— Кто вы такие? — спросил он, стараясь придать голосу твёрдость, но в нём проскальзывали нотки волнения.

Я решил вмешаться, чтобы прояснить ситуацию. Сделав шаг вперёд, я попытался выглядеть как можно менее угрожающе.

— Меня зовут Алексей, — начал я, стараясь говорить как можно убедительнее. — Как сказал мой друг, мы попали в трудное положение. Наш самолёт потерпел крушение, и мы были вынуждены искать укрытие от холода. Мы не причиним вам вреда и не просим ничего, кроме возможности согреться. Планируем в течение получаса покинуть ваш дом. И извините, что натоптали… — опустив взгляд себе на ботинки, с которых на ковёр сейчас сыпался снег, закончил я.

Хозяйка дома, женщина с добрыми глазами и заботливым выражением лица, медленно поднялась с места.

— Может, тогда чаю что ли?.. — неуверенно произнесла она, отодвигая стул.

— Девочкам бы точно не помешало. Да и пилотам согреться нужно, — переводя взгляд на двух мужчин, коротко кивнул хозяйке, благодарно улыбнувшись.

Бортпроводницы и Виктория, всё ещё находясь в состоянии шока, с благодарностью приняли приглашение и уселись за стол. Тёплый свет освещал их бледные лица, на которых постепенно появлялся румянец. Атмосфера в комнате начала смягчаться. Запахи горячего борща и свежего хлеба наполняли воздух, создавая ощущение домашнего уюта.

Дети, преодолев первоначальный страх, теперь с любопытством рассматривали внезапных гостей, подолгу задерживая взгляд на пилотах. Их красивая форма и правда бросалась в глаза.

В следующую секунду бегло оглядев хозяев дома и Викторию, я, вновь привлекая к себе внимание, произнёс:

— Мы сейчас кое-кого проведаем и вернёмся.

Штаб войсковой части представлял собой просторное помещение с высокими потолками и ровными стенами, выкрашенными в нейтральный светлый оттенок, который казался ещё более блеклым в свете дежурных ламп. Вдоль одной из стен располагались терминалы и оборудование связистов, их экраны мерцали зелёными и жёлтыми огоньками. В центре зала возвышался массивный стол, окружённый офицерами; его поверхность была покрыта картами, бумагами и ноутбуками. Несколько больших мониторов висели на противоположной стене, демонстрируя кадры недавнего происшествия: тот самый момент, когда ракета угодила в наш самолёт. Едва слышное жужжание техники и негромкие переговоры создавали напряжённый, но сосредоточенный фон.

Я остановился на пороге, вглядываясь в замедленную съёмку взрыва. Фрагменты обшивки разлетались по ночному небу, огненные всполохи озаряли тьму, словно яростные вспышки сверхновой звезды. Казалось, что сам воздух в помещении стал гуще от напряжения, давил на плечи, затруднял дыхание. Военные, собравшиеся за столом, смотрели на экраны, будто пытаясь осознать необратимость случившегося. Их лица отражали смесь неверия и ужаса, глаза были прикованы к мерцающим экранам, где повторялись одни и те же кадры яркого взрыва в ночном небе.

Но стоило нам выйти ближе к центру помещения, как все мгновенно перевели внимание на нас. В их глазах мелькнуло сначала удивление, затем шок и, наконец, непонимание.

— Кто отдал приказ на поражение цели⁈ — буравя взглядом несколько мужчин во главе стола, злобно прорычал я.

Военные лишь хмуро переглянулись между собой, явно удивлённые присутствием на объекте группы посторонних людей в штатском.

— *б вашу дивизию! — низким басом бросил я, переходя на специальную терминологию. И следом продолжил, упершись взглядом в генерала, которого мне указал Аластор. — Ещё раз спрашиваю: кто дал добро стрелять по этому борту⁈

Мои слова, произнесённые с холодной яростью, повисли в воздухе, гудя в ушах присутствующих. Офицеры переглядывались, хлопая глазами, но никто не решался взять на себя ответственность. Тишина стала осязаемой, как будто время замедлилось, растягивая секунды в мучительные мгновения. Наконец, один из них, тот самый генерал, придя в себя, выкрикнул в ответ:

— Чё сказал⁈ Это кто такие⁈ Кто их сюда пустил⁈

Слова генерала послужили спусковым крючком для последующей волны ответной агрессии. В следующую секунду все военные пришли в движение. Офицеры выхватывали оружие, выкрикивали угрозы и приказывали нам лечь на пол.

Молча всё это понаблюдав секунд десять, я сделал шаг вперёд и, приподняв ладонь, активировал свою силу. Невидимая волна прокатилась по залу, и все находившиеся в помещении мужчины оказались подняты над полом, зависнув в воздухе, словно марионетки, без возможности пошевелиться. Их лица исказились от ужаса и непонимания, глаза расширились, рты открылись в немых криках. Тишина вновь накрыла зал, на этот раз подавляющая и звенящая, словно под водой оказался.

— Последний раз повторяю вопрос, — произнёс я холодно, обводя взглядом замерших офицеров. Мой голос был спокоен, но в нём звучала сталь. — Кто отдал приказ стрелять по самолёту?

Ответа по-прежнему не последовало. Я видел, как их взгляды метались от меня к экранам, друг к другу и снова ко мне. В них читался первобытный страх, смешанный с полным непониманием происходящего. Кто-то пытался шевельнуть рукой, но безуспешно; другие просто закрывали глаза, словно надеясь, что всё это лишь кошмарный сон.

В этот момент пространство вокруг нас исказило тёмной рябью, и посреди зала внезапно появились пять тел. Они лежали на холодном бетонном полу в бессознательном состоянии. По докладу Аластора, это был экипаж боевого расчёта, выполнившего тот роковой запуск ракеты. Их лица были бледными, одежда немного испачкана в грязи.

Рядом со мной материализовались Аластор и Кали.

— Ещё недавно они были одержимы, — сообщил бес, не удостоив замерших офицеров взглядом.

Эта информация всё изменила. Моё негодование стало резко меняться холодным спокойствием. Всё оказалось проще, чем предполагалось: мы наивно считали, что начнём войну с демонами послезавтра, а они нанесли свой удар уже сейчас.

— Меня, моим же оружием… — пробормотал я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.

Я отпустил контроль над военными, и офицеры с лёгким шорохом опустились обратно на пол. Многие пошатнулись, кое-кто и вовсе упал на колени, тяжело дыша.

— Здесь есть лекарь? — громко произнёс я, обводя взглядом каждого присутствующего.

Генерал покачал головой, его лицо было бледным, а глаза избегали встречаться с моими.

— Нет, у нас нет такого специалиста, — ответил он с явным напряжением в голосе.

Я коротко кивнул, переводя взгляд на бессознательные тела военных, лежавших на холодном полу. Их состояние внушало тревогу.

— Можете немного выдохнуть, — решил всё же внести ясность для окружающих я. — Они были одержимы и произвели пуск, подчиняясь чужой воле. К сожалению, даже одарённые от такого не застрахованы, — следом, убедившись, что слова мои были услышаны, я продолжил, указывая на тела военных. — После того как в них побывали бесы, этим людям потребуется помощь. Без вмешательства они могут не оправиться.

Генерал явно хотел что-то сказать, его губы шевельнулись, но я поднял руку, останавливая его.

— Понимаете ли вы хотя бы, чей самолёт подбили? — уже ради любопытства уточнил я, пристально глядя ему в глаза.

Он замялся, опустив взгляд, затем покачал головой. Его плечи поникли, словно под тяжестью невидимой ноши.

— Нет, — тихо ответил он. — Мы пока ничего не знаем.

— Да уж… Вас ждёт сюрприз, господа, — предполагая их реакцию, когда они узнают, что борт принадлежал императорской семье, вздохнув, произнёс я.

В воздухе снова повисло напряжение. Я повернулся к Калинину, который всё это время молча стоял в стороне, его лицо застыло неподвижной маской. Глаза сосредоточены, в них читалась тревожная решимость, словно он уже мысленно примерял на себя последствия грядущего скандала, просчитывая варианты выхода из ситуации.

— Разберись здесь, полковник. Я свою работу сделал, — распорядился я, стараясь скрыть усталость в голосе. — Наберёшь когда нужно будет забрать.

Калинин кивнул, его челюсти были сжаты, а взгляд стал ещё более твёрдым.