На этом все заканчивалось. Дальше мысль не шла. А вот сейчас она проявилась, и я усмехнулся. Эхма! Как все наивно и просто, словно в сказке. Но это нормальные мечты сироты в возрасте шести-семи лет.

Рауль услышал мой смешок и поинтересовался:

— Что-то вспомнил?

Было я хотел рассказать ему о своей мечте. Но одернул себя. Стоп! Ни к чему кому-то душу нараспашку открывать. И коснулся другой темы:

— Да так, подумалось, что странно как-то выходит. Мы ищем наследие СЦМ и постоянно говорим об этом государстве как об империи. Но ведь, по сути, это было такое же корпоративное государство, как и СКМ. С чего бы вдруг империя, если главный управленческий орган у наших далеких предков был Совет Центральных Миров? Непонятно.

Хакаранда ответил сразу, словно уже не раз говорил об этом:

— СКМ и Старая империя похожи только внешне. Да, была выборность управленцев, и богатые люди имели много власти. Но на деле империей управляли военные и безопасники, которых воспитывали в закрытых учебных заведениях. Именно они, посвятившие себя служению офицеры, командовали теми людьми, которые возглавляли государство, и это на протяжении сотен лет помогало человечеству быстро реагировать на все внешние угрозы и внутренние кризисы. Ты это должен знать, ведь в военном училище учился.

— Поправка, Рауль. В военном училище корпорации «Орисаба Инкорпорейтед». Там цензура тоже была, и учебные программы составлялись с таким учетом, чтобы кадеты не думали лишнего.

— Ну да, конечно. Ведь если сравнивать СЦМ и СКМ, то большинство здравомыслящих людей, скорее всего, выберет Старую империю, где каждый человек, кто не был поражен в правах за преступления, имел право на бесплатное образование и медицинскую помощь, а главное, мог гордиться своим государством. Одно слово — империя. Мощь, сила и уверенность в завтрашнем дне. Именно поэтому мне нравится система Новоросской империи. У новороссов, конечно, тоже не все гладко и проблем хватает. Но они хотя бы равняются на Старую империю, и одно это уже само по себе дорогого стоит…

Прерывая наш разговор, пискнул коммуникатор. Часовой привал был окончен, и значит, надо двигаться дальше.

Поднялись. Включили один из фонарей и потопали по коридору. Шли недолго, минут двадцать, и снова дверь. Обозначения имеются, но только цифровые и буквенные — никаких надписей. Попробовали открыть бронезаслонку. Безрезультатно. И продолжили движение. Еще десять минут — и снова дверь. Толкнулись, и, о чудо, она слегка поддалась.

Хр-р-р! Скрип петель, и появилась щель. После чего мы с Раулем навалились на нее, и она открылась. Правда, не полностью, но человек пройти мог, и это главное.

— Рискнем? — подсвечивая фонариком проход и пытаясь разглядеть, что находится за дверью, спросил я напарника.

— Конечно, — направив в проем ствол автомата, ответил он.

— Тогда пошли.

Я прикрутил фонарь к своему «кайену» и проскользнул в новое помещение. Хакаранда последовал за мной, и на входе мы остановились. Огляделись и поняли, что попали в бытовую комнату. Вдоль стен ровные ряды металлических шкафчиков, а напротив нас новая дверь, на этот раз не бронированная, а пластиковая.

Хакаранда открыл один из шкафчиков. Внутри оказались истлевшие лохмотья одежды, защитная маска и детектор радиационного фона. В других было то же самое, то есть ничего интересного, и мы толкнули следующую дверь.

Пластик рассохся от времени, и едва мы к нему прикоснулись, как он покрылся трещинами. Еще одно прикосновение — и он осыпался на пол. В пустом помещении этот звук прозвучал очень громко, и мы замерли. Мало ли кто или что может находиться в другой комнате. Однако на шум никто не прибежал и никак на него не отреагировал. ИИ базы, скорее всего, контролировал только часть подземелий, а иначе бы давно попытался прикончить нас. Но раз нас пока не тревожили, то можно было топать дальше, тем более что никакого иного выхода не было.

