Девочки сидели под баобабом, пританцовывая и играя, мальчишки казалось несколько часов играли в футбол.

Я осмотрела всех игроков и задержалась на одном. Динган играл вместе с мальчиками, смеясь с ними, ведя мяч, и подтрунивая их из-за того, что они не могут перехватить его, от чего они смеются еще сильнее. Двое мальчишек так сильно хохотали, что свалились на землю.

Когда он заметил меня, его улыбка не исчезла и это приободрило меня. Он передал пасс мячом ближайшему мальчику, и они продолжили играть.

Динган не спеша побежал ко мне. Задыхаясь, он остановился.

— Карина приберегла для тебя еду.

— О, мне стоит поблагодарить ее.

— Перестань. Я покажу, где она оставила еду. Не думаю, что ты прежде когда-либо была на кухне, — сказал он, шагая в обратном направлении.

— Не была, — призналась я, когда он отвернулся. — Как дети из деревни?

Он замедлил шаг, чтобы приноровиться к моей скорости.

— Как они справятся с этим? С потерями? — я не могла не спросить.

— Как всегда. Им нужно время.

— Нет, им нужны их родители.

— То, что у них украдено, Софи. Никто не спрашивает разрешения.

Когда мы пришли на кухню, мы услышали топот босых ног по плиточному полу, но никого не было видно. Я прошла в столовую и осмотрелась. Обернувшись, я заметила Мандису, девочку, которая отказывалась есть. Она спряталась под линией раздачи.

— Мандиса? — позвала я ее. Она дрожала, слишком испугана, чтобы подойти, так что я пошла к ней. — Мандиса, милая, — произнесла я, пробуя слово. Я никогда никого раньше не называла «милая» из жалости. — Подойди.

Я протянула руки и почувствовала Дингана, осторожно подходящего ко мне сзади. Я подняла руку, чтобы остановить его, и он замер.

Мандиса покачала головой и зажмурила глаза. Я воспользовалась возможностью присоединиться к ней, и Динган присел на колени около нас.

Когда Мандиса открыла глаза, они были полны слез, так что я сделала единственную вещь, о которой подумала. Я схватила ее, посадила на колени и прижала к груди. Я гладила ее по спине и шептала в ухо. Это было против моих инстинктов, но все же я сделала это.

— Это не работает. Что мне делать? — спросила я Дингана.

— Продолжай держать ее, — прошептал он.

— Это не работает, — произнесла я и попыталась передать Мандису Дингану, но он поместил девочку обратно мне в руки, и я обняла ее.

Он положил руку на мое плечо.

— Ей нужна любовь.

— Я делаю это неправильно, — сказала я ему, запаниковав.

— Нет, правильно, — убеждал он.

Динган уселся около меня, напротив алюминиевой перегородки, и я сразу же успокоилась. Я знала, что смогу сделать это. Знала, если Динган тут, чтобы помочь мне, то я смогу помочь Мандисе. Казалось, на протяжении нескольких часов мы сидели в тишине.

Я задалась вопросом, смогу ли успокоить ребенка, который потерял маму, отказывался есть, был абсолютным чужаком. Будет ли ее жизнь всегда полна борьбы, с которой она очевидно сражалась? Продолжит ли она голодать из-за горя, или же мы сможем кормить ее через трубку? Станет ли она снова нормальным ребенком? Станет ли она нормальной во взрослой жизни или же будет навсегда потеряна в жестоком мире, о котором она уже узнала в таком возрасте?

Я задавалась вопросом о реальном и нереальном и, пока я размышляла, Мандиса успокоилась.

Она перестала плакать и крепко держалась за меня.

Я повернулась к Дингану и почувствовала облегчение с его стороны. Все мы трое спрятались под алюминиевой линией раздачи. Не важно, как нас видел мир, мы просто сдвигали гору.

Динган выскользнул из нашего уютного местечка, но мне мешал ребенок, поэтому он вытащил меня за мои бедра, практически в одно движенье подняв нас двоих над полом. От этого мурашки побежали по моему позвоночнику.

— Впечатляет, — сказала я невозмутимо.

— Спасибо, — все, что он ответил. Я улыбнулась.

Я пошла за Динганом на кухню, и он положил мою еду в кастрюлю, чтобы разогреть для меня.

Я попыталась запрыгнуть на стойку с Мандисой, но у меня не вышло.

Динган закатил глаза и с легкостью поднял меня и Мандису на стойку.

Мои щеки вспыхнули, когда он коснулся моей талии, но он, казалось, не заметил, словно был слишком поглощен перемешиванием. Я наблюдала за ним в это мгновенье и была охвачена притяжением. Так неправильно сосредотачиваться на парне, находившемся передо мной, когда я держала в руках нуждающуюся девочку, но ничего не могла с собой поделать.

Я отвернулась от него и прижала Мандису ближе к себе, положив щеку ей на голову, как мама Сав делала это тысячи раз ранее.

— Марси сегодня возвращается, — сказал Динган Карине за ужином.

— Мне было интересно, когда она вернется, — заявила я.

Больше недели прошло с тех пор, как мы видели Марси, Динган и я взяли на себя обязанности прачечной, пока она была в отъезде. Я не сомневалась, действительно, я до смерти желала ее приезда домой. Преподавание весь день и стирка всю ночь становились невыносимыми, даже

Динган жаловался, а он никогда не жаловался, никогда.

— Куда она уехала? — спросила я.

— В Южный Судан. Ее семья там. Она проведывала их.

— Разве это не опасно?

— Да, — коротко ответил Динган.

— Ладно, — сказала я нараспев.

Он пытался убедить ее не уезжать, но она не послушалась.

— Ее тетя болела несколько месяцев, — объяснила Карина.

— О, понятно.

В этот момент Марси зашла в столовую и помахала мне.

Я энергично помахала, неуверенная была ли я рада тому, что больше не буду заниматься стиркой или же, потому что она вернулась целой и невредимой. Я нахмурилась и уставилась в тарелку.

Когда она подошла, я вскочила и обняла ее.

Хм, думаю я искренне соскучилась по ней.

За последние несколько недель Динган и я периодически осматривали те места, где мы подозревали, солдаты подкрадывались к нам. Мы не видели больше ни одного отпечатка ботинка с того первого дня, но Динган отказывался расслабиться.

— Ты можешь ненадолго успокоиться? — тогда спросила я его.

— Ты забыла деревню? — спросил он меня в ответ.

И на этом был конец.

Динган и я пришли к своего рода пониманию. Я держалась как можно тише, выполняла свою работу, и он терпел меня. Но после этих первых нескольких недель, у меня усилилась усталость от покорности, так что я показала ему, на что я была способна. Я показала ему, что у меня достаточно инициативы, достаточно усердия. Также одновременно я узнавала в себе что-то, что думала не могло существовать во мне.

Я стоила больше, чем секс, которым определила себя.

До сих пор Динган относился ко мне со скрытым презрением.

Выжившие дети из деревни легко приспосабливались, не считая нескольких мелких затруднений, но ничего такого с чем бы мы ни смогли справиться.

Мы с Чарльзом, Кариной и остальными работниками очень сдружились. Я действительно влюбилась в них и в цель своего приезда туда, которая, как оказалось, была больше, чем просто отбывание наказания.

Я изучала банту, этого не хватало, чтобы поддержать беседу, но хватало для того, чтобы спрашивать детишек нужна ли им комната отдыха, голодны ли они и т. д.

Благодаря мне и Дингану Мандиса снова начала питаться. После нашего мощного прорыва на кухне она прикипела ко мне, хотя я не знала почему. Карина помогла мне понять, что Мандиса выбирала тех, кто, по ее мнению, мог лучше помочь ей, и почувствовала, что таким человеком была я.

Кто я такая, чтобы спорить? Если я могла помочь, то помогу.

За две недели она набрала почти семь фунтов. Иногда Мандиса даже тайком пробиралась ко мне в хижину и спала со мной. Я бы никому в этом не призналась, но она была моей любимицей.

Через неделю после возвращения Марси, Динган и я совершили еще один патруль рядом с водоемом. После уроков мы сели в его грузовик и направились в ту сторону.

— Оливер сводит меня с ума, — сказала я в окно.