Рукопожатие было странным — словно деревяшку в руках подержал. А чего еще от лесного хозяина можно было ожидать? Ведь он — плоть от плоти лесной. Леший же!

— А вот скажи мне паря, откель у нас опять упыри объявились? — неожиданно поинтересовался Большак. — Мне казалось, что боги во времена своего могущества их полностью извели. А потом уже Он и их самих к Падшим причислил, и нас — дивных существ, средь смертных нечистью называть стали. А какая же мы нечисть?

— А почему думаешь, что упырь это? — Вернул я старичка-лесовичка на нужное мне направление разговора.

— Так смердит же от них! Спасу нет! — искренне удивился тот моей непонятливости. — Я их поганую силу, что на человеческой крови, боли и страданиях — за версту почую. А тут, вон как придавило. Упырь это, точно тебе говорю! Ты как в полную силу войдешь — разберись, будь другом!

— Обязательно разберусь, дедко! — А вот это обещание я точно исполню, что бы не произошло.

И так разберусь, что забудут у меня, как вообще на свете жить! И «запах» той могучей силы, которой нас едва не расплющило, я тоже отлично запомнил. Теперь и вовек не забуду. Словно ищейка буду эту сволочь фашистскую искать!

— Только это, Чума, будь осторожен, — предостерёг меня леший. — Кровопивец такую силу набрал, что древним богам стал подобен! Шутка ли, в один удар столько мощѝ вложить! Думаю, что для этого не одну сотню смертных извести-осушить ему пришлось. А ведь меня в моём лесу уничтожить не всякому под силу… А тут едва-едва устоял… Благодарствую, Чума, за помощь-поддержку…

Вот интересно, как все они просекают, что я как-то со всадником связан? Вот я лично, ничего такого не чувствую, пока странности всякие со мной твориться не начинают.

— Спасибо, дедко Большак, за предупреждение! — искренне поблагодарил я лешего. — Есть у меня к этому упырю свой счёт, и ко всем, кто за ним стоит. И думаю, что рано или поздно, взыщу я с них по всем счетам…

Я задумался, припоминая обрывки слов, что мне удалось уловить перед самым нападением. Фигурировало там два человека — один отдавал приказы — рейхсфюрер СС, а второй — послушно исполнял, отзываясь на имя Карл. Исполнитель же, по заявлению лешего — и являлся тем самым упырем, использующим кровь людей для пополнения своих сил.

Но если с идентификацией рейхсфюрера СС, который и отдал приказ о нашей ликвидации, сомнений не было — Генрих Гиммлер собственной персоной (вот уже и я успел закуситься с одним из фашистских главгадов), то насчет второго я мог только предполагать…

Благодаря деду и моему увлечению немецким языком, кое-что про нацистов я всё-таки знал. Мне нужно было найти в ближайшем окружении Гиммлера человека по имени Карл. Таковых, в самом ближайшем окружении рейхсфюрера оказалось двое.

Одним из них являлся личный адъютант Гиммлера — Карл Вольф, пребывающий в этой должности как бы не десяток лет. Один из высших офицеров Третьего рейха — целый обергруппенфюрер[1] СС и генерал войск СС. Играл важную роль в аресте многих руководителей СА во время «Ночи длинных ножей». Участвовал в создании СС, ближайший соратник и наиболее доверенное лицо Гиммлера. Один из авторов символики и идеологии СС.

Но, поразмыслив немного, я понял, что это явно не он — он прожженный аппаратчик. А вот второй…

Бригадефюрер СС Карл Мария Вайстор. Я запомнил его не только потому, что оно являлось одним из имен одноглазого скандинавского бога Одина — этот псевдоним носил один очень мутный субъект в Третьем рейхе, отъявленный оккультист, мистик и «магнетизёр», прозванный за глаза соратниками по Черному Ордену СС «Распутиным Гиммлера» — Карл Мария Вилигут!

Не сказать, чтобы я уж настолько интересовался историей, чтобы знать имена всех эсэсовских генералов, но имя этого деятеля, стоявшего у самых истоков нацистского мистицизма, главного разработчика вычурных языческих ритуалов и бросских оккультных атрибутов — того же перстня «Мертвая голова», было на слуху. Я даже посмотрел в своё время (не без ленивого интереса) несколько передач по ящику на тему оккультизма Третьего Рейха, поэтому и знал, кем на самом деле является Карл Мария Вайстор, урожденный Вилигут.

Вот этот деятель куда как больше, чем Вольф, подходил на роль «ручного упыря» Генриха Гиммлера. Но тогда выходило, что вся та мистическая и оккультная чушь, о которой в своё время кричали все желтые бульварные газетки, являлась чистой правдой. Я в этом сегодня убедился на собственной шкуре.

И судя по той силе, против которой я даже рыпнуться не смог! А о «сидевшем» во мне всаднике, я вообще постарался забыть, ведь алгоритм его появления, мне был совершенно неизвестен. А если так, то мне придётся приложить массу усилий, чтобы хотя б дорасти до уровня этого упыря, чтобы сразиться на равных… А лучше ваще развиться так, что бы вколотить его в ад одним лишь щелчком пальцев.

[1] Обергруппенфюрер — звание в СС, СА, соответствовавшее званию генерала рода войск в вермахте.

Пока я прокручивал в голове варианты возможных кандидатов магического нападения на нашу веселую гоп-компанию, леший с основательностью рачительного хозяина взялся за уборку основательно загаженной лесной территории.

— Эй ты, тунеядец! — окликнул он моего «адъютанта» и «гонца по особым поручениям». — Если делать нечего, кроме как в носу ковырять, собери эти железяки, — попросил леший, пнув валяющийся под его ногами автомат.

— Точно-точно! — поддержал я лешего. — Дедко Большак плохого не посоветует! Тащи всё оружие сюда, да и карманы заодно у гребаных нациков почисть — может, чего полезного в них найдем…

Лихорук, донельзя довольный, что удалось и на этот раз выйти сухим из воды, вприпрыжку убежал выполнять мое распоряжение. По его подобострастной роже, мне стало понятно, что теперь он окончательно уверился в моем напрочь «демоническом статусе» и абсолютной непобедимости.

Как же, самого упыря отвадить сумел, с которым и леший совладать не смог! А ведь Большак находился не где-нибудь в лугах или полях, где сила его минимальна, а в собственной вотчине, где ему каждая травинка-былинка помогает. И не появись в моих руках супер-пупер-мегаплюшка — лук первого всадника апокалипсиса, вообще неизвестно, чем дело бы закончилось.

После того, как Лихорук основательно обшмонал мертвецов и собрал всё оружие в одну большую кучу, леший шевельнул своей растрепанной бородищей и сверкнул зелеными глазами, слегка вернувшими свою прежнюю яркость и глубину. Неподвижно лежащие трупы фрицев в мгновение ока оплели неожиданные вылезшие из-под земли толстые корни деревьев.

Не прошло и нескольких секунд, как они вернулись обратно в почву, утаскивая за собой мертвые тела ягдов. Еще некоторое время я слышал, как трещат кости мертвых оккупантов под толстым слоем почвы. Но, наконец, затихли и эти мерзкие звуки.

Если бы не размочаленные вдрызг толстые деревья и черная проплешина «мертвой земли», никто никогда бы и не узнал, что здесь произошло настоящее побоище. На небе вновь сияло яркое летнее солнце, приятный ветерок, играющий листвой, приятно ласкал разгоряченную кожу, а мелкие птахи вновь заливисто услаждали слух витиеватыми трелями.

— Так-то оно получше будет! — Впервые после схватки добродушно улыбнулся лешак. — Его настроение, как и самочувствие, заметно пошли в гору. — А эти раны залечим со временем, — указал он на тёмную плешь земли, на засохшие и разломанные деревья. — Время — самый лучший целитель, — выдал он избитую, как сам мир, истину.

— Тут и спорить не буду, — согласился я с ним, присаживаясь на корточки над кучей барахла, собранного злыднем.

Чего в ней только не было кроме оружия и документов. Лихорук подошёл к «мародерке» (На самом деле, это настоящие военные трофеи! Что с бою взято — то свято!) с толком и расстановкой — стащив в кучу все, что можно было вытащить, «выпилить и вырвать».

Здесь были награды, ложки-вилки-кружки, запасные обоймы и патроны, даже вырванные с мясом пуговицы имелись. И над всем этим барахлом светилась счастливая харя моего «напарника-помощника-слуги».