивая к проходу.

- Не! Не! Я туда не полезу! – возмутился тот. – Первым иди! Если всё нормально, крикни мне!

- Малой, не тупи! – морща лоб, попросил Андрей.

- Стоять!!! СТОЯТЬ!!! – статуя закричала, широко распахивая рот…

И тот всё рос, рос, увеличиваясь в размерах и приближаясь…

А вслед за ним к Андрею и Феде потянулись тысячи рук. Но мужик в майке и шортах резко схватил тощего мальчишку за шкирку, с натугой оторвал от земли – и зашвырнул в серый водоворот раньше, чем парень успел возмутиться.

Уже бултыхаясь внутри серой массы, я успел увидеть, как Андрей и сам прыгает следом, крестясь и вопя, как резаный.

А потом я падал! И кричал! И это был именно я, а не Федя! А вокруг меня шелестел бархатный голос:

- Уже уходишь?..

- Жаль!..

- Но мы с тобой не закончили!..

- Кто бы ты ни был!..

- Странный!..

- Необычный!..

- Ты нужен мне!..

- Возвращайся!..

- Когда придёт время!..

Распахнув глаза, я закричал. А потом умолк.

Я сидел на жёсткой кровати-лежанке, в комнате с голыми бетонными стенам. А из пола вокруг меня росла металлическая решётка. И только увидев её и вспомнив видео Марии Михайловны, я понял, что всё наконец-то закончилось.

- Вот же сука тёмная! – проговорил я от избытка переполнявших меня эмоций. – Чуть не достала…

Ратники были такие суровые, что, наверное, сами себя в зеркале пугались. А я сидел на кровати и делал вид, что удивлён настолько торжественной встрече.

Ну, потому что Мария Михайловна мне не совсем законно то видео показывала… А значит, я, по идее, ничего такого не должен был знать…

Круг вокруг клетки разгорелся, помигал и выдал красный. Насколько я помнил, с рунами Тьмы всё было наоборот: красный – хорошо, зелёный – плохо. Но на всякий случай старательно испугался и дрогнувшим голосом спросил у бойцов:

- Красный… Плохи мои дела, да?

Собственно, ответа я не ждал. Но неожиданно его получил. Один из «робокопов» благодушно кинул мне через динамик:

- Да не, парень, побарахтаешься ещё…

- Да? – я с интересом посмотрел, как круг снова вспыхнул, снова поморгал и выдал красный. – Ну вот теперь – точно всё…

- И теперь нормально! – ответил тот же ратник.

- А чего он красненьким мигает? – недоверчиво уточнил я.

- Так и должно быть, – «разговорчивый» ратник отвечал на удивление немногословно.

- А чего тогда третий раз врубили? – шёпотом поинтересовался я.

- Рожа у тебя подозрительная, – просветил меня ратник.

- А-а-а-а! Тогда всё в порядке! – я радостно откинулся на кровать, сложил руки под головой и закинул ногу на ногу, покачивая той, что сверху.

Чтобы совсем добить возможных наблюдателей, начал ещё и жизнерадостную песенку насвистывать. Правда, настроение было совсем не радостным. И вовсе не потому что устал удирать от Тьмы, бегая по мёртвому городу. А потому что за Софию волновался.

Но судя по тому, что проверки шли одна за другой, и по тому, что ратники стали между собой переглядываться, сейчас на мои вопросы никто отвечать не собирался. К слову, первым не выдержал старший, если судить по насечкам на плечевой броне, ратник:

- Да сколько можно-то! – буркнул он и вышел из камеры.

- А ты опасный тип! – сообщил мне разговорчивый ратник, прямо-таки вынуждая меня привнести в этот мир завершение одного анекдота из мира Андрея:

- Да! Я такой! – самодовольно ответил я.

А сам в этот момент пытался очень-очень быстро думать. Раз ратники тоже удивляются многочисленным проверкам, значит, мой кризис проходил как-то нетипично. Не знаю уж, что там невидимые наблюдатели увидели на своей аппаратуре, но явно что-то странное.

А значит, вопросов ко мне будет много. И на эти вопросы придётся отвечать, причём честно. Я был почти уверен, что на допрос пришлют менталиста, который обязательно почувствует ложь. Мне нужна была легенда, которая бы не раскрывала всех тонкостей моей душевной организации, но выглядела бы очень правдоподобно.

В итоге, я пришёл к выводу, что самым правильным будет скормить всё то, что я видел от лица Феди, но так, будто это я сам творил всю ту дичь, которую творил этот озабоченный. Особенно популярным, думаю, будет рассказ о том, как Тьма себя за титьки жамкала в образе статуи. Интересно, мне поверят? Или сразу отправят к лекарям душ за целебными уколами и ректальным промыванием мозгов?