— Ты покаешься? Возьмешь на себя ответственность за грехи своей семьи и согласишься выплатить долги?

Я едва могла стоять. Не могла говорить. Не могла ясно мыслить.

— Не заставляй его повторять вопрос, Уивер, — пробурчал Дэниель.

Джетро скрестил руки на груди, выглядя так, будто его могло вырвать в любой момент.

— Скажи это, Нила. — Его голос был тихим, но пропитан печалью.

Как я должна была говорить, если во рту был кляп?

Кат улыбнулся.

— Чем быстрее согласишься, тем быстрее все закончится. — Поднявшись на ноги, он подошел ко мне. Мне никогда не было настолько некомфортно находиться рядом с Дэниелем и Катом, зная, что они могли прикасаться ко мне. Зная, что Джетро не мог остановить их, потому что был связан долгами и передал меня им на блюдечке с золотой каемочкой.

Кат погладил мою щеку, клеймя мою кожу кончиками пальцев.

— Три места, чтобы насиловать тебя, моя дорогая. И трое мужчин. Мы вытащим спичку, чтобы узнать, кто завладеет твоей киской, кто ртом, а кто задницей.

Вертиго еще сильнее взяло меня в свой плен, отчего я пошатнулась прямо на Ката.

Он рассмеялся, прижав меня к груди.

— Я не думал, что ты такая нетерпеливая.

В момент, когда мое зрение прояснилось и отступила тошнота, я зарычала и начала бороться в его хватке.

Кат отпустил меня, улыбнувшись, когда я попятилась назад, только чтобы сразу попасть в руки Дэниеля.

Этого не может произойти!

Через кляп прорвались рыдания. Сердце билось с бешеной скоростью — умирающий кусочек мышцы, готовый взорваться в любой момент.

— Бл*дь, Нила. Согласись с чёртовым долгом! — неожиданно взорвался Джетро.

Комната замерла. Ещё больше потоков слёз. Сильнейшая боль, которую только возможно себе представить, расколола меня надвое.

Я прищурилась, взглядом направляя ему всё своё отвращение.

Ты хочешь, чтобы меня изнасиловала твоя еб*нутая семейка? Отлично.

Вздёргивая подбородок, я надеялась, что он увидит, как облажался. Я была готова простить ему всё. Его холодность. Его ложь. Отстранённость и ледяное отношение ко мне.

Всё.

Но не это.

Ничто не сможет оправдать это.

Никогда.

Ты понял, Джетро Хоук? Любовь в моём сердце для тебя… она умерла. Прямо сейчас.

Всё кончено!

Джетро вздрогнул, врезаясь в Кестрела.

Кес схватил брата за руку, с силой сжимая её. Джетро вытер рот ладонью, будто предотвращая побег ещё более ужасных вещей, готовых вырваться на волю.

Голос Кеса — напряжённый и резкий:

— Ты согласна, Нила Уивер? Отвечай на вопрос.

Я ни разу не отвела взгляда от Джетро. Я была королевой на этом раскрашенном в шахматную доску ковре. Я была самой сильной фигурой во всей этой многоходовке, но мой король только что закончил её, совершив одну колоссальную ошибку.

Вырвавшись из цепких лап Дэниеля, я прошла вперёд и встала в центре мужчин Хоук. Дрожа, но гордо расправив плечи, я кивнула.

Только один кивок.

Да.

Да, я заплачу ваш больной и извращённый долг, но уже никогда не буду прежней. Никогда не буду слабой и глупой. Никогда не позволю любви убедить себя в доброте окружающих. Я буду олицетворять собой лишь ненависть, и когда вы закончите, я убью каждого из вас.

— Так тому и быть, — Джетро качнулся в сторону игорного стола. Он двигался, словно раненый в бою солдат, воин, который вот-вот умрёт. Сорвав крышку с бутылки с коньяком, он приложился прямо к горловине и выпил. Его кадык ходил ходуном, когда Джетро быстро поглощал жидкость, прежде чем, оторвавшись от напитка, с грохотом поставил бутылку на стол и пронёсся к выходу.

Через мгновение он исчез.

Что?!

Он даже не останется смотреть? Не останется, чтобы его сердце разорвалось в груди от наблюдения за кошмаром, который допустил он.

От полного шока мои слёзы высохли.

Я отгородилась от происходящего.

Всё внутри меня обратилось в разруху.

Кестрел глубоко вздохнул. Он спокойно взял бутылку, которую Джетро с грохотом поставил на стол, и наполнил три чистых бокала на треть.

Дэниель и Кат двинулись вперёд, когда Кес протянул каждому по бокалу. Мужчины не обращали на меня внимания, понимая, — я буду ждать. Я не убегу. У меня ничего не осталось.

Со злой улыбочкой Кес поднял бокал и произнёс тост:

— Платить и быть достойными.

— За долги, — пробормотал Кат.

— За *блю, — гоготнул Дэниель.

Втроём они чокнулись и опрокинули ликёр. Однако Кес был последним, кто выпил. И пусть всего долю секунды, но он наблюдал, как Кат и Дэниель опустошили свои бокалы первыми, прежде чем проглотил напиток сам.

Бросая пустую тару на стол для покера, мужчины снова обратили всё своё внимание на меня.

Я замерла, будучи связанной, бороться бессмысленно.

Первым начал двигаться Кес.

Он подошёл, я отошла. Мы медленно двигались, танцуя по пространству комнаты.

Он не сказал ни слова.

Он и не должен был.

Джетро не контролировал этот долг. Его здесь даже не было.

Пришло время Кеса показать себя.

— Перед тем, как ты пришла сегодня сюда, Нила, мы заключили пари. Первый раунд в покере был гарантией права первого выбора.

Я наткнулась на мягкое кресло, меняя траекторию движения на пару дюймов, двигаясь вокруг бильярдного стола.

Кес прошептал:

— Есть какие-либо предположения, кто выиграл этот раунд?

Сердце грохотало в груди. Я покачала головой.

В глазах Кеса промелькнуло что-то — слишком быстро, чтобы понять, что именно.

— Я. Я выиграл. Я выбираю.

Рванув вперёд, он без усилий поймал меня, обернув вокруг свои огромные руки. И его объятия не были дружескими или освобождающими. Они были словно решётки в камере, где мужчина, который смеялся и гнался за мной через пастбища верхом на лошади, стал моим насильником.

Обдавая дыханием моё ухо, он прошептал:

— Я выбираю. И я хочу быть первым. 

 Джетро

Я, бл*дь, не мог сделать этого.

Я не мог смотреть.

Не мог слушать.

Я, черт возьми, отказался.

Все то время, что мы играли в покер, Кат наблюдал за мной. Он знал, что это сотворит со мной. Он знал, как я буду бороться и калечить себя, чтобы избежать своего полного разоблачения.

Он явился на игру с тем же пистолетом, которым угрожал мне два месяца тому назад. Засунул его за пояс, сверкая рукояткой — беззастенчиво обещая смерть, если я ослушаюсь.

Это была долбаная пытка — выжидать правильного момента, чтобы подобраться ближе, но это было ничто по сравнению с тем, чтобы оставить Нилу с моей семьей.

Я ненавидел уходить. Но у меня не было выбора.

Рассуждать о том, что произойдет — одно.

Наблюдать за тем, как это происходит — совсем другое.

Моя кожа чесалась. Сердце готово было разорваться. Мои мысли были словно в тумане.

Мне нужна помощь.

Я бы не смог жить, зная, что должно было случиться с Нилой.

Ты можешь наглотаться таблеток, что приведет к передозировке.

Взять пригоршню и провалиться в кому, чтобы никогда не сталкиваться с конечным результатом этих долгов.

Я сжал волосы в кулаках и ударился о стену.

Эта небольшая вспышка жестокости немного пробудила мой гнев.

Снова ударился.

Боль, которой я иногда добивался, глотая таблетки, пробудилась.

Третий удар.

Пульсирующая агония благодатью разлилась по пальцам. Это меня успокоило. Помогло сфокусироваться на более полной картине, чем та, что была пару часов назад.

Найдя некий покой в своей ярости, я вышел из-под контроля.

Опустил свои стены и превратился в чудовище.

Слоняясь по комнате, я принял каждый дюйм своего гнева: те части, от которых всегда страдал, и те части, которые едва признавал. Я принял всё.

Я показал свое истинное безумие.

Нила была права.