Следующим помещением, в которое мы попали, оказалась стандартная камера дегазации и дезактивации. Проход был открыт, и, пройдя камеры очистки, мы оказались в огромном зале, который, что характерно, освещался световыми панелями. Поэтому фонарики были потушены, и мы, двигаясь вдоль стен, стали осматриваться.

Кругом множество экранов и непонятных датчиков, древние коммуникаторы и планшеты, пустые кресла и столы с документацией на пластиковых листах, металлические ящики с инструментами и пакеты с одноразовой рабочей одеждой из синтетики. Немного дальше новые двери, которые мы пока не вскрывали, а в центре зала несколько пустых стендов и смотровых ям, рядом с которыми безжизненными истуканами застыли два десятка приземистых технических роботов. Больше ничего, и Хакаранда, который заметил под потолком несколько видеокамер, спросил:

— Как думаешь, ИИ за нами наблюдает?

— Не знаю.

— И что теперь? Двинемся дальше?

— Подождем. Давай еще походим и документы почитаем, глядишь, поймем, где мы оказались. Ведь здесь обязательно должен быть план объекта.

— Согласен.

Рауль занялся поиском схемы подземелья. Ну а я подошел к самому представительному столу, который находился в хорошо освещенном месте и был сделан из настоящего дерева, после чего стал просматривать документы. Сначала, конечно, по привычке, попытался активировать планшеты и компьютеры, но безрезультатно. Однако мне и простых листов хватило. А когда я разобрался в том, куда нас занесла судьба и чем здесь занимались староимперцы, то подумал, что на объекте обязательно найдется очень много ценных и дорогостоящих вещей.

— Есть!

За спиной я услышал голос Хакаранды, положил на стол стопку документов, которые успел просмотреть, и оглянулся.

— План?

— Он самый.

Бывший наемник передал мне сложенный вчетверо кусочек мягкого пластика. Я развернул его и увидел перед собой типовой план эвакуации с объекта «Х». Если верить ему, то мы находились на четвертом уровне, а всего их семь, и они связаны лифтами и лестницами. Помещений на каждом подземном этаже много, под сотню. На верхних этажах техника, склады, общежития для персонала, казармы для охраны, медотсек с операционной, гаражи, оружейная комната, спортзалы, ВИП-апартаменты (зарубка в памяти), столовые и бассейн. На четвертом и пятом уровнях исследовательские комплексы, лаборатории, электронная библиотека и архив. На шестом технические отсеки, немаленьких размеров тюрьма и склад трофеев (еще две зарубки), а на последнем, как водится, мощная энергоустановка. Это была интересная информация, но в нашем случае не самая важная. Главное, что на схеме были обозначены аварийные выходы на поверхность, вентиляционные шахты и два прохода (транспортный и пешеходный) на КП 79-го корпуса.

— Нормально. — Я свернул схему и вернул ее Раулю. — Теперь выберемся.

— Ага! — Он кивнул и посмотрел на документы: — Что-то узнал?

— Да.

— И чем здесь занимались?

— Исследовали технику расы Думоскарц и работали с пленниками.

— Что это за раса такая?

— Я про них мало знаю. Известно, что они были похожи на змей, жили при повышенном радиационном фоне, имели хорошую технику и являлись одними из зачинщиков последней межзвездной войны. На схеме есть отметки: тюрьма и склад трофеев; вот там их трупы можно найти, объект-то был рабочий.

— Значит, вот для чего сюда перфен везли — радиоактивный фон инопланетной техники снижать.

— Наверняка.

— И что теперь? Уходим?

— Конечно, а то неспокойно мне что-то.

— А разведку провести?

— Когда нас будет больше, тогда и погуляем по всем закоулкам, а пока надо выбираться отсюда.

— Как скажешь, Тор.

Хакаранда со мной не спорил. Он и сам прекрасно понимал, что вдвоем бродить по научно-исследовательскому комплексу, который, возможно, частично контролируется ИИ, опасно. Поэтому мы, определив путь отхода, двинулись к ближайшему аварийному выходу.

Выскользнули в другой коридор, который шел параллельно тому, что вывел нас на четвертый уровень. Поднялись на один этаж. Ничего подозрительного. Затем подъем еще на один, и опять тихо. До поворота, который мог вывести нас к лестнице на поверхность, оставалось всего ничего. Мы уже даже немного расслабились. Но сделали это, как оказалось, рано.