— Осторожнее, Саймон, — процедил Ян сквозь зубы.

— Ты единственная девушка, которую Ян приводил сюда.

— Конечно, нет, — отозвалась я в направлении Яна.

— Нет, ты самая первая. Однажды, в старших классах он устроил вечеринку и, естественно, на нее пришли девчонки, но он никогда не приводил сюда девушку одну… никогда. Это хорошо. Вы примите часть гнева на себя.

Ян провел рукой по лицу и выдохнул.

— Саймон, ты всегда обязан меня унижать?

— Прости, младший брат, — сказал он, поднимаясь и обнимая Яна за шею.

Ян стряхнул его руки и улыбнулся. Это было впервые, когда я увидела Яна таким по-настоящему ранимым, почти как ребенок, и это мне понравилось. Я подумала, что в Масего была ситуация «вынужден вести себя зрело», такое это было место. Я была рада видеть его молодым, видеть, что его нахмуренные брови расслаблены, даже если это ненадолго. Ян так естественно взвалил заботы о Масего на свои сильные двадцатилетние плечи, а они были более чем в состоянии выдержать этот вес, но каждый нуждается в отдыхе и сейчас, и потом.

В это время начала открываться дверь, и мы все повернулись к ней. Я не могла не заметить, как обменялись быстрым взглядом Саймон и Ян, прежде чем она открылась, но я не смогла полностью прочесть его. Все что я уловила — взволнованность, но был хороший шанс, что дело во мне.

В этот момент я была так ошеломлена. Я хотела сбежать и выпрыгнуть с балкона и затем погрузиться в бездну. Все что угодно звучит лучше, чем знакомство с родителями Яна. Я не знала, как много они знали обо мне и что думать о них. Я хотела дать себе пинок за то, что не подготовилась так, как учил меня отец.

«Всегда будь в курсе, Софи. Никогда не позволяй застать тебя врасплох», — сказал бы он.

Отгоняю мысли прочь.

Ян подходит ко мне и обнимает одной рукой.

— Не волнуйся, Соф, — он шепчет мне на ухо, сразу же меня успокаивая.

Открылись двери и вошли два представительных человека, похоже они совещались

— Нет, Генрик, — сказала женщина, которая могла быть только матерью Яна.

Она была высокая, даже очень. Темные волосы и светлая кожа, как у Яна. У нее была стильная стрижка, с длинной волос чуть ниже ушей. Она стройная и эффектная, и невероятно потрясающая. Она была изысканной личностью, и я увидела, где Ян научился «производить впечатление». Это было видно по тому, как она держалась.

Она прекратила разговор и остановилась, уставившись на нас. Она хорошо освоила ничего не выражающее лицо, и сейчас у нее оно было именно таким. Это не имело для меня значения, потому что в тот момент я вспомнила хорошие манеры и показала свое собственное лицо.

Скрытая перспектива ударила по ней, как атомная бомба, и можно было сказать, что она была ошарашена.

Они с отцом Яна Генриком положили свои сумки на роскошный коричневый бархатный диван, перед тем как приблизиться.

— Саймон, — промурлыкала она бархатным голосом. — Что я тебе говорила о закатывании рукавов на рубашках. Они помнутся. Тебе придется переодеться перед ужином.

— Ничего подобного, — сказал Саймон, улыбаясь ей, — но я зарезервировал столик в «Аберджине», так что, полагаю, ты простишь меня? — он источал очарование, и я незамедлительно увидела почему всех девушек тянет к нему.

— Замечательно, — произнесла она с натянутой понимающей улыбкой.

Саймон поцеловал маму в щеку, прежде чем упасть на диван.

— Ян, — тихо сказала его мать. — Рада видеть тебя снова.

— Мам, — сухо сказал Ян, целуя ее в щеку, как и Саймон до этого. — Пап! — воскликнул с большим чувством и похлопал отца по спине. — Так здорово видеть тебя!

— Счастлив видеть тебя, сынок, — сказал Генрик, целуя сына и заключая в медвежьи объятия.

— И кто это видение? — спросил Генрик, кивая на меня.

— Пап, это Софи Прайс. Софи, это мой отец, Генрик, — он повернулся к матери. — Мам, это Софи Прайс. Соф, это моя мать Абри, — он выговорил его как Ай-Бри.

Протягиваю руку и пожимаю руку Генрика. Он пожимает в ответ решительно и по-доброму. Повернулась к Абри и протянула руку ей точно так же. Она взяла ее, и что-то прошло между нами. Она знала.

Она знала, кто я и кто мой отец и по какой-то причине она хотела, чтобы я это знала.

— Очень рада, — сказала она, ее идеально уложенные волосы слегка двигались, когда она наклонила голову тщательно натренированным движением.

— Взаимно, — ответила я своим самым безразличным тоном.

Она была на несколько дюймов выше меня, но что было очевидно каждому в этой комнате это то, что у меня было больше личного обаяния. Это хорошо. Я повернулась к Яну, глядевшего на Саймона так же, как я, и поймала их озадаченные взгляды.

— Итак, — Абри прервала непонятный момент. — Софи, Ян говорил, что ты работаешь с ним в Масего?

— Да.

— И я также понимаю, что дома тебя поймали с наркотиками и то, что ты заработала, это льгота?

Эта леди не смягчает удар.

— Moeder! (Мама). — Ян прокричал на языке африкаанс, двигаясь в мою сторону. — Ongevraag! (Неуместно).

Я невозмутимо прислонилась к столешнице позади меня, быстро осматривая свои ногти, как и до этого.

— Все в порядке, Ян, — я в полной мере встретила ее взгляд. — Да, Абри, к сожалению, это было, но сейчас это не имеет значения.

— Это довольно хитроумно, — добавила она, находясь на грани хохота. Она думала, что победила.

— Вы неправильно поняли, — ответила я. — Если мой плохой выбор направил меня в место подобное Масего и открывает мне, какая жизнь на самом деле, то я не хотела бы, чтобы это было по-другому. Иногда нужно опуститься на самое дно, чтобы понять себя полностью, не думаете? Я планирую использовать то, что опустилась так далеко, как никогда раньше, иначе я никогда не узнала бы Масего… или Вашего сына.

— Хорошо сказано, — произнес в тихой комнате Генрик, кивая мне.

— Спасибо, — сказала я ему с мягкой улыбкой.

— Некоторые познают себя без того, чтобы опускаться на дно, — сказала Абри, оставляя последнее слово за собой.

Я позволила это ей, кивнув. Она была права после всего, но также она была очевидной для всех в комнате, и ее небольшое высказывание только помогло моему делу.

— Мы будем переодеваться к обеду? — спросил у всех Саймон, пытаясь разрядить обстановку.

— Давайте, — сказала Абри, нахмурив брови, как только посмотрела на меня.

Дома я предусмотрительно упаковала тюлевое коктейльное платьице «Моник Люлье» кремового цвета, но не посчитала целесообразным брать туфли на каблуках, так что положила в карман сумки пару черных балеток «Фенди» с застежкой на щиколотке. Я была так рада, что все это взяла, но позабыла, что тюлю нужно несколько дней, чтобы так сказать «разгладиться от морщин». У меня было меньше часа, и я немного паниковала.

Абри направила свои взгляды на меня в ту же минуту, как только вошла в дверь, и от этого мне, мягко говоря, было несколько не по себе. Последнее чего бы мне хотелось — выглядеть неопрятно, когда меня так пристально изучают. Я не была уверена в причинах ее поведения, но без сомнений знала, что Абри Абердин мне не доверяет. Не думаю, что я ее осуждала, хотя ее манера задавать вопросы оставляла желать лучшего, ну, потому что она была исполнительным мэром Кейптауна, и я полагала, что она стремилась к более высоким политическим позициям. Я же была потенциальным обязательством.

Я распаковала платье и повесила его в ванной, приняла горячий душ, любезно предоставленный в их гостевой части дома, и оставила комнату нагретой и влажной, закрыв дверь, пока сушила волосы и завивала их плойкой, по странному стечению обстоятельств, хранившейся в ящике рядом с феном. Со стороны Абри было заботливо по отношению к гостям держать инструменты в их распоряжении, но в строчке рядом с ее именем тут же были добавлены два очка, когда я воспользовалась ими.

Ко времени, когда макияж и прическа были закончены, ванная комната остыла